«По сути, нас продали». История легендарного фигуриста Протопопова, который сбежал из СССР в Швейцарию

Ленинградскому фигуристу Олегу Протопопову исполнилось 90 лет. В честь юбилея отдел спорта «Фонтанки» вспоминает тяжелый путь спортсмена — от триумфа до проклятий и забвения.

17 сентября 2015 года в Массачусетсе зрителям ледового шоу «Вечер с чемпионами» посчастливилось стать свидетелями исторического момента. На лед чуть вразвалочку вышла необычная пара фигуристов: ярко обтягивающие розовые костюмы контрастировали с седыми волосами. Выглядело почти нелепо. Но стоило заиграть композиции Fascination знаменитого американского пианиста Либераче, как пара преобразилась: спины вытянулись, и они поплыли по льду с пируэтами и дорожками шагов. Больше трех минут катались 83-летний Олег Протопопов и 80-летняя Людмила Белоусова — первые в истории советского фигурного катания олимпийские чемпионы. Это было их последнее публичное выступление. Всего через два года после этого умерла Белоусова. Протопопов тяжело перенес ее смерть, но сам он жив, хотя уже давно не выходит на связь. Двукратный олимпийский чемпион по-прежнему живет в горной швейцарской деревушке, куда сбежал из СССР вместе со своей партнершей почти 43 года назад.

Олег Протопопов родился в семье артистки балета: мама Агния Владимировна была классическая танцовщица, но нужда заставила уйти в эстраду.

— У нее была очень тяжелая артистическая судьба. Она явилась для меня моделью всей моей будущей жизни. Все, что случилось со мной и с Людмилой, случалось и с ней. В какой-то степени это стало последней каплей, которая заставила нас сделать самый решительный шаг в нашей жизни, — рассказывал Протопопов.

Танцевальная карьера Агнии Владимировны окончательно оборвалась в сентябре 1941 года, когда вокруг Ленинграда сомкнулось блокадное кольцо. Она устроилась на работу в военный госпиталь медсестрой. Все 900 дней рядом с ней был сын.

«В комнате, где я спрятался за чуть теплую печку, шесть кроватей своими решетками-спинками образовали непреодолимую преграду. Она была воздвигнута между мной и сереющими окнами, между мной и теми, кто лежал в кроватях. Лежали беззвучно. Без движения. Почти без дыхания. Мне стало страшно. Потом я увидел, как тонкая рука высунулась из-под одеял и ватных матрасов и слабым, но чрезвычайно уверенным жестом позвала меня к себе. Я сделал несколько шагов и увидел лицо — бледное, скуластое, может быть, веснушчатое, а может, просто покрытое какими-то пятнышками. Взгляд — изучающий и спокойный. Им было трудно разговаривать. Они уже много дней видели только белые потолки и стены, покрытые инеем. Свет еле проникал через стекла… А я в эти дни дышал горьковатым дымом ленинградских пожарищ. Искал осколки снарядов и бомб. Двигался, голодал, но мог видеть и чувствовать окружающий мир», — вспоминал Протопопов о тех днях в своей книге.

Ни о каком фигурном катании тогда и речи не было. Будущий двукратный олимпийский чемпион даже представления не имел, что это такое. Он мечтал быть пианистом. После войны мальчик пришел во Дворец пионеров имени Жданова, но там его осадили: сказали, что музыкального слуха нет, и выгнали. Впрочем, Протопопова это не остановило. Он пошел в кружок ударников, где начал играть на ксилофоне.

— Когда я выходил с занятий, я всегда проходил мимо сада отдыха. Там я видел фигуристов, которые катались вокруг клумбы. Не знаю почему, но меня стало все больше и больше тянуть туда. В итоге я ушел из музыкального кружка и перешел в секцию фигурного катания, которую вела Нина Лепнинская — ученица легендарного Николая Панина-Коломенкина. Она приняла меня очень хорошо, хотя я был на хоккейных коньках. Сам Николай Панин тоже, как мне кажется, оказал определенное влияние. Он приходил на наши тренировки такой весь в дохе, садился на кресло у льда и смотрел, насупившись, через очки, как мы катались. Он всегда говорил нам, что должен быть апломб, то есть осанка. Я навсегда запомнил, что красота движений, распрямленность человека в полном смысле этого слова играет огромную роль, — рассказывал Протопопов.

В 1951-м Олега призвали на флот. Все три года на службе он не забывал о спорте и каждую увольнительную проводил на катке. Вскоре после возвращения из флота Протопопов дебютировал в парном катании. В дуэте с Маргаритой Богоявленской он сразу взял бронзу чемпионата СССР. Впрочем, к той медали он всегда относился с юмором.

— Будь там 15 пар, мы заняли бы последнее место. Настолько слабой была наша техника. К счастью, на чемпионате было всего три пары, и мы волей судьбы стали призерами, — смеялся Протопопов.

Тем не менее это стало стимулом для дальнейшего развития. А спустя три года состоялась та самая встреча с Людмилой Белоусовой. Олег поехал в Москву на тренерский семинар, где и познакомился со своей будущей женой. Произошло это, конечно же, на катке.

— Любовь пришла к нам гораздо позже встречи, хотя мне сразу понравился стройный балтийский морячок, — вспоминала Белоусова.

Как и Протопопов, она поздно пошла в фигурное катание — лишь в 16 лет. Но это не помешало им стать одной из лучших пар страны. Людмила сразу переехала в Ленинград. В 1957-м фигуристы поженились и с тех пор уже никогда не расставались. Молодая семья жила в 9-метровой комнате в коммуналке.

— В комнате была кровать с железной сеткой, никаких матрасов — ничего такого. Стоял старинный плюшевый диванчик — красивый, но клопов было — ужас! Сидишь и подскакиваешь от укусов, — рассказывала Людмила.

С тренировками тоже было непросто. В то время в Ленинграде не было ни одного нормального катка с искусственным льдом. Белоусова и Протопопов занимались в церкви на Плеханова (сейчас — Казанская), которую в советские времена переоборудовали под каток размером 15x15 м.

На дебютной Олимпиаде-1960 в Скво-Вэлли они стали лишь девятыми. Но на пару все равно обратили внимание. Хоть им и не хватало технической сложности, зато читался стиль: пара катала не просто элементы под музыку, а полноценные номера — осмысленные и эстетичные. Кроме того, катаясь под классику, они задали тренд на долгие годы вперед: до них моды на великих композиторов в фигурном катании не было.

— До сих пор считалось, что в парном катании партнеры должны кататься нос в нос, палец в палец. Верно считали, но была в этом и ограниченность. Одним рывком мы сбросили эти цепи и нашли целый ряд новых сочетаний, движений, навеянных искусством балета. Мы создали фигуры, которые стали общепризнанными и в сугубо спортивных программах, — вспоминали фигуристы.

Они придумали новый вид парных спиралей, в том числе и «космическую спираль» (тодес на внутреннем ребре), а также амплитудную спираль в позе либела.

В 1962 году Белоусова и Протопопов взяли первые в своей карьере золотые медали чемпионата СССР, а уже в 1964 году стали первыми советскими фигуристами-чемпионами Олимпиады. После столь громкого успеха они могли требовать лучших условий для себя.

— «Юбилейный» построили во многом благодаря их инициативе. Олег много ходил к руководству города и просил построить ледовый комплекс. У нас же в Ленинграде тогда не было искусственного комплекса со стандартной хоккейной площадкой, — рассказала «Фонтанке» вице-президент Федерации фигурного катания Петербурга Татьяна Меньшикова, чей путь в этом виде спорта как раз начался с работы в «Юбилейном».

Сам Протопопов рассказывал такую историю:

— Мы подошли к Хрущеву (во время встречи генсека с олимпийскими чемпионами Инсбрука-1964. — Прим. ред.), и я сказал: «У нас к вам большая просьба. Есть приказ, в котором вы якобы запрещаете строить любые спортивные сооружения в городе Ленина». А он мне говорит: «Кто? Я запрещаю? Кто вам сказал?» Я отвечаю: «У нас есть председатель комитета физкультуры — и он сказал, что нет денег и есть приказ». Хрущев поворачивается к нему и говорит: «Жулик вы». И тычет пальцем, я думал, что он еще туфель снимет и хватит его. А потом сказал мне: «А каток, товарищ Протопопов, будет построен»».

Спустя три года в Ленинграде действительно открылся каток «Юбилейный», ставший впоследствии домом для многих других легендарных фигуристов.

С 1964-го по 1968-й Белоусова и Протопопов выигрывали всё, включая второе олимпийское золото. Увы, но это достижение стало пиком их карьеры. После Игр в Гренобле результаты пошли на спад — всё-таки фигуристам было уже далеко за 30. Тем более, что на пятки наступали Ирина Роднина и Алексей Уланов — молодые, с более современными программами.

— Конечно, Протопопов и Белоусова выступили бесподобно, но им уже было сложно тягаться с Родниной и Улановым. А проигрывать им не нравилось. Они считали, что их судят необъективно. Катались они все еще красиво с поддержками и спиралями, но Роднина и Уланов были более атлетичны с многооборотными прыжками, — считает Меньшикова.

— Мне пришлось принять жесткое решение: двукратные олимпийские чемпионы Белоусова и Протопопов на Игры-1972 не поехали. Конечно, было много обид, разговоры за спиной. Но я вытерпел все это не зря. Отсюда начался триумф Иры Родниной. В общем, если был чересчур жестким, прошу меня понять: делал это ради страны и нашего фигурного катания. Если был не прав, прошу простить, — говорит «Фонтанке» бывший президент Федерации фигурного катания СССР и России Валентин Писеев.

У Протопопова навсегда остался свой взгляд на эту историю:

— Нас никуда и не думали везти: бронзу в парном катании уже пообещали команде ГДР, а за это немцы пообещали поддержать Сергея Четверухина в соревнованиях одиночников, где позиции СССР были послабее. По сути, нас продали, хотя по форме всё выглядело вполне прилично.

В 1972-м дуэт завершил карьеру. Протопопову было 39 лет, Белоусовой — 36. Пара устроилась в Ленинградский балет на льду, с которым часто гастролировала за границей. За одно шоу в Нью-Йорке им заплатили 53 доллара, хотя полный гонорар составлял 10 тысяч. Разницу забрал Госконцерт СССР. Но дело было не только в деньгах. Им казалось, что они не сказали последнее слово в спорте.

— В балете я чувствовала себя подавленной, униженной. Все время тыкали, все время придавливали. Настолько нервы были натянуты, что могли в любой момент лопнуть, поэтому мы решили: будет возможность — нам там нечего делать, — признавалась Людмила.

Все это плюс прошлые обиды заставили фигуристов задуматься о побеге. В 1979 году Белоусова и Протопопов уехали в Швейцарию на гастроли и не вернулись. Из гостиницы они поехали в отделение полиции и написали заявление с просьбой предоставить им политическое убежище. С собой у них была только швейная машинка для костюмов, несколько книг и видеопленка с записями тренировок и выступлений. Все остальное они оставили в своей элитной квартире на набережной Невы. Разразился грандиозный скандал.

— Когда это произошло, они уже не относились к Федерации фигурного катания. Они выступали в балете на льду. Но мне все равно стали звонить со всего мира: «Франс-Пресс», BBC, CNN. И все пытались получить какие-то комментарии. А я об этом тогда от журналистов же впервые и узнал. И так было весь день: телефон не утихал ни на минуту. Побежал в приемную к Павлову (председатель Комитета по физической культуре и спорту при Совете министров СССР. — Прим. ред.), а в этом время идет коллегия спорткомитета СССР. Подхожу к секретарше: «Лиза, мне все звонят и говорят, что Протопопов и Белоусова сбежали в Швейцарию и попросили политическое убежище». А она мне говорит: «Успокойтесь, Сергей Павлович уже в курсе». Мне кажется, они (Протопопов и Белоусова. — Прим. ред.) уже в тот момент ни о ком, кроме себя, не думали. Они подставили множество людей и прежде всего страну, — вспоминает тот день Писеев.

Их побег стал шоком даже для ближайших родственников: Олег и Людмила никому не говорили о своих планах.

— Особенно досталось моей сестре и ее мужу. Он работал в Госбанке и был главным инженером какого-то отдела — его ставку сразу снизили до половины. Для семьи это было очень тяжело, — вспоминала Белоусова.

Мать Протопопова до последнего отказывалась верить в отъезд сына.

— Внутренне было тяжело говорить с мамой, потому что я знал, что больше никогда ее не увижу. Когда по телефону она спросила: «Правда ли, что вы хотите вернуться назад?» Я сказал: «К сожалению, этого никогда, вероятно, не произойдет». 10–15 секунд была пауза, мне она показалась очень долгой, а затем она сказала: «И попытайтесь не приезжать как можно дольше», — рассказывал Протопопов.

Так как на ситуацию уже никак было нельзя повлиять, власти решили предать их имена забвению. Упоминания о них стирали из всех документов, учебников и справочников. А когда Роднина с Улановым пересекались с ними на различных шоу, то вынуждены были делать вид, что их не знают. Запрещалось даже смотреть в глаза «предателям родины».

— Завоевать новую известность путем измены стране, которая их взрастила. Только в этом и надо искать причину их бегства. Запад приобрел не спортивных «звезд», приобрел двух алчных, деловитых потребителей. У нас на глазах шел процесс угасания мастерства некогда незаурядной пары спортсменов. Они ушли из спорта, затаив обиду на всех и вся, и она, эта обида, все больше иссушала их души. В работе терпели неудачу за неудачей, особенно когда перешли из спорта в балет на льду. Осталась одна амбиция. Творческих сил уже не было, — писали в октябрьском номере «Литературной газеты» 1979-го.

— Мы не держим зла. Тем более глупо обижаться на страну, на людей. Ностальгией не страдали никогда. Россия всегда оставалась в сердце, но мы давно люди мира, нас везде понимают независимо от языка. Русскими мы были и останемся, а быть гражданином — не значит иметь бумажку с печатью, — говорила Белоусова.

Супруги поселились в швейцарской деревне Гриндельвальд, где был каток. Там они арендовали небольшую квартиру в трехэтажном доме. На деньги, которые они заработали в шоу, была возможность купить жилье побольше, но накопления они потратили на видеоаппаратуру, чтобы снять фильм о своей истории. Увы, из этой идеи ничего не получилось. Постепенно шум, который возник после их громкого побега, стал стихать. О фигуристах стали забывать по обе стороны океана. В 1991-м умерла мама Протопопова. Он хотел приехать на похороны, но его не впустили.

Протопопова и Белоусову все реже приглашали в заграничные шоу. Денег становилось все меньше. В 1995 году бывшие фигуристы получили швейцарское гражданство, а вместе с ним и пенсию, которая очень сильно помогла им.

— Насколько я знаю, они пытались в Швейцарии создать частную школу, но почему-то не получилось. Насколько я знаю, жили они там небогато. У них не было регулярных доходов. Как обычные пенсионеры, — рассказывает Татьяна Меньшикова.

— В Швейцарии они не жили, а существовали. Насколько я знаю, последние годы они жили только на пенсию. Учитывая их уровень, их заслуги, это довольно жалкое существование. Знаю, что в свое время им в Швейцарии приходилось кататься по ночам без света, потому что не было денег, — говорит Писеев.

В 2003-м фигуристы все-таки приехали в Россию — на финал Гран-при, по приглашению Вячеслава Фетисова, возглавлявшего государственный комитет по физической культуре и спорту. Их встречала толпа болельщиков в Москве, а потом и в Петербурге, телеканалы снимали документальные фильмы, а на соревнованиях их ждали овации.

Еще более пышный прием им оказали в 2014-м, когда пригласили на Олимпиаду в Сочи.

— Когда мы их привезли в их номер в Сочи, они рот от удивления открыли: «Это что, для нас? Наверное, вы ошиблись». Пришлось их убеждать, что никакой ошибки. Им оказали тогда чемпионский прием: их везде возили на машине, все им показывали, устраивали им встречи. Пытались им на прощание подарить современные телефоны, но они так стушевались, что отказались. Сказали, что все равно не умеют ими пользоваться. А как можно было иначе? Они же наши первые олимпийские чемпионы, — говорит Писеев.

Писеев много раз предлагал им помощь, говорил, что они могут звонить ему по любому поводу, но Протопопов и Белоусова никогда ни о чем не просили. Даже суточные на Олимпиаде их уговаривали взять. Согласились только, когда им объяснили, что так положено по закону.

— Жалели ли они когда-нибудь? Напрямую мы с ними об этом никогда не говорили. Но каждый раз, когда они приезжали к нам, это чувствовалось. То, как их принимали в России, о таком они не могли мечтать больше нигде. Их и болельщики всегда встречали овациями. А в Швейцарии они были обычными пенсионерами. Но, видимо, внутренняя гордость мешала им признаться, что они совершили ошибку. О возвращении речи тоже никогда не заходило. Сбежав, они переоценили себя и свои возможности. Это был необдуманный порыв, о котором, я уверен, они еще не раз пожалели, — считает Писеев.

Детей у двукратных олимпийских чемпионов не было. Как сказала в одном из интервью Людмила: «Разве мы смогли бы кататься так долго, если б хотели завести детей?» Они всегда жили и работали вдвоем и только друг для друга.

Белоусова скончалась 26 сентября после продолжительной болезни в возрасте 81 года. Ее тело кремировали в швейцарском Туне, расположенном неподалеку от Гриндельвальда. Российские СМИ узнали об этом только спустя несколько дней.

— Я сделал все то, что нужно было. Ее прах я буду хранить всю жизнь, он у меня дома, — заявил тогда Протопопов.

В последний раз он общался с кем-то из России в 2021 году. Писееву с большим трудом удалось до него дозвониться: то телефон был отключен, то никто не брал трубку. Обсудили грядущий юбилей, Писеев вновь предложил помощь, но Протопопов отказался. По его словам, с тех пор на связь Олег не выходил: «Конечно, у нас с ним были разные ситуации, но все это дела давно минувших дней. Судя по последнему нашему разговору, вся его сегодняшняя жизнь связана с прошлым, с воспоминаниями».

Рассказывают, что пепел Людмилы Протопопов поместил в урну, которая находится всегда рядом с ним. В Швейцарии у него больше нет никого, да никогда и не было, кроме Людмилы.

Артем Кузьмин, «Фонтанка.ру»