«Мне угрожали, что посадят меня в камеру с трансвеститом». О чем Хованский рассказал Собчак

Блогер Юрий Хованский дал интервью Ксении Собчак, в котором рассказал о том, как прошли семь месяцев тюремного заключения и что он планирует делать дальше. «Фонтанка» сэкономила вам два с половиной часа жизни и пересказывает самое главное из выпуска.

Об ушедшей славе:

«Все лучшее для меня прошло, впереди только счастливая старость».

О своем деле:

«Со стороны закона мою пусть и мерзкую и неуместную, но все-таки юмористическую песню обозначили как пропаганду терроризма. Проблема в том, в нашем Уголовном кодексе нет таких понятий, как сарказм, ирония и постирония. Я пришел на стрим к Андрею Нефедову, где было много зрителей с националистическими взглядами, и исполнил куплет, которым рассчитывал порвать им пердаки. При этом сам я никогда экстремистские взгляды не разделял. Я крайне не люблю националистов, я космополит».

О других временах:

«2011–2012 годы — это времена свободы слова. В паблике МДК могли запостить фотку теракта и написать: «А давайте повторим». Так интернет проверял границы дозволенного. И тогда не было никакого реагирования. Да и юмор был другой. Тогда считалось смешным при помощи бота забить «стену» друга порнухой. Сейчас тебе за такое предъявят публичное распространение порнографии».

О свободе слова:

«Свобода слова это, наверное, хорошо. Но настоящей свободы слова мы больше не увидим. Ее даже в США нет толком. Попробуй там на работе сказать, что тебе темнокожий Веларион (персонаж сериала «Дом Дракона». — Прим. ред.) не нравится, и тебя уволят сразу и больше никуда не возьмут. Поэтому свобода слова это хорошо, но это не то, за что надо прям держаться, потому что свобода не сидеть в тюрьме — гораздо ценнее».

Почему показательную порку устроили именно Хованскому:

«Я человек, который всегда высказывал свое мнение честно и открыто. За это меня многие не любят. Кого ты найдешь более противоречивого, чем я? Если бы притянули кого-то другого, народ бы возмутился».

О главной ошибке:

«Мне угрожали, что посадят меня в камеру с трансвеститом, подразумевая, что он меня изнасилует. Причем угрожал даже не следователь, а опер. Я тогда не знал, что в камеры сажают не опера, а фсиновцы. Повелся. Обещали, что отпустят под подписку, если я дам показания. В итоге эти показания легли в основу обвинения. Поэтому я вам, дорогие зрители, и тебе, Ксюша, хотя не верю, что тебе это когда-то пригодится, советую всегда ссылаться на 51-ю статью (никто не обязан свидетельствовать против себя самого, своего супруга и близких родственников, круг которых определяется федеральным законом. — Прим. ред.). Раскаяться и признаться вы всегда сможете на суде. Не стоит облегчать следствию работу. У них есть три дня, чтобы выбить из вас показания. Я слышал жуткие истории о том, как люди проводят эти три дня... Но их надо выдержать. 51-я статья, и все. Вас спрашивают: «Ваша фамилия?» 51-я статья моя фамилия. Они: «Да мы просто спросить, где вы были вчера?» А вы — 51-я статья. И ничего больше.

О круговом «забивательстве»:

«Мой адвокат Тимофеев, который сам работал следователем, говорит, что сейчас люди перестали работать. Все делают тяп-ляп. Опера делают тяп-ляп — ну и ладно, следствие доработает. Следствие делает тяп-ляп — судья добьет. Судья делает тяп-ляп, потому что прокурор простит. И вот это круговое забивательство приводит к тяжелым последствиям. И не только в моем случае. В моем случае я еще легко отделался — 7 месяцев».

О сравнениях своего дела с 37-м годом:

«Я хоть и сравнил в одном из писем свою ситуацию с 37-м годом, но, конечно, тогда было гораздо жестче. Все-таки сейчас достаточно пристально следят: у заключенных синяки проверяют. Есть жалобы? Например, один мой подписчик с Украины, то есть даже не из России, написал жалобу: «Отпустите Хованского, он не террорист, он просто шутник, мы его любим, и обратите внимание на беспредел сотрудников ФСИН». Хотя он очевидно имел в виду не ФСИН, потому что я никогда не говорил о ФСИН. Так по его обращению приехал чуть ли не главный проверяющий брать у меня объяснительную, никто ли меня не бьет. Но ко мне физической силы никто не применял. Там половина — мои фанаты».

О том, как «поплыл»:

«Это произошло где-то на пятый месяц, когда появились подставные свидетели. Тогда я всерьез начал настраиваться на «семёру», стал писать всем, что жизнь тлен и боль. Когда я понял, что срок может быть реальным, я подумал, что с моими болячками я на свободу уже не выйду. В СИЗО алкоголь не достать, а в колониях это нормальная тема. Поэтому я думал, что буду пить паленку, пока не помру. Я был готов к тому, что посадят. Мне все говорили, что выбраться на штраф будет нереально. Потому что когда дела показательные, они прямо показательные. Свои уроки я извлек. Больше мне здесь (в России. — Прим. ред.) оставаться не хочется. В свое время мне предлагали творческую визу в Великобританию — я их послал: «Какая Британия? РОС-СИ-Я!» Но мне показалось, что моя страна любит меня не так сильно, как я ее. А я против безответной любви в любом ее проявлении».

О соседях по тюрьме

«Я не жалуюсь, потому что те, кто по особо тяжким, они не играют в тюрьму. Это серьезные люди. Обычно в это играют те, у кого срок до трех лет. Конечно, я сталкивался с этим, потому что в собачнике все сидят. А тут у всех жены и дети на воле. Все люди адекватные. Я и моложе-то себя в камере не видел. Самоутверждаться, как в фильме «Тюряга» с Сильвестром Сталлоне, не приходилось. Я начинал с самой дальней шконки, потому что у меня была плохая репутация из-за телерепортажей. Потом, когда люди выбывали из камеры, я постепенно подвинулся к телевизору, прям рядом со шконкой смотрящего. В итоге у меня было второе по козырности место».

О кличке:

«Смотрящий все пытался мне придумать смешную кликуху. Сначала кто-то из моих фанатов написал в прогулочном дворике: «Хованский — пес хулиганский». Смотрящего рассмешило, что я пес. Но мне не было обидно. Потом мы смотрели «Властелин колец», и я рассказывал, что мы в детстве играли во «Властелина колец» и я был Гендальфом. Смотрящему понравилось слово «Гендальф», и он меня так стал называть. Но мне тоже не было обидно, потому что Гендальф нормальный чувак. Потом я чистил чеснок и уронил лепесток от чеснока. Лепесток на фене будет «лантух». И мне он говорит: «Ты, блин, лантух уронил». Ну, типа, что ты в камере мусоришь? Ну и мне стало так смешно от слова «лантух». Я ржал минут 15. И в итоге потом он меня все время лантухом называл.

О реакции сокамерников на его дело:

«Когда меня в камеру посадили, мне сразу сказали, что мне по-хорошему бы… (лицо. — Прим. ред.) разбить за такие песни: «Но это давно было, поэтому чего мы с тебя спрашивать будем за грехи молодости». То есть даже там есть понятие срока давности. Были люди, у которых было по семь ходок и они были в шоке: уже за песни сажают?»

О самой популярной песне в тюрьме:

«На тренировках хочется поставить какую-то музыку. А ничего, кроме «Муз-ТВ, поставить нельзя. И там «Я в моменте» Джарахова звучала раз пять в день. Уже вышла песня «Федерико Феллини», Милохин две песни сменил, но «Я в моменте» так и осталась. Когда меня повезли в суд на рассмотрение дела об освобождении, пацаны сказали найти Джарахова и попросить его написать уже новую песню. Всем Крестам… (надоело. — Прим. ред.) слушать «Я в моменте».

Кто такой блогер:

«Блогер для зрителя — это друг, с которым он хотел бы общаться, но общается в заочном порядке. Можно ли требовать от своего друга, чтобы он тебя развлекал? Нет. Друг это просто друг. И вот я себя позиционирую другом для своей аудитории».

Почему хочет переехать в Сербию:

«Точно не Рига, я русский человек, а там русских не любят. Тбилиси и Ереван тоже нет — не люблю восточный менталитет. Мне, конечно, нравится их гостеприимство, нравится хачапури, шашлык, но я больше себя считаю европейцем. Ну и у меня друг недавно ездил в Грузию — там крайне проукраинские настроения. А в Сербии нас считают кем-то вроде более успешного старшего брата. Они до сих пор не могут простить НАТО бомбежки. Хотя бы там не придется, как Face* (рэпер, признан иноагентом. — Прим. ред.) ползать по полу в Варшаве, рвать на себе волосы и кричать: «Простите, что я русский!» Америку даже не рассматриваю, ненавижу Америку. Если захочу жить в шизе, останусь лучше в России».

О настоящем счастье:

«Зачем человеку меняться и развиваться, если можно пить пиво и играть в «Доту»? Я за осознанную деградацию. Чем тупее человек, тем он счастливее. Быть тупым круто. Ты не паришься ни о чем, тебя не охватывает экзистенциальный кризис, ты не страдаешь от внутренних тревог. Ты вообще видела, что в стране происходит? В такой ситуации лучше быть тупым или умным? Как спокойнее живется? Я бы никому не пожелал бы быть умным. От ума скорее горе. А что тебя сделает счастливым? Быть тупым и смотреть «Тик-ток». Лучшее мое решение в жизни — перестать читать книги».

Записал Артем Кузьмин, «Фонтанка.ру»