Что такое кремулятор и зачем читать роман Саши Филипенко о главе первого крематория в СССР

Был такой человек — Петр Ильич Нестеренко. Он возглавил Первый московский крематорий сразу после его строительства в 1927 году. В годы массовых репрессий Нестеренко работал в две смены, днем кремируя честных советских граждан, а по ночам — тех, за кем приехали «черные воронки». А в 1941-м «воронок» явился за самим Нестеренко.

История жизни Петра Нестеренко легла в основу романа «Кремулятор» писателя Саши Филипенко. Кремулятор — это устройство, которое размалывает кости кремированных до состояния праха. Аллегория вполне понятна: самый жестокий кремулятор — это история. История, для которой маленький человек всегда ничтожен, история, которая ходит кругами, отправляя все новых людей по одним и тем же географическим и политическим дорогам, история, которая обожает неожиданные повороты судеб отдельных личностей и целых стран.

Саша Филипенко — писатель, тиражи которого, по его собственным словам, в Германии выше, чем в России. Темы его книг и параллели, которые он предлагает читателям провести самостоятельно, позволяют некоторым критикам обвинять писателя в пропаганде и агитации. То, что Саша Филипенко какое-то время работал на Первом канале сценаристом «Прожекторапэрисхилтон», обычно не играет ему на руку.

«Кремулятор» — шестой роман 38-летнего Филипенко. Плодовитость потрясающая, с 2014-го по 2017-й он писал по роману в год. И на какую из книг ни посмотри — всё чем-нибудь примечательна.

Первый роман «Бывший сын» закручивался вокруг трагедии на станции метро «Немига» в Минске (сам Филипенко, кстати, родился именно в Минске), где в 1999 году в давке погибли более 50 человек. Героем второй книги, «Замыслы», стал тезка автора, к тому же работающий на телевидении. Этот Саша Филипенко обнаруживает, что кто-то ведет блог от его имени, а тот начинает влиять на реальную жизнь. На дворе всего 2015 год, мир блогинга появился не вчера, но слово «фейки» тогда повторяли не так уж часто. Третий роман «Травля» — 2016 года — был написан до публикации «панамского досье», но как будто смотрел в будущее. Одним из персонажей книги стал виолончелист, а другим — журналист, которого преследуют за расследования офшорных схем. В четвертом романе Филипенко впервые обращается к архивам, изучая документы Международного комитета Красного Креста — переписку нескольких гуманитарных организаций и властей СССР о судьбе военнопленных (которая, как можно догадаться, почти всегда была непроста). В пятом романе «Возвращение в Острог» Филипенко вернулся к современности, изобразив небольшой населенный пункт с градообразующими учреждениями — тюрьмой и детским домом.

В только что вышедшем «Кремуляторе» писатель снова интересуется другими временами и углубляется в подшивки документов, но всем чем можно демонстрирует, что современность — это лишь реинкарнация прежних эпох. Например, на это намекают появляющиеся то тут то там вставки из песен отнюдь не середины XX века, а вполне себе групп «Кино» и «5’Nizzа».

Сюжет «Кремулятора» соответствует ходу вынесения обвинительного приговора в Советском Союзе. Сначала — обыск у Нестеренко, потом — следствие, состоящее из шести допросов. Затем — приговор и его исполнение. При этом все этапы мы видим глазами Нестеренко, который рассказывает не только о происходящем, но и вспоминает собственную жизнь: каждый из допросов касается его прошлого — как он рос, какими были его родители, где он учился, что он делал во время Гражданской войны, как попал на работу в крематорий.

Каждый из романов Саши Филипенко критики укоряют в излишней «журналистскости», формальности метода — что не исключает того, что к такому эффекту автор стремится сознательно, высушивая и текст. Но «Кремулятор» выделяется на фоне всех остальных работ Филипенко за счет личности главного героя. Жизнь Нестеренко — это переплетение казусов, удач и неудач, сплошное «да не может быть»: выходец из дворянского рода, выступавший в Гражданской войне на стороне белогвардейцев, после мытарств в Стамбуле, на Балканах и в Париже он вернулся в Москву, решив сотрудничать с советской властью — иными словами, доносить.

— И поэтому ты начал писать доносы?

— Доносов я никогда не писал...

— Однако информацию о белой эмиграции собирал и нашим сотрудникам передавал, верно?

— Кое-что рассказывал, да…

— Давай мне тут без этого великодушного «кое-что рассказывал, да». Показывай, как ты стал одним из наших информаторов!

— При читателе?

Нельзя говорить о «Кремуляторе» как о романе сугубо историческом. Филипенко утверждает, что повторил сложный маршрут своего героя — был и в Саратове, и в Париже, и в Варшаве, и в Стамбуле. Изучал документы, которые, по его словам, в России еще десять лет назад не были засекречены, а сейчас снова стали — но он находил их в европейских странах, куда они за десять лет успели «уехать» в ксерокопиях. Но при этом роман по большей части имеет форму письменного разговора Петра Нестеренко с его возлюбленной — и такого документа у Филипенко на руках не было и, по всей видимости, быть не могло (есть еще выдержки из протоколов, пересказы допросов — но об их исторической достоверности судить сложно). Поэтому душевные метания и размышления первого директора Московского крематория Филипенко не реконструировал, а прописывал самостоятельно. И существовала ли в реальности возлюбленная Нестеренко, актриса по имени Вера, приговоренная к высшей мере наказания? Вряд ли, если верить открытой статистике.

«Мой враг не белый и не красный, враг мой не черный, не серый и не желтый — враг мой всегда только один: мой враг — любой человек. С детства мне талдычат, что я должен поступать честно, но как согласиться с этим, если никому не нужные теперь качества влекут за собой неминуемую смерть? К чему эта доблесть? К чему верность и чистота? Кому они нужны? Будущим читателям этого дневника, которые однажды найдут его на блошином рынке и, взяв за бесценок, удобно устроившись в своих креслах, будут умиляться стойкости и благородству белых офицеров?»

Откровенность, которую Филипенко приписывает Нестеренко, такова, что внучка главного героя собралась идти с иском в суд. Подмечая, однако, что «одно радует — скромная популярность автора и как следствие скромная возможность по распространению его извращенных фантазий». При этом выступать наследница собирается не против издания на русском языке, а против немецкого издания, потому что живет в Германии.

Смотреть на жизнь Нестеренко из 2022 года — значит удивляться и ужасаться. История не отличается трепетностью и сердечностью.

Елена Васильева, специально для «Фонтанки.ру»