Надо больше, но лучше: сколько и каких айтишников на самом деле не хватает в России

Потребность в цифровизации экономики с начала марта никуда не делась, а вот IT-специалистов в стране стало меньше. Хотя российские компании релокация затронула в меньшей степени, дефицит все равно есть. И он будет расти по мере усложнения задач, а миграция при этом продолжится, считают эксперты.

Что происходит на рынке труда в IT, кто уезжает и кто остается, и стоит ли бежать учиться, чтобы сесть в последний вагон поезда, обсудили участники круглого стола «Фонтанки».

Есть ли дефицит?

По оценкам МВД, из-за массового оттока IT-специалистов после начала спецоперации, в России не хватает 170 тыс. сотрудников этой сферы.

— После 24 февраля IT-рынок сильно изменился. Большое количество компаний покинуло страну, они перевозили сотрудников во временные хабы — Грузию, Армению, Турцию, Сербию с перспективой дальнейшей релокации в Европу, — говорит CEO и руководитель международного IT-рекрутингового агентства Lucky Hunter Татьяна Мельничук. — Но одновременно у нас на рынке появилось много специалистов, которые не захотели или не смогли переехать, и компании были вынуждены с ними расстаться. Поскольку это были middle и senior специалисты, то они быстро находили работу, т.к. спрос на них всегда высок. У нас есть даже шутка, что мы дожили до момента, когда DevOps присылают сами резюме, чего никогда не было.

Единственные, кому не повезло, — это Junior-разработчики. Раньше компании готовы были платить начинающим, а сейчас мало кто расширяет штат. Многие поставили найм на паузу, отметила Татьяна Мельничук. При этом, по ее словам, активизировались международные компании, которые готовы нанимать специалистов с релокацией. В ряде стран — США и Великобритании — есть особые типы рабочих виз для специалистов в IT.

— В России, безусловно, есть дефицит среди квалифицированных качественных кадров, способных создавать новые продукты, — соглашается директор по развитию продуктов Skillaz Максим Минаков. — Минцифры ведет активную деятельность по созданию библиотеки решений, замещающих продукты компаний, которые уходят с рынка. Поэтому дефицит будет не только среди отдельных специалистов, но и среди команд, способных создавать такие качественные решения в ограниченные сроки.

При этом прогнозировать дальнейший рост дефицита сложно в связи с продолжающимся процессом ухода. Плюс понадобится полгода-год, чтобы переучить часть персонала. Наблюдается также и обратный процесс — приток резюме оставшихся или возвращающихся специалистов, отметил Максим Минаков.

Среди наиболее дефицитных сегодня он отметил специалистов по информационной безопасности: «Раньше они были менее востребованы, а сейчас вопросы с утечками данных возникает постоянно — и спрос резко вырос».

— МВД не занимается рекрутингом в сфере IT, поэтому не видит полную картину, — считает HR директор N3 Group Ирина Карклинис. — Мы с коллегами на «Форуме труда» сошлись на том, что по России на рынке не хватает до миллиона человек. Идут запросы на машинное обучение, искусственный интеллект, кибербезопасность — по этой специальности найти кандидатов действительно нелегко. Если говорить про программистов, то есть запрос на PhP, Java, всегда высокий спрос на разработчиков iOS и Android. Не хватает аналитиков, потому что был период, когда банки активно их нанимали, и могли взять на работу до 1000 человек сразу.

Что касается релокации, то, по словам Ирины Карклинис, релоцировались, в основном, люди, занятые в международных проектах, а в российских компаниях счет идет на единицы, причем некоторые действительно возвращаются — иногда даже на прежние позиции.

Дефицит есть и в финтехе, потому что в свое время именно банки стали основными работодателями на этом рынке.

— Нам здесь сложно конкурировать по зарплате, да и в принципе — в финтехе мы новички, всего два года, — поясняет Роман Фомин, финтех-директор RC Group. — Поэтому у нас своя доморощенная команда специалистов высокого уровня, которая переходит из проекта в проект. К тому же нас не пугает наплыв «джунов» и стажеров, поскольку у нас есть большое количество внутренних проектов, на которых мы можем их поучить. А в какой-то момент они переходят в разряд «мидлов», и мы допускаем их к новому пулу задач.

По словам Романа Фомина, из компании ушло всего 2 человека из 150, что является заслугой hr-специалистов, которые все время сотрудникам сообщали информацию, держали в курсе позиции компании — так не остается места для слухов и домыслов.

— Мы увидели в финтехе огромную нишу и не боимся глобальных корпораций, таких как Сбер, — добавил Роман Фомин. — Сейчас мы разрабатываем продукт, который призван дополнить финансовую экосистему страны.

— Кадровый голод в цифровой экономике постоянно растет: еще в 2021 году российский рынок нуждался в 80 тысячах IT-специалистов. Сейчас эта цифра увеличивается, — приводит данные Наталия Молодцова, HRD компании iFellow. — В перспективе нехватка кадров в индустрии может вырасти до 2 млн человек к 2024 году. Тенденция в ближайшие несколько лет достаточно прозрачная: множество факторов будут продолжать влиять на рынок, но спрос на квалифицированных специалистов любой IT-направленности не упадет.

По ее словам, останутся востребованными фулстек-аналитики (бизнес и системные аналитики), специалисты по функциональному и автоматизированному тестированию, разработчики Java и Go, потому что это одни из самых востребованных языков на рынке. Большой интерес будут вызывать специалисты, разбирающиеся в конкретной специфике: например, в страховании, финансовой сфере или ретейле.

— Однако сейчас стоит рассматривать вопрос потребности в специалистах немного под другим углом — не по специальности, а по набору качеств кандидата, — дополнила Наталия Молодцова. — В центре внимания соискатели с хорошим симбиозом hard и soft skills — это значит, что специалист должен обладать не только достаточным техническим бэкграундом, но и быть готовым развиваться в смежных направлениях, быстро реагировать на любые изменения.

Иногда компании приходят в IT и вовсе с неожиданной стороны — например, «СИП» начинал со строительно-монтажных работ и сейчас продолжает заниматься строительством, подрядными работами, поставками, рассказал Илья Давыдов, коммерческий директор группы компаний «СИП»:

— Затем мы стали работать в направлении предоставления квалифицированного рабочего персонала, а потом нас стали «вовлекать» в IT-сферу — сначала по поставкам оборудования, а потом коснулись и вопросов разработки. И тогда мы поняли, что нашей кадровой компетенции не хватает.

Илья Давыдов отметил, что миграция специалистов есть, но релокация предложена далеко не всем: «джуны» остались здесь, а многие middle и senior не поехали, т.к. у них тут есть и имущество, и семьи, и связи.

— Запрос на специалистов из России был связан во многом с тем, что те же Junior стоили недорого в данное время и в данном месте, — продолжил Илья Давыдов. — А когда возникает запрос на релокацию, то и стоимость разработки возрастает, так что многие наверняка задумаются о целесообразности.

Он считает, что спрос на IT-специалистов ложится в русло общей ситуации. Возможно, объемы разработки на какой-то период упадут, как и количество рабочих мест.

Замещать или создавать

Одной из важных задач для компаний, оставшихся в стране, становится импортозамещение тех решений, которые «забрали» с собой ушедшие. Соответственно будет распределяться и спрос на специалистов.

По словам Наталии Молодцовой, после ухода около 90% западных вендоров-производителей инфраструктуры и ПО, компании начали переориентироваться на отечественные решения. То есть одна из самых глобальных задач сейчас — это импортозамещение.

— Если еще недавно рынок был насыщен продуктами западных вендоров — от офисных и почтовых приложений до баз знаний, то сейчас вопрос независимости и переход на отечественные аналоги стоит достаточно остро. И тут снова мы сталкиваемся с дефицитом кадров, — дополнила она. — В первую очередь будут востребованы аналитики, разработчики функциональные, автоматизированные тестировщики, а также Performance Testing — тестировщики производительности.

— Большой запрос идет от финтеха, госсектора, ТЭК. Но процесс это небыстрый, и сейчас еще не совсем понятен объем, — говорит Ирина Карклинис. — Я предполагаю, что в любом случае мы столкнемся с нехваткой специалистов. Какие-то сферы перестали работать, развиваем другие направления.

По ее словам, государство сейчас выделяет большие средства на автоматизацию, поэтому госсектор будет прирастать.

Татьяна Мельничук напомнила, что изначально спрос на IT вырос во время пандемии, когда весь бизнес понял, что без собственного онлайн-продукта развиваться невозможно.

— Тогда был огромный запрос от клиентов и маленькое количество кандидатов, сейчас все выровнялось, — говорит она. — Конечно, на каких-то топовых позициях всегда есть дефицит. Но нужно понимать, что рынок IT — это почти всегда рынок кандидата. Он выбирает компанию, у него, как правило, несколько офферов, и если вы ему делаете предложение, то не факт, что он его примет. Для айтишника важен уровень продукта — его сложность и интересность. И далеко не каждый согласится работать на госпроектах в силу как идеологических, так и финансовых причин.

По словам Татьяны Мельничук, наиболее продвинутые технологические проекты были все-таки не в госсекторе, где часто приходится сталкиваться с бюрократией и отсутствием гибкости. Но и негосударственные компании сейчас испытывают сложности, так как многие специалисты в качестве бонусов получали опционы на акции, а сейчас их стоимость сильно упала.

В целом же любая сфера сегодня не может развиваться без IT.

— Одним из самых прогрессивных в цифровой трансформации был ретейл, и вот я уже три месяца вижу, как в одной из сетей не работает программа лояльности. Провайдер ушел из России — и она встала, — говорит Максим Минаков. — Почти в каждом сегменте можно отметить ряд процессов, которые сейчас ведутся в ручном режиме и требуют замены.

В связи с такой ситуацией те, кто остается в России, видят много вызовов для себя именно внутри страны.

— Мы говорим не про поддержку действующих систем, а про создание новых платформ и технологий, которые требуются в большом количестве, — продолжил он. — Это амбициозная тяжелая задача, но в процессе ее решения можно из рядового сотрудник дорасти до лидера продуктового направления. И сейчас в нашей сфере в HR-tech и ED-Tech мы не просто повторяем решения, которые были, а пытаемся закладывать что-то наперед, предвосхищая новые запросы рынка.

— Чтобы делать национально значимый продукт, не обязательно работать на государство, — считает Роман Фомин. — По нашему опыту, участие в тендерах, когда шестеренки крутятся медленно, менее эффективно, чем если прийти с чем-то уже готовым и найти ресурс, готовый его внедрить.

Он привел пример, когда компания пришла к Финансовому институту при правительстве РФ и запустила курс на 40 городов по стабилизации экономики в текущих реалиях.

Еще одна отрасль, которая активно цифровизуется, — это логистика. Например, «Почта России» недавно представила полностью автоматизированную систему сортировки. «Почта уже стала IT-компанией. Если немного отмотать назад, то сложно себе это представить», — говорит Роман.

По словам Татьяны Мельничук, активно развивается и сфера блокчейн, где сохраняется дефицит на квалифицированных разработчиков.

— Основной запросы к нам — это системы безопасности и связь, — продолжил Илья Давыдов. — Например, есть разрозненные подразделения, между ними надо организовать постоянную связь по защищенным каналам. Допустим, ТЭЦ должна постоянно присылать данные, но просто использовать для этого стандартные интернет-линии нельзя. Плюс — эти данные надо правильно обрабатывать, сигнализировать о каких-то проблемах.

Такие клиенты часто представляют собой закрытые компании, которые и раньше не могли пользоваться иностранными разработками, формируя запрос на локальный продукт. Таких проектов хватает, просто без пиара они неизвестны широкой общественности.

Ирина Карклинис подчеркнула, что отношение к госпроектам как к чему-то из каменного века на сегодняшний момент неоправданно:

— У входящей в N3 Group компании «Нетрика Медицина» есть проект «Здоровье Петербуржца». Кандидаты, которые хотят над ним работать, так и говорят, что хотят внести свой вклад в большое, нужное для населения дело. К тому же надо понимать, что разработчик пишет кусок кода, и никак с заказчиком не общается. Я надеюсь, что у нас останется достаточное количество специалистов, чтобы IT в России развивалось.

— Госзаказ — страшное слово, но на самом деле задача государства — создать экономические условия для того, чтобы эта сфера развивалась, — продолжил Илья Давыдов. — Может быть, все идет не так гладко, машина бюрократии раскачивается медленно, но мы видим уже и какие-то результаты, о которых раньше нельзя было и подумать.

Высокая планка

Не секрет, что именно международные корпорации задавали на рынке IT-труда зарплатную планку — ведь работая на удаленке, российские специалисты могли выбирать из лучших вариантов. Приходилось конкурировать.

— Зарплаты по России выровнялись, и в какой-то момент внутренняя миграция стала в принципе невыгодна, т.к. жить в небольшом городе и получать «московскую» зарплату было выгоднее, — поясняет Татьяна Мельничук. Тем, кто не готов платить много, она советует брать «джунов», которые будут не привередливы на начальном этапе.

С уходом части компаний ситуация не поменялась, напротив, запрос даже подрос, считает Ирина Карклинис:

— Те, кто не релоцировался, привыкли получать зарплату в долларах, поэтому изначально ориентируются на этот размер зарплаты. И многие компании готовы давать такие суммы, если кандидат удовлетворяет их ожиданиям — если тебе нужен специалист, у тебя горит проект, то любые деньги заплатишь. Альтернатива — аутсорс, который стоит в три раза дороже, чем человек в штате.

Наталия Молодцова отмечает, что уход западных компаний не сильно отразился на зарплатах IT-специалистов, которые остались работать в России. Однако зарплатные ожидания соискателей, которые выходят на рынок, становятся более гибкими, и вакансии теперь рассматриваются на долгую перспективу. А ведь еще в прошлом году считалось нормой поиск работы с перспективой на год-полтора.

— Наблюдается и такой тренд: часть сотрудников возвращаются по разным причинам на прежние рабочие места с прежним или даже меньшим доходом, — заметила она. — На данный момент компании не готовы завышать предложения по офферу на 30–50%, как это делали раньше. Стало меньше выбора и по проектам, соответственно сократилось число офферов на одного соискателя. Изменение этой ситуации в ближайшее время не предвидится.

При этом те, у кого заработок валютный, а зарплата — рублевая, оказались сейчас в невыгодном положении, отметил Роман Фомин.

— Вся эта волатильность рубля вообще никому не на руку, — добавил он. — Например, в блокчейн-проектах выручка редко приравнивалась к рублю, поэтому сейчас они косвенно страдают, у них «криптозима». Многие уходят с рынка, и проекты заметно «проредились». А вот те, кто переживет этот стресс-тест, — с ними можно будет работать. Особенно это видно по компаниям, которые застали подобную ситуацию в 2017 году. Сейчас они, как правило, диверсифицировались и более успешно переживают кризис.

Тест на профпригодность

В последние годы популярность IT-профессий привела к появлению большого числа курсов, образовательных платформ, вырос конкурс в вузы на эти специальности. Вопрос о том, куда идти учиться, чему и нужны ли будут специалисты в таких же объемах, как и раньше, неизбежно встает перед теми, кто хочет начать IT-карьеру.

— Несмотря на то, что остается большой объем транзакций в сырьевой экономике, она все равно постепенно становится цифровой и трансформируется, поэтому дефицит в этой сфере все равно будет, — считает Максим Минаков.

Потенциальный кадровый резерв он видит, например, в среднем поколении, которое в будущем не захочет просто уйти на пенсию, а будет подрабатывать в качестве удаленных разработчиков, либо в сотрудниках, потребность в которых сейчас сокращается. Это, например, кассиры, которых заменяют кассы самообслуживания. Но, конечно, нужно желание переквалифицироваться.

С точки зрения Максима Минакова, самый простой способ войти в эту сферу — ручное и автоматизированное тестирование. А формат обучения зависит от дальнейших целей:

— Если хочется заниматься этим на досуге в качестве хобби, то достаточно пойти на онлайн-курсы, а если речь идет именно о смене профессии, то лучше интенсивные варианты: они хоть и требуют больше материальных вложений, но отдача с точки зрения трудоустройства будет выше.

По словам Татьяны Мельничук, многие стартуют с тестирования, чтобы потом уже идти в программирование.

— Самое простое — записаться на трехмесячные курсы тестировщиков. Но не стоит потом на собеседовании говорить, что вы решили стать тестировщиком, чтобы потом переквалифицироваться в разработчики, — предупреждает она. — Хотя, конечно, это самый простой путь.

Если говорить о языках программирования, то, по словам Татьяны Мельничук, самый востребованный сегодня — Python, потому что с ним можно идти и в аналитику, и в автоматизированное тестирование, и, конечно, в разработчики. Можно и сразу стать разработчиком — но это более сложный путь. Среди языков также перспективны Go (Golang), Java, Kotlin.

— Освоить профессию можно примерно за год по таким специальностям, как инженер по тестированию, аналитик данных, фронтенд-разработчик, java- и python-разработчик, — уточняет Наталия Молодцова. — Если говорить про темп подготовки по перечисленным направлениям, то быстрее всего можно обучить специалистов по тестированию.

Например, у iFellow есть собственная Школа тестирования, которая позволяет выпускать квалифицированных специалистов и для себя, и для проектов партнеров.

— Сейчас также важно получить специализацию в сфере, в которой будет работать специалист, что мы отмечаем на примере банков и страховых компаний, — дополнила Наталия Молодцова. — Важно понимать все тонкости и особенности работы в структуре, уметь пользоваться инструментами. Один из самых простых способов получить опыт и разобраться в специфике — пройти стажировку в профильной организации.

— Когда из каждого утюга то говорят про дефицит кадров, рекламируют курсы и даже на Госуслугах предлагают госпрограмму по переориентации в айти, то невольно задумаешься, — продолжил Илья Давыдов. — Но не нужно забывать, что серьезное программирование — это работа, под которую далеко не каждый человек подойдет. Это люди с высоким уровнем интеллекта, технические специалисты. Я думаю, что у человека должна быть база — качественное техническое образование, которое можно адаптировать под актуальные задачи в сфере IT. Иначе образование может занять много времени, а гарантии не принесет.

— Курсов много, но нет какой-то стандартизации, оценки качества, поэтому есть большой шанс разочароваться, — говорит Роман Фомин. — Кроме того, надо понимать, что есть разница между работой в IT-компании и просто IT-специалистом в какой-то сфере. У нас, например, даже офис-менеджер немного айтишник — иначе не разберешься в том, что сотрудники хотят от жизни. Но, как и любые другие, IT-специальности не для всех — не нужно ломиться в закрытые двери, нужно искать возможность применить свою уникальность.

1. Узнайте больше о преподавателе, погуглите, прочитайте профиль спикера на сайте компании, которую он представляет. Специалист должен быть с большим бэкграундом, иметь опыт работы в разных компаниях с проектами разного уровня сложности.

2. Внимательно ознакомьтесь с программой курса — в нее должна быть включена работа с подпроектом. Этот практический опыт позволит при устройстве на работу рекрутеру оценить знания соискателя.

3. Узнайте, есть ли возможность пройти практику в компании, которая организует курс. А если организатор учебное заведение — будьте проактивны и поговорите со спикером о возможности стажировки.

— Я не считаю, что в IT нужно обязательно идти с высшим образованием, — уверена Ирина Карклинис. — У нас есть примеры людей только с школьным аттестатом, которые стали не только хорошими специалистами, но и менторами. Переучиться и вовсе можно в любое время, но тут есть материальная составляющая: не всегда люди готовы делать шаг назад по деньгам. Но если есть цель, мечта, и человек к этому идет, то сможет достаточно быстро нарастить компетенции.

Есть и обратный процесс — среди людей, закончивших вузы по направлению IT, очень мало потом работают по специальности — всего процентов 15, отметила Ирина Карклинис: «Я бы активнее профориентировала детей в школах, потому что многие приходят в вузы и на первом курсе понимают, что «это не мое». А приходится доучиваться».

Что касается работы в IT, то надо на нее смотреть более широко.

— IT — это не только программисты и тестировщики. Это и product- и project-менеджеры, бизнес-аналитики, — объясняет Татьяна Мельничук. — Если нет профильного образования, но очень хочется в IT, то стоит посмотреть на смежные области: например, продукты сейчас создаются на основе данных и их аналитики. Если вы можете переводить с человеческого языка заказчика на язык программистов, то это тоже очень важно. Если есть какой-то скилл, его нужно использовать, адаптировать свой карьерный путь.

Она отметила, что не стоит получать высшее образование, если вы надумали менять профессию в 30 лет, — курсов достаточно. И хотя в IT неважно, какого ты возраста, пола и какое у тебя образование, но все-таки стоит помнить, что конкурировать придется с толпой 20-летних, которые в IT, считай, с детства.

Как витязь на распутье

Спрос на специалистов в будущем будет зависеть от многих факторов.

— Если сегодняшняя ситуация затянется на годы, то надо понимать, сохранится ли внутри страны курс на диджитализацию, — говорит Татьяна Мельничук. — Но хочется верить, что скоро мы снова станем самой классной страной на мировой арене и сможем развивать как внутренние, так и мировые продукты, которые будут пользоваться спросом в других странах. Мне бы хотелось, чтобы дефицит специалистов был, как в эпоху пандемии, когда всем были нужны таланты, а не из-за того, что все уехали.

— Данные — это новая нефть, и это наша новая реальность, поэтому спрос на IT-специалистов будет расти, — констатирует Илья Давыдов. — Можно даже сказать, что мы все понемногу становимся IT-специалистами, поскольку сами пользуемся этими продуктами. Мне кажется, что в связи с текущей перестройкой определенное снижение объемов разработки будет, но и уровень задач перед компаниями возрос. Сейчас есть окно возможностей, когда мы со своими продуктами сможем выйти на рынок, потому что раньше этого не давали делать гиганты.

— IT — это побочный эффект эволюции. Оно не само по себе берется, а связано с развитием всего человечества, — продолжил Роман Фомин. — Этот процесс невозможно отменить, можно только притормозить на какое-то турбулентное время. И я согласен, что сейчас есть окно возможностей, которым надо воспользоваться. А когда все восстановится, то наши продукты станут востребованы на мировом рынке.

— Потребность в айтишниках не падает и не будет падать в будущем, но само понятие потребности изменилось, — поясняет Наталия Молодцова. — Если раньше для входного интервью рекрутеру было достаточно оценить совокупный опыт работы, проекты, знания по определенному стеку и, если требуется, специализацию (hard skills), то сейчас большой фокус на soft skills — насколько соискатель готов обучаться, коммуницировать, работать в команде. Заказчики теперь, смотря на резюме, рассматривают специалистов с перспективой на долгосрочное сотрудничество.

Сейчас, по ее словам, будет расти спрос на IT-сотрудников, у которых есть опыт работы с продуктами внутреннего рынка — или способные быстро переучиться, чтобы работать с локальными решениями. Также стоит отметить, что падает спрос на узкопрофильных специалистов.

— Многопрофильные инженеры, технические менеджеры и те, кто способен создавать продукты под ключ, — вот кто выйдет на первый план. Чтобы быть востребованным в новых условиях, придется осваивать смежные области знаний — вплоть до гуманитарных и естественных наук, — резюмировала Наталия Молодцова.

— Вообще мир изменился не сейчас, а раньше, во время пандемии, — напомнила Ирина Карклинис. Мы подстроились под одни новые реалии, а сейчас опять изменения. Возможно, автоматизация когда-то закончится, но появится иная задача. Пока будет расти потребность, будут расти молодые специалисты. Миграцию будем наблюдать в любом случае, но кто-то будет уезжать, а кто-то — возвращаться.

Мария Мокейчева, «Фонтанка.ру»