«Хирургия — это новый секс»: Дэвид Кроненберг предсказал капризы эволюции в «Преступлениях будущего»

В прокат выходят «Преступления будущего», где режиссер Дэвид Кроненберг возвращается к своему излюбленному жанру — body horror. В его новой картине изощренное членовредительство — лишь один элемент жанрового микса, сочетающего футуристическую фантастику с сатирической комедией и конспирологическим детективом.

Фильм с названием «Преступления будущего» в фильмографии 79-летнего Дэвида Кроненберга уже есть — это его вторая полнометражная работа, датированная 1970 годом, когда будущий канадский классик с успехом разводил различные учебные и культурные учреждения на пожертвования в пользу экспериментального кинематографа. В отличие от новых «Преступлений будущего», смотреть занудные старые сейчас довольно трудно, однако кое-что из той ученической работы пригодилось режиссеру и в нынешнем фильме.

На этот раз в центре сюжета тоже находится странная способность эволюционировавшего человеческого организма генерировать новые органы просто так, для красоты, без всякой практической функции. Наделенный столь креативным организмом герой Вигго Мортенсена находит ему удачное применение благодаря своей очаровательной спутнице жизни с говорящим именем Каприз (Леа Сейду). Когда у героя отрастает новый орган, его партнерша, бывший хирург-травматолог, делает на новообразовании изысканные татуировки, а потом эффектно вырезает его на глазах изумленной публики. Перформанс пользуется большой популярностью, однако привлекает внимание Национального Реестра Органов — бюрократической инстанции, из соображений национальной безопасности контролирующей все новые органы, вырастающие у граждан. С другой стороны тандему акционистов поступает заманчивое, но этически неоднозначное предложение: построить новый перформанс на вскрытии тела восьмилетнего мальчика, незадолго до трагической гибели с аппетитом поужинавшего пластиковым мусорным ведром.

Это лишь одна из тем «Преступлений будущего» — экологический месседж о том, что человечеству, загадившему планету пластиковыми отходами, скоро ничего не останется, как поедать этот пластик, а естественный ход эволюции неминуемо перестроит пищеварительную систему homo sapiens в мусороперерабатывающий завод. Другая не менее важная и гораздо более забавляющая Кроненберга тема — это психология современного акционизма, для которого жестокие членовредительские штуки и хирургические издевательства над собственным телом давно стали обыденностью.

Иронизируя над акционистами, не жалеющими живота своего, Кроненберг проводит юмористический водораздел между искренними художниками, у которых лишние органы вырастают сами собой, по внутреннему велению сердца (как у героя Мортенсена), и шарлатанами от боди-арта. Один такой пляшущий клоун, обшивший себя с ног до головы ушами под пафосным девизом «Пришло время перестать видеть и слышать — пришло время слушать», символизирует в «Преступлениях будущего» спекулятивную погоню за хайпом. А не лишенную здравого смысла обывательскую точку зрения на все эти художественные выкрутасы сатирически озвучивает чернокожий полицейский, задирающий футболку и показывающий жировик на животе: «Как можно считать искусством выросшую опухоль? Где тут эмоциональное оформление и философское понимание, которое лежит в основе любого искусства? У меня вот шишка на пузе. Это Пикассо? Дюшан? А может, Фрэнсис Бэкон?»

В «Преступлениях будущего» идея акционистской вивисекции доведена до абсурдного логического конца: в придуманном Кроненбергом будущем человечество лишилось такого важного предохранителя, как боль, а вместе с ним и чувства опасности. Хирургический перформанс теперь доступен каждому, а эволюция движется в совершенно непредсказуемом и неконтролируемом направлении, не предвещающем ничего хорошего, — в основном об этом говорят персонажи «Преступлений будущего» в промежутках между тем, как уставиться в эндоскоп в поисках новых открытий в чьей-нибудь брюшной полости. Человечество чревато чем-то, смысла чего оно еще само не в состоянии понять, и превращается во что-то, чему трудно подобрать название, — так можно спрессовать основную мысль Кроненберга, фонтанирующего экстравагантными визуальными образами, не сводимыми к какой-то одной конкретной идее, и наводящего на размышления о самых разных, часто довольно диких, тенденциях в развитии цивилизации.

Философская начинка «Преступлений будущего» упакована в завораживающую аудиовизуальную оболочку, рассчитанную на тех, кого в одноименном фильме 1970 года называют «сенсуалистами»: для них главным инструментом познания служат чувственные впечатления, а не интеллектуальные рассуждения. Главным чувственным впечатлением во всех фильмах Кроненберга неизменно является секс, и новая картина не исключение: все эти бесконечные ковыряния друг в друге с помощью эндоскопа тут служат откровенной метафорой сексуального контакта.

«Хирургия — это новый секс», — ключевая фраза фильма принадлежит героине Кристен Стюарт, нервной бюрократке из Национального Реестра Органов, не чуждой и старомодных представлений о половых связях. Одна из самых смешных и трогательных сцен в «Преступлениях будущего» — когда Кристен Стюарт, плотоядно облизываясь, пытается зажать в углу Вигго Мортенсена, а тот смущенно пятится от нее, чтобы в конце, уже почти залезая на стенку, признаться: «Я в сексе по старинке не очень-то хорош».

Если считать героя «Преступлений будущего» в каком-то смысле alter ego самого Дэвида Кроненберга, то можно успокоить режиссера: в кинематографе «по старинке» он по-прежнему один из лучших, а вырастающие в его мозгу причудливые конструкции вызывают интеллектуальное возбуждение, граничащее с сексуальным.

Лидия Маслова, специально для «Фонтанки.ру»