«Закрыть гештальт»: шестое чувство режиссера «Интернов»

На «Кинопоиске» выходит ситком «Закрыть гештальт» про таксиста Федора, который видит мертвых людей. О том, сколько здесь живого юмора, читайте в материале «Фонтанки».

Психолог — профессия по определению не совсем от мира сего. Ведь «псюхе» — душа, а значит, ему по определению, каким бы он ни был материалистом, приходится иметь дело с чем-то таким тонким и неуловимым, что не зарегистрируешь приборами, но только — другой человеческой душой.

Герой сериала «Закрыть гештальт» Фёдор Ярцев (Александр Ильин-младший) — по профессии вообще-то не психолог, а таксист. Но душам вынужден помогать. Только не обычным, а буквально мертвым душам — призракам умерших. После того как в ходе семейной ссоры выпал Федор из окна 20-го этажа, он вдруг начал видеть беспокойных мертвецов, начиная со своей стервозной тёщи (Юлия Ауг). И все они — от бандита до интеллигента — надеются, что Федор поможет «закрыть гештальт». Исполнить предназначенное на земле, покаяться, перед кем не успел, — иначе в рай не пустят. Приходится закрывать с ними гештальты, иначе не отстанут ведь. Из таксиста — в Хароны, переправлять души на тот свет — работа та еще.

Фабула сериала «Закрыть гештальт» совсем не нова. Психолог как шаман, не только помогающий живым, но и временами входящий в контакт с тонким миром, — вообще образ, похоже, извечный. Можно вспомнить фильмы вроде «Константина» или «Шестого чувства» М. Найта Шьямалана, где психолог в исполнении Брюса Уиллиса занимался примерно таким же ремеслом. Правда, в итоге тот герой помог самому себе. Ну так и здесь ясно, что Фёдор закрывает не столько гештальты гостей с того света, сколько свои собственные. Арка его задана с самого начала чётче некуда: в начале Фёдор демонстративно отказывается от повышения по работе, потому что не хочет никуда стремиться. Но только движение — жизнь, намекает сериал; а если сидишь на одном месте, становишься сам похож на этих неприкаянных мертвецов, которым после жизни приходится доделывать дела — будто студенту сдавать долги по учебе.

При этом «Закрыть гештальт» всё-таки ситком: посмеяться подано. Над ним работала та же команда, что и над недавним «Проектом "Анна Николаевна"», а за плечами у режиссера Максима Пежемского еще и «Интерны», и даже две «Любови-моркови».

И как во всех этих проектах, получается двойственно. Будто за одним плечом у сценариста сидела муза, диктовавшая Данту, а за другим — кто-то гораздо менее даровитый. Из-за этого качество юмора то падает в проклятые глубины ада, то взлетает на достойный уровень. Шуточки про то, как с точки зрения окружающих герой — псих, разговаривающий с воздухом, приедаются уже в первой серии — но, похоже, придётся терпеть — кажется, авторы не намерены слезать с этого конька. Зато попадаются вполне едкие моменты, вроде внезапной отличной пародии Геннадия Смирнова на психолога Лабковского или братка из девяностых, который пытается растолковать Фёдору метафизические истины как умеет. Тут уже веет ранним Пелевиным: в «Чапаеве и пустоте» бандиты тоже рассуждали про небесный карцер, шконки и вертухаев…

Главный объект интереса — пожалуй, сам герой, который в исполнении Ильина-младшего вполне мог бы предстать таким стандартным Иванушкой-дурачком. Но тут он выведен как-то поинтересней: не совсем табула раса. Есть у него склонность к пафосу. Вот он вдруг проповедует бывшей супруге (в исполнении Анны Зайковой, которую мы видели в «Психе и «Последнем министре»): «Будешь тут сидеть одна, Хайдеггера не читавши, — кому ты такая нужна?» Это как-то неожиданно. «Небеса сошли с ума!» — восклицает он, вникая в ситуацию. Есть в нем нечто шекспировское, гамлетовская меланхолия. Тем более что больше всего к действию его подталкивает призрак родного отца (Денис Власенко, звезда Happy End). Он погиб в двадцать лет в геологической экспедиции — соответственно, и является усатым студентиком из восьмидесятых, в шапке-петушке и с кучей значков на груди. Учит Федора по-отцовски уму-разуму — правда, непонятно, почему явный комсомолец вдруг начинает говорить не только о моральной стойкости, но и о душе и о Боге. Видать, там научили.

Или вот обстоятельство, что супруга жалуется — дескать, живем в тесноте, повернуться негде. Но при этом в кадре — по-киношному огромная, светлая и вполне приятная квартира, так что героям многие могут позавидовать. То ли это юмор на тему ненасытности супруги, то ли такая небрежность сценария.

Такие вот моменты царапают не столько своей неуместностью — понятно же, что в комедии есть условность, — сколько ощущением, что в «Закрыть гештальт» напихали столько шуток, сколько могли, и к качеству их не были слишком строги. Вкупе с рыхловатым темпом первых серий это может здорово испортить сериалу прокатную карму. Но при этом у него есть все шансы покаяться, обратиться и стать потешной небожественной комедией в глазах зрителя.

Федор Дубшан