Любить каждый дом как Борис Кириков

Искусствоведы редко становятся реально заметны для общества, что совершенно резонно. Да, бывает выходят на первый план по должности, но в наше время это на грани приговора. Случай Бориса Кирикова — другой. Без его книг не проживёт ни один любитель архитектуры нашего города. И это навсегда.

И даже все те, кто черпает знания из Интернета, должны понимать — если бы не Кириков, то у таких прекрасных сайтов, как, к примеру, citywalls, и шансов бы на рождение не было. Кто-то должен был все эти точные сведения собрать и свести воедино. И движения градозащитников не имели бы никакой опоры. Кириков создал базу и фундамент сохранения архитектуры эклектики и модерна в нашем городе как первоклассной, так и рядовой.

Ушедший от нас 9 августа историк архитектуры Борис Михайлович Кириков не просто написал массу замечательных (и первых!) книг про здания петербургского историзма, модерна, неоклассики, авангарда, но создал справочники, без которых не обойдётся никто, кто бы интересовался архитектурой нашего города серьёзно. В конце 70-х–80-е годы реабилитировали эклектику и модерн, вышли хорошие книжки, но они были про архитектуру эпохи в целом. Кириков довёл конкретику знаний о петербургском зодчестве до каждого дома, буквально. Его справочник «Архитекторы-строители Петербурга второй половины XIX — начала XX веков» 1996 года (!!!) — хрестоматия, основа основ и главный словарь петербургской архитектуры того времени. С барокко и классицизмом главное уже было ясно, а про массу строителей Петербурга буржуазной эпохи не было известно подчас почти ничего. Его главный труд стал плодом долгих, скрупулёзных изысканий. Без него не возник бы существующий по сию пору закон, запрещающий сносить постройки, возведённые до 1917 года. В ответ на вопрос, что сохранять из нашей старой архитектуры, Кириков отвечал просто — всё. И в этом самый главный принцип — выборочной истории не бывает, тогда она — фальсификация. А если город старый, то он должен дорожить всеми своими вехами, как, собственно, и человек. Одно было лучше, другое хуже, но это история. Камень пришёл к камню и составил улицы, квартал, район. Уберите один — и возникнет фантазия. А ценность города в его историчности. Работая замначальника КГИОПа с 1998–2006 год, именно это Кириков и пытался утвердить.

Теперь всё может стать иначе, этот закон могут отменить. Выяснилось, что КГИОП намерен отделить художественно значимые постройки от незначимых (а рядовое обречь на снос). На это и сказать нечего — КГИОП станет тогда единственной институцией в наше время, у которой есть художественные нормы (где они их возьмут? или же получат?). Защита эклектики и модерна строилась как раз на другом — нормы и представления меняются, а историческая ценность незыблема. Из этого принципа Кириков и исходил. И она не только в фасаде, но в двери, парадной, подворотне, балконной решётке, в чудом уцелевшем витражном стекле, в ручке, шпингалете, профиле водостока. Именно из книг Кирикова узнавали, в какой двор стоит зайти, какая лестница влюбит вас навсегда, где найти первый бетонный навес, а где лучшее окно модерна, а где и интерьеры уцелели. Он был историком-исследователем высшего уровня, все местные краеведы должны на него только молиться, вся сфера уличного(специального) туризма выросла из его книг. Он не был краеведом, он, кажется, терпеть не мог привычные сегодня басни про первых новгородцев в каждом окрестном селе и про мощь крепости Ниеншанц, он был исследователем реальных построек и открывал их для горожан.

С годами он перешёл и к архитектуре 20–30-х и написал замечательный справочник об архитектуре авангарда. И это наша история. Думаю, он обратился бы и к сталинскому классицизму, и к лучшим достижениям 60–80-х, но увы, ушёл до срока. Он не писал теоретических книг, в них главное — точность фактов, ёмкость и ясность характеристик. Хотите читать про теории модерна — смотрите другое, а хотите узнать самое лучшее о нашем, петербургском, то тогда к Кирикову.

Впервые встретил Бориса Михайловича в 1988-м, он показывал австрийским коллегам наш модерн, одновременно это было открытием и для всех местных участников похода, он знал буквально каждый дом, а тогда были внове сами имена теперь ставших всем родными архитекторов рубежа XIX-XX веков.

И при всех своих достижениях и знаменитости Борис Михайлович оставался очень скромным ленинградским человеком, интеллигентным и даже иногда смущающимся. Видный, высокий, статный, он мог быть неожиданно застенчивым. Прежде эти качества были естественной нормой. Теперь — как это ни парадоксально — воспринимаются как редкость. Кирикова ни музей истории города (замдиректора), ни КГИОП не испортили, да и не могли, он оставался собой.

Кириков никогда не самоутверждался в профессии (или в должности). Он служил той архитектуре, которая была его абсолютным призванием. И благодаря ему стала любовью без преувеличения миллионов.

Алексей Лепорк