«Заплачут — значит, получилось». Почему нельзя пропустить выставку-лабиринт «Балабанов» в «Севкабель Порту»

В «Севкабель Порту» 13 октября открылась для публики выставка-путешествие «Балабанов», впечатляющая своим размахом, мультиформатностью и дизайном экспозиции, а главное — при этом глубокой проработкой материала. Неизвестные исторические снимки и трогательные личные наблюдения, переданные в текстах и аудиозаписях, здесь соседствуют с фрагментами фильмов и масштабными инсталляциями: можно, как Данила Багров, прилечь в кузове трамвая, погреться у огня в беседке или пройтись по рынку на Сенной.

Три тысячи метров экспозиционного пространства упорядочены четким маршрутом-хронологией, с «остановками», которые соответствуют основным вехам жизни и творчества режиссера фильмов «Брат» и «Брат-2», «Про уродов и людей» и других картин. Как на каждой трассе, здесь есть «дорожные знаки» — на них нанесены названия лент или тезисы, задающие настроение. Жизненный путь Алексея Балабанова предстает извилистым маршрутом среди довольно мрачных ландшафтов из камня и металла, вырастающих до настоящих гор, когда речь заходит о Кармадонском ущелье, и «отпускающих» зрителя после того, как он «прожил» эту трагедию с героем.

Старт маршрута, выстроенного командой художника-постановщика Агнии Стерлиговой (бюро Planet9), — с «лестничной площадки», еще до входа в основное пространство цеха: тут начинается лабиринт, в начале которого на стене закреплен велосипед — как символ знакомства Балабанова с Петербургом: режиссер приехал в этот город, проехал его насквозь, исколесив линии и проспекты любимого Васильевского, ставшего ему впоследствии домом, и так и остался.

В самом начале маршрута посетителю предлагают наушники, которые будут сами реагировать на метки по ходу экспозиции и доносить рассказы коллег, родственников и зрителей. Воспоминаниями о своем отце поделятся сыновья Балабанова Петр и Федор, его коллеги, включая продюсера Сергея Сельянова и актеров Виктора Сухорукова и Сергея Маковецкого. О фильмах режиссера — просто и понятно, через призму собственных переживаний, — расскажут обычные люди: у кого-то есть киноведческий бэкграунд, у кого-то — нет, но на каждого из них увиденное как-то повлияло или пришлось на особенный период жизни.

«Для нас было очень важно рассказывать про всю фильмографию, поэтому, в том числе, мы находимся на территории «Севкабель Порта», где большая часть аудитории — молодежь, — объясняет автор концепции и куратор экспозиции Татьяна Гетман. — Нашей задачей было рассказывать максимально доступным языком и погружать эмоционально через разные органы восприятия — через архитектуру, аудио, медиа, тексты — в главные образы и ландшафты фильмов Алексея Октябриновича».

Первый этап выставки — биографический. Публика проходит под натянутой веревкой, на которой — любимая Балабановым тельняшка: в таком наряде он появлялся даже на красной дорожке Венецианского фестиваля и наряжал в нее своих героев (как знак-воспоминание режиссера об армейском прошлом).

Тут посетитель узнает, что совсем непрост был на самом деле создатель «народного героя», летописец брутальной российской жизни Балабанов: рос в семье главного редактора научно-популярных фильмов Свердловской киностудии и доктора медицинских наук, получал в школьный дневник «4» да «5» и благодарность педсовета, окончил переводческий факультет Горьковского педагогического института иностранных языков, где был старостой группы и считался «политически благонадежным», стажировался в Англии, где провел семестр в Манчестере и собирал пластинки The Beatles и других культовых групп. А когда после армии пришел учиться во ВГИК, мог позволить себе взгляд свысока: «Я поступил на сценарный игровой, к одному придурку. Он нам говорил: «Пишите для Ералаша, там можно хорошие деньги заработать». Я написал рассказ: герой проснулся с похмелья, а у него на кухне вода разлилась холодная. И у меня была фраза: «Вода обжигала ноги». Он мне говорит: «По твоему сценарию будут снимать кино. Как ты сделаешь, что вода обжигает ноги?» Я посмотрел и подумал: «Чего, дурак, что ли?» Уехал с сессии и больше не приезжал. Чего у придурка учиться?»

Но это не отменяет ни мальчишеских проказ, ни игр в карты в подвале с хулиганами, ни других необходимых для будущего режиссера эпизодов познания жизни — и об этом тоже рассказано на выставке. Просто напоминается очевидное: чтобы создавать понятное и народное, нужно сначала пройти школу, многое узнать и стать мастером.

Выставка музыкальна: пока посетитель перемещается от одного рассказа и инсталляции к другим, его сопровождает песня Насти Полевой «Танец на цыпочках». Настя и Егор Белкин, свердловские музыканты, были друзьями Балабанова и стали героями его дипломной работы «Настя и Егор». Друзья-артисты из Свердловского рок-клуба, в принципе, снимались во всех первых фильмах Балабанова, оттуда же «родом» — сотрудничество с группой Nautilus Pompilius, ставшей потом музыкальным символом фильма «Брат». Этому начальному этапу карьеры режиссера соответствуют инсталляции: одна — в виде комнаты с коврами и столом с выдвижными ящиками, в которых под стеклами лежат экспонаты (диалоговые листы, запись фонограммы), другая — в виде эстрады с музыкальными инструментами и дырчатой стеной студии звукозаписи, за окном которой — карта «Свердловска Балабанова».

«Проехав» на практически настоящей, со скамейками, электричке, в окнах которой «идут» кадры фильмов, посетитель погружается в истории создания фильмов — «Счастливые дни», «Замок» (кстати, замок тут выстроен настоящий!), «Трофим» (рассказ про новеллу из киноальманаха «Прибытие поезда» можно послушать с железнодорожной платформы, установленной в зале на настоящих рельсах). Разнообразие способов подачи информации держит внимание в тонусе: где-то нужно в глазок посмотреть, где-то — в подзорную трубу, а где-то — в окна-двери заглядывать.

Из сопутствующих рассказов посетитель узнает о том, что режиссер был вынужден по полгода не видеть сыновей, а поскольку мобильных телефонов тогда не было, он писал им письма, обещая зато потом пойти вместе ловить рыбу. «А рыбу ловить мы так и не пошли», — вспоминает один из них.

Тут же — истории рождения картин: например, о том, что идею фильма «Про уродов и людей» Балабанов почерпнул, изучая альбомы с первыми эротическими фотографиями XIX века, Сергей Маковецкий настоял, что глаза его героя должны быть другими, и раздобыл черные контактные линзы, а уличные съемки велись в белые ночи — чтобы на улицах центра Петербурга не было пешеходов.

Центр экспозиции — целая площадь, посвященная фильмам «Брат» и «Брат-2». Над ее инсталляциями — трамваем, беседкой и рынком — трудились декораторы и бутафоры нескольких киностудий, работавших с Балабановым. Они с нуля выстроили знаковые символы с такой тщательностью, что даже железо беседки выглядит проржавевшим.

«Для нас архитектура и сценография в этом проекте была невероятно важна, чтобы человек себя чувствовал внутри каждого фильма, чтобы он был участником, а не наблюдателем этого процесса, — говорит Татьяна Гетман. — И за счет архитектуры, декораций, повторения крупных ключевых объектов (типа трамвая, беседки) из узнаваемых фильмов мы этого эффекта добиваемся».

На выставке действительно задействованы все органы чувств: пахнут травами мешки, где идет рассказ о фильме «Война», теплым ветром обдувает кондиционер у медиапроекции огня на стенде про фильм «Кочегар».

Там, где посетитель проходит рассказ о гибели друга и актера Балабанова Сергея Бодрова, а также членов его съемочной группы, авторы выставки просят снять наушники: голосами близких режиссера говорят сами горы-декорации.

«Смерть Бодрова для Балабанова стала его собственной смертью без переносного смысла. Он еще прожил, сделал сильные картины, но какую-то его часть точно отрубило тем ледником», — вспоминает Сергей Сельянов.

Пройдя через ущелье, публика оказывается на «финишной прямой». Вот на стене — красные туфли героини фильма «Груз 200» Анжелики (потерять которые в то время было трагедией, как вспоминала вдова Балабанова Надежда Васильева, художник по костюмам). Вот разворот «комиксов» про героев фильма «Жмурки». Вот рассказ о ленте «Мне не больно», мерилом успеха которого для режиссера были девичьи слезы: «Заплачут — значит, получилось». А в конце — фильм «Я тоже хочу», который называют «духовным завещанием» Балабанова.

Эпилогом выставки стал короткий рассказ о тех фильмах, что Балабанов снять не успел, и его массивный старинный письменный стол. Постскриптумом — цитата французского режиссера Рене Клера на «дорожном знаке» напротив мозаики из экранов с фильмами: «Кино готово. Осталось его только снять».

«Все фильмы делаются примерно одинаково во всем мире: люди бодро, энергично работают, — объяснил в разговоре с «Фонтанкой» на вернисаже выставки друг и продюсер фильмов Балабанова Сергей Сельянов. — Потому что, как правило, в кино идут не только для того, чтобы работать кем-то в кино, а, как говорится, «кто в этот мир попал — навеки счастлив стал». Для людей это качество жизни, в том числе они ее проживают активно и с удовольствием».

По его словам, Балабанов был не из тех, кто трепетно относится к своему творчеству и слова поперек не дает сказать: «Он сам был открытым, про себя говорил открыто и ровно принимал все, что о нем сказано, — и хулу, и похвалу. К большим пафосным событиям относился спокойно. То есть, если бы мы сейчас были вместе и я ему сказал: «Леш, надо прийти, сказать какие-то слова», — он бы ответил: «Тебе надо? Ну, приду».

Выставка будет работать до 15 января 2023 года. 12+.

Алина Циопа, «Фонтанка.ру»