Когда будет пора бояться

Внезапно свалившиеся на голову россиян новые «мобилизационные» правила и последовавшие конкретные решения многие расценили как признак ужасного тоталитарного государства. Но, кажется, мы стали забывать, как выглядит тоталитаризм и милитаризм на полную громкость.

Согласно принятым во вторник законам, теперь за дезертирство уклонистам грозит до 10 лет тюрьмы. Столько же — тем, кто попытается симулировать болезнь, чтобы избежать мобилизации. Впервые в Уголовный кодекс новой России вводится понятие «добровольная сдача в плен» — и опять 10 лет.

Однако, во-первых, наказания за дезертирство были всегда. До минувшего вторника — 7 лет тюрьмы. А во-вторых, ужасаться этим решениям следует все же понимая исторический контекст.

К примеру, впечатлительные люди прониклись новеллой о «добровольной сдаче в плен». А что если, говорят, у меня патроны кончились и вообще кроме как сдаться выхода нет? Тут, конечно, каждый сам за себя должен решать. Но вот те самые деды, которые воевали, жили при совсем другом законодательстве. Если точнее — по Уголовному кодексу образца 1926 года. Если хотя бы глазами по нему пробежаться, становится очевидно, что уж где-где, а здесь и сейчас в России «военные» законы более чем вегетарианские.

Давайте посмотрим, под какими законами наши деды и прадеды ходили на войну.

Уголовные кодексы делятся на общую часть, в которой описываются условия и принципы их применения, и особенную, в которой, собственно, и описываются все возможные преступления и наказания за них. В нынешнем УК РФ образца 1996 года особенная часть начинается с преступлений против личности, и первая статья там 105 — «Убийство». В 1926 году особенная часть начиналась с преступлений государственных, первыми из которых шли контрреволюционные преступления.

Первым уголовно наказуемым преступлением в том «сталинском» УК было вот что: «Контрреволюционным признается всякое действие, направленное к свержению, подрыву или ослаблению власти рабоче-крестьянских советов». И первая статья — 58_1а — «Измена родине». Под ней подразумевался шпионаж, выдача гос и военной тайны и — внимание — переход на сторону врага.

Вот как формулировалось наказание за такое преступление: караются — высшей мерой уголовного наказания — расстрелом с конфискацией всего имущества.

Те 10 лет, которые рассматриваются как наказание в новых поправках в наш УК, в УК 1926 года тоже предусматривались, но только при наличии смягчающих обстоятельств. Отдадим справедливость гуманизму первого в мире государства рабочих и крестьян, список смягчающих обстоятельств был широк:

а) хотя и с превышением пределов необходимой обороны, но для защиты от посягательства на Советскую власть, революционный правопорядок или личность и права обороняющегося или другого лица

б) в первый раз;

в) по мотивам, лишенным корысти или иных низменных побуждений;

г) под влиянием угрозы, принуждения, служебной или материальной зависимости;

д) под влиянием сильного душевного волнения;

е) в состоянии голода, нужды или под влиянием стечения тяжелых личных или семейных условий;

ж) по невежеству, несознательности или случайному стечению обстоятельств;

з) лицом, не достигшим совершеннолетия, или женщиной в состоянии беременности.

А вот следующая статья 58_1б, которая касалась той же измены родине, но совершенной военнослужащим. Никаких смягчающих обстоятельств она уже не предполагала: расстрел с конфискацией всего имущества. Точка.

Более того, все совершеннолетние члены семьи изменника, даже если они ничего не знали о планах своего родственника, подвергались по УК 1926 года лишению избирательных прав и ссылке в отдаленные районы Сибири на пять лет. Это буквально цитата из текста кодекса.

Идем дальше. Много копий было недавно сломано по поводу закона об иноагентах. Им запрещено быть чиновниками, учить детей и что-то еще. И все их сообщения в соцсетях должны помечаться дисклеймером.

Ну окей.

«58_3. Сношения в контрреволюционных целях с иностранным государством или отдельными его представителями, а равно способствование каким бы то ни было способом иностранному государству, находящемуся с Союзом ССР в состоянии войны или ведущему с ним борьбу путем интервенции или блокады, влекут за собой….» А ровно то же самое они влекут, что и поднятие полноценного восстания с целью захвата власти: высшую меру социальной защиты — расстрел.

Была опция. В зависимости от обстоятельств преступника, виновного в нарушении статьи 58_3 могли подвергнуть несуществующему ныне наказанию: «объявление врагом трудящихся с конфискацией имущества и с лишением гражданства союзной республики и тем самым гражданства Союза ССР и изгнанием из пределов Союза ССР навсегда». Это «НАВСЕГДА» — очень жирный штрих к поэтике УК 1926 года, которого нынешний закон напрочь лишен.

Ну хорошо, допустим, это было в условиях реальной войны или блокады. Но даже и в мирное время:

«58_4. Оказание каким бы то ни было способом помощи той части международной буржуазии, которая, не признавая равноправия коммунистической системы, приходящей на смену капиталистической системе, стремится к ее свержению, а равно находящимся под влиянием или непосредственно организованным этой буржуазией общественным группам и организациям, в осуществлении враждебной против Союза ССР деятельности». Формулировки несколько архаичны, но общий смысл считывается сейчас как никогда легко.

Наказание за такое: лишение свободы на срок не ниже трех лет с конфискацией всего или части имущества. Это в лучшем случае. Если находились отягчающие обстоятельства — то все та же пресловутая высшая мера социальной защиты.

Идем дальше — призывы к введению санкций. Максимум, что грозит за это по новой статье УК РФ — 3 года тюрьмы. А скорее всего, штраф. Не так было в 1926 году и во время войны.

«58_5. Склонение иностранного государства или каких-либо в нем общественных групп, путем сношения с их представителями, использование фальшивых документов или иными средствами к объявлению войны, вооруженному вмешательству в дела Союза ССР или иным неприязненным действиям, в частности, к блокаде, к захвату государственного имущества Союза ССР или союзных республик, разрыву дипломатических сношений, разрыву заключенных с Союзом ССР договоров и т.п.».

Такими словами и таким языком, разумеется, описывается преступление, за которое штраф не положен: «Высшую меру социальной защиты — расстрел или объявление врагом трудящихся». Получите — распишитесь.

Теперь, собственно, к воинским преступлениям.

И сразу с места в карьер: «193_2. а) Неисполнение отданного в порядке службы приказания карается лишением свободы на срок до пяти лет». В военное время или мирное — неважно.

«193_7. б) Самовольная отлучка рядового и младшего начальствующего состава свыше одного раза до двух часов или продолжительностью свыше двух часов хотя бы один раз в военное время» — от 3 до 7 лет.

Отлучка дольше, чем на сутки, приравнивается к дезертирству и наказывается в мирное время 10 годами тюрьмы, в военное — высшей мерой — расстрел с конфискацией имущества.

«193_9. а) Самовольное оставление части или места службы в боевой обстановке влечет за собой высшую меру социальной защиты с конфискацией имущества».

И к самому актуальному. «193_10а. Уклонение от призыва по мобилизации в ряды Рабоче-Крестьянской Красной армии и от дальнейших призывов для укомплектования Рабоче-Крестьянской Красной армии в составе военного времени влечет за собой лишение свободы на срок не ниже одного года, а для лиц начальствующего состава — не ниже двух лет, с конфискацией всего или части имущества, с повышением, при особо отягчающих обстоятельствах, до высшей меры социальной защиты — расстрела с конфискацией имущества».

Сейчас за такое — штраф до 200 тысяч рублей. В самом худшем случае — лишение свободы на 2 года.

Для особо умных:

«193_12. а) Уклонение военнослужащего от несения обязанностей военной службы путем причинения себе какого-либо повреждения или путем симуляции болезни, подлога документов или иного обмана карается лишением свободы на срок до пяти лет». Это в мирное время. В военное — карается высшей мерой уголовного наказания — расстрелом с конфискацией всего имущества.

Ну и напоследок: «193_22. Самовольное оставление поля сражения во время боя, сдача в плен, не вызывавшаяся боевой обстановкой, или отказ во время боя действовать оружием, а равно переход на сторону неприятеля, влекут за собой высшую меру социальной защиты с конфискацией имущества».

Но есть и крайне демократичные стороны в таком, казалось бы, кровожадном Уголовном кодексе 1926 года. Вероятно, памятуя о том, каким образом они получили власть, рабочие и крестьяне, именем которых писался кодекс, установили весьма мягкие наказания за участие в массовых беспорядках.

Например, массовые беспорядки, сопровождающиеся погромами, разрушением железнодорожных путей или иных средств сообщения и связи, убийствами, поджогами и другими подобными действиями, влекут за собой, согласно статье 59_2, даже в отношении организаторов и руководителей массовых беспорядков наказание с вот такой нижней планкой: лишение свободы на срок не ниже двух лет с конфискацией всего или части имущества. В теории, там и правда могло светить до высшей меры, но обстоятельства должны были быть очень отягчающими.

А для прочих участников погромов, поджогов и разрушений — лишение свободы на срок до трех лет.

Более того, массовые беспорядки, не отягченные преступлениями, указанными выше, но сопряженные с явным неповиновением законным требованиям властей или с противодействием исполнению последними возложенных на них обязанностей или понуждением их к исполнению явно незаконных требований, влекут за собой… лишение свободы на срок до одного года.

Для сравнения. Действующий УК РФ предполагает за организацию беспорядков — до 15 лет тюрьмы, а лишь за одно участие — до восьми лет. А за повторное участие просто в несанкционированном митинге — до 6 лет лишения свободы.