Как закатиться в библиотеку: самокатчик находит отца в боевике «Либерея: охотники за сокровищами» с Жизневским и Серебряковым

В прокат вышел фильм Глеба Орлова «Либерея: охотники за сокровищами», при одном взгляде на постер которого можно безошибочно определить характер продукта: это попытка «импортозаместить» приключенческие блокбастеры о симпатичных кладоискателях вроде Индианы Джонса и Лары Крофт. Символическим «макгаффином», вокруг которого закручивается сюжет, у нас выступает мифическая библиотека Ивана Грозного, давно и безуспешно разыскиваемая в разных местах.

Понятно, что библиотека, какие бы миллионы за нее ни сулили те или иные темные личности, сама по себе представляет гораздо меньший интерес, чем отношения, складывающиеся в команде охотников за сокровищами. Тут они тем более интересны, что главные герои — отец (Алексей Серебряков) и сын (Тихон Жизневский), впервые встречающиеся в кабинете нотариуса, объявляющего последнюю волю прабабки сына (и соответственно, бабки отца). К этому моменту герой Тихона Жизневского уже, скорее всего, успеет вызвать неприязнь у зрителей среднего и старшего возраста самим фактом своего существования: дело в том, что он владелец процветающей фирмы «Самокаты Ильи Аршинова», занимающий первые несколько минут фильма самодовольными рассуждениями: «Все любят самокаты... Ну хорошо, не все, но главное, что их люблю я».

Подобная философия имеет все шансы вызвать понимание у молодежной части аудитории — заинтересовав ее такой ролевой моделью, как беззаботно катящийся по жизни самокатчик, авторы фильма делают ловкий ход, вводя и модель альтернативную, с которой могут идентифицироваться взрослые зрители: вечно раздраженный и старающийся быть язвительным герой Алексея Серебрякова совмещает в себе черты «чокнутого профессора», чернокнижника и просто склочного мужика предпенсионного возраста, который при случае своего не упустит. Благодаря серебряковскому персонажу к библиотеке добавляется еще один «макгаффин», столь же мало наполненный реальным практическим смыслом: слегка чокнутый ученый, специалист по ритуалистике, одержим мечтой расшифровать надпись на гробнице Марка Вергилия Эврисака.

Создатели «Либереи» не считают нужным углубляться в предысторию сыновне-отцовских отношений или хотя бы намекнуть на нее, так что зритель волен строить любые предположения о том, почему отец уклонился от воспитания сына и общения с ним (вероятно, предчувствовал, что из того вырастет самокатчик?). Но в любом случае вызывает уважение жесткая и принципиальная манера обращения отца с сыном, решительно отвергающим попытки познакомиться поближе или хотя бы начать обращаться друг к другу на ты.

«Я предпочитаю, чтобы вы ко мне никак не обращались», — шипит отец в ответ на все сыновние поползновения, но потом прагматизм побеждает, и ритуалист решает использовать своего дурачка-сына в качестве спонсора: «Я — знание и опыт, вы — физический и финансовый ресурс». Разбавляет мужской тандем девушка-криптограф (Диана Пожарская), которая расшифровывает старинные надписи с помощью программы в ноутбуке (важно надувая щеки и приговаривая: «Я годами дрессировала нейросеть»), но главная ее функция — служить объектом сексистских острот не бог весть какой изобретательности. Разумеется, в «Либерее» есть эпизод, где красавице как бы в шутку предлагают раздеться, чтобы в нужный момент отвлечь внимание охранника.

Учитывая довольно необычные отношения между папой и носителем его генома, или «генетическим отпрыском», как он иногда определяет сына, сценарист старой формации пошел бы по предсказуемому легкому пути и построил бы часть шуток вокруг архетипического сюжета «Иван Грозный убивает своего сына». Но написавший «Либерею» (в одиночку — довольно редкий, можно сказать героический, случай для отечественного коммерческого кинопроизводства) Андрей Золотарев стремится не столько оглядываться на стариковский поп-культурный бэкграунд, сколько соответствовать современным, прогрессивным тенденциям. Поэтому шутки, требующие эрудиции, начитанности и насмотренности, тут сведены к минимуму, и даже представитель старшего поколения использует их очень осторожно. «Я похож на Ихтиандра?» — иронизирует герой Серебрякова, когда между кладоискателями разворачивается спор, кому нырять в подводную пещеру.

Но по большей части «Либерея» если и тянет на комедию, то это комедия не вербального остроумия, а скорее комедия положений. Одним из кульминационных моментов в развитии взаимоотношений между отцом и сыном становится сцена в туалете вологодского аэропорта. Обиженный отцовской черствостью самокатчик, чуть не погибший во время ныряния за первым ключом к кладу, решает выйти из либерейной «концессии», а отец, не желающий остаться без спонсора, готов на все, чтобы уговорить сына продолжить поиски, — даже встать на колени. Что он и проделывает перед умывальниками, и как раз в этот момент из кабинки выходит пассажир, стыдливо прикрывающий глаза рукой и устремляющийся к выходу со словами «я ничего не вижу».

К сожалению, немногие эпизоды «Либереи» достигают такого же градуса фривольного остроумия, в том числе и те, которые теоретически задуманы как динамичные и зрелищные, — например, когда поиски подсказок к кладу забрасывают героев в экзотические места вроде Нарьян-Мара. Но как ни странно, именно эта часть фильма, с участием ненецкого шамана и перестрелкой со злодеями среди юрт и оленей, получилась едва ли не самой скучной. Единственное развлечение тут — телевизор в юрте шамана, по которому очень кстати демонстрируется старый советский мультфильм «В синем море, в белой пене...»: песенка из него «Оставайся, мальчик, с нами, будешь нашим королем» создает приятный насмешливый контрапункт к приключениям «короля самокатов», справедливо презираемого биологическим отцом.

Лидия Маслова, специально для «Фонтанки.ру»