Разориться на золоте. Как новый закон лишает работы 19 тысяч небольших ювелирных компаний

Федеральный закон, принятый Госдумой в марте 2022 года и отменяющий с 1 января 2023 года налоговые спецрежимы (УСН и ПСН) для малого ювелирного бизнеса, разрушит также семейный бизнес, подорвет традиции российского ювелирного дела, которые нарабатывались поколениями, и оставит покупателям выбор только из однотипных ювелирных украшений, которые продают три по цене двух, — рассказали представители ювелирного сообщества на круглом столе «Фонтанки». Но главное — он оставит без работы или заставит уйти в тень около 19 тысяч малых ювелирных компаний и ИП.

Он принимался, можно сказать, стремительно: 2 марта законопроект был внесен в Госдуму, 3 марта было получено заключение правительства РФ, 4 марта — принят сразу во втором и третьем чтениях, а уже 9 марта его подписал президент. В результате, как отмечают ювелиры, нововведение коснется 80 % участников отрасли, которые относятся к малым и микропредприятиям.

При этом они отмечают: мнение, что ювелирные компании и предприниматели купаются в золоте и получают прибыль как кофейни с чашки кофе — 1000%, — неверно. На самом деле, начиная с 90-х по всей стране работает множество семейных мастерских, небольших ювелирных производств, художников и магазинов, небольших сетей, которые зарабатывают свой хлеб тяжелым трудом. Мастера создают оригинальные украшения, многие из которых не тиражируются или тиражируются малыми партиями, но при этом достойно отмечаются на международных выставках.

Натолкнулись на НДС

Микро- и малый бизнес в ювелирной отрасли, по данным ювелирных ассоциаций и гильдий, — это больше ста тысяч рабочих мест. Половина из них — пенсионеры или предпенсионеры. Если рабочие места будут ликвидированы, говорят предприниматели, то останутся ипотеки, кредиты, выплаты по безработице. Истории у этого бизнеса похожи, а проблема теперь — общая.

— У нас с сестрой Татьяной — семейное предприятие, работаем с 2000 года, — рассказывает Наталия Тарасова, компания «Невский Т» (Санкт-Петербург). — Есть производство полного цикла с нашими идеями, до 2020 года на нем обрабатывали 20 кг серебра в месяц, сейчас от 5 до 10 кг. В производстве 300 моделей. У нас даже есть свой ограночный участок, что редкость. Граним, в том числе, кварцевую группу камней. Работает 20 сотрудников — это огранщики, восковщики, монтировщики. Модели мы с сестрой делаем сами.

По словам Наталии, основное количество юрлиц в отрасли — это торговля, и они «сидят» на патентах.

— Торговле перейти на НДС невозможно, для этого нужно заплатить НДС на все остатки, — продолжила Наталия Тарасова. — Все виды господдержки проходят мимо нашей отрасли. Мы можем заключить договор, например, с какой-то из крупных ювелирных сетей, но работать с ними будет невыгодно. Если бы еще не было пандемии, мы бы выкарабкались как-то.

— Я в ювелирной отрасли более 37 лет. Начинал в 1984 году мастером в ювелирных мастерских, единственных в то время, которые могли производить продукцию по индивидуальному заказу в Ленинграде, на улицах Бармалеева и Подольской, — говорит Андрей Николаев, основатель ювелирной фабрики «Елана» (Ленинградская область, Всеволожский район). — Позже, в 2000 году, организовал свое производство — фабрику ювелирных изделий «Елана» — и со временем выстроил розничную сеть магазинов: их число доходило до 12. Сегодня один из магазинов сети работает во Всеволожске, второй — на Садовой линии Гостиного двора.

Сложно и дорого

На ювелирной фабрике у Андрея Николаева трудится 12 мастеров, среди них — художники, ювелиры, модельеры, у многих более чем 20-летний стаж работы на производстве.

— Может получиться так, что в стране останется три-четыре ювелирных бренда и будем ходить как инкубаторские, как женщины, когда они приходят в гости и попадают в неловкую ситуацию, если оказываются в одинаковых платьях, — считает он. — У каждого человека должно быть свое украшение — под его типаж, оно должно создавать ему настроение и радость. Мы, малый ювелирный бизнес, поставляем людям это настроение. К этому разнообразию на рынке мы в России шли несколько десятилетий.

— Мы начинали бизнес как ломбард в 1995–96 годах, сейчас занимаемся скупкой, розничной торговлей и ремонтом. В двух точках в ТК работают 6 продавцов и ювелир — это молодой мастер-инвалид, — рассказывает Наталия Подкопытова, ИП Подкопытова (Ульяновская область, город Димитровград). — Они все могут после нового года потерять работу, а мастер-инвалид не сможет быть самозанятым или открыть свое ИП. У нас в городе есть магазины крупных сетей, но из местных остались только мы. Закрыться прямо сейчас не готова, куда деть товар, который накопили за несколько лет, непонятно.

Варвара Украинец, основатель сети ювелирных магазинов «Жемчуг» (Новороссийск) подтверждает:

— В советское время работали только крупные заводы и была монополия «Ювелирторга». По сути, тогда было неинтересно трудиться — у всех был один и тот же ассортимент. Был еще Ереванский ювелирный завод, который славился своим дизайном. Но, в основном, все носили одинаковые изделия. Сейчас много производств, их ассортимент отличается, часто меняется модельный ряд. Мы стараемся работать с многими производителями — и из Костромы, где сосредоточен большой кластер малых ювелирных компаний, и из Дагестана (покупаем их столовое серебро), и многими другими. Ювелирный бизнес, по сути и согласно мировому опыту, не предполагает крупных производств.

— У нас ювелирное торгово-производственное предприятие: мы заказываем изготовление по своим эскизам предприятиям ювелирного кластера в Костроме и затем продаем по всей России, — рассказывает Игорь Крючков, ИП Крючков (Москва), — работают в ИП три матери-одиночки. Иного источника доходов у них нет.

О сути проблемы нового закона Игорь Крючков говорит так:

— В случае вступления в силу этого закона все, кто работает в микро- и малом бизнесе, то есть с продукцией без входящего НДС, после 1 января вынуждены будут закрыться. Мы работали на УСН и вели бухгалтерию самостоятельно. Чтобы перейти на НДС, нужно будет найти бухгалтера, который с этим налогом работает и несет ответственность за работу. Это сложно и дорого даже в Москве — что говорить о маленьких городках и поселках. Вы знаете, почему маркировку ювелирных изделий отложили на 2024 год? Оборудования для нанесения такой маркировки в стране нет.

— Условия в отрасли становились все хуже и хуже, — вспоминает Павел Чечин, ИП Чечин (Санкт-Петербург). — Сначала нам придумали онлайн-кассы, потом — отмену ЕНВД, потом ГИИС ДМДК. Наконец, пришла пандемия, во время которой я не получил никакой помощи государства и 4 месяца платил работникам зарплату из своего кармана. Перевод на основную систему налогообложения будет последним гвоздем в нашу крышку

Как и у многих небольших ювелирных компаний, бизнес у Павла Чечина семейный: производство начинал его отец, в 1997 году это было одно из первых ювелирных производств в городе, оно называлось «Пальмира». Когда отец ушел на пенсию, Павел взял управление делом на себя. Сейчас здесь работают 15 человек.

Семейное предприятие и у Натальи Верняевой (ИП Верняев) из Ижевска:

— Нам с мужем по пятьдесят с лишним лет, у нас семейное предприятие — ювелирный салон: мастерская и розница, скупка, работаем с 2010 года. Но до пенсии еще далеко — пенсии нам «отодвинули» и нас омолодили таким образом. Я — инвалид III группы. Супруг 30 лет работает ювелиром. Продаем изделия московских и костромских заводов, петербургских фабрик. Мы канал сбыта для небольших производств, которые могут закрыться, если такие предприятия, как наше, вынуждены будут прекратить работу.

Наталья отмечает, что крупные компании постоянно пытаются открывать магазины в таких небольших городах, как Ижевск, но потом закрывают их, т.к. они оказываются нерентабельными. Так что даже если мелкие предприятия закроются, счастья это им не принесет. Наталья рассказала, что оборот ИП составляет 300–400 тыс. рублей в месяц — за минусом налогов и расходов остается, по сути, пенсия.

— То есть, это ИП — и есть наш пенсионный фонд. Когда нас перевели с ЕНВД на патент и УСН, стало хуже, но можно было выживать, — говорит Наталья Верняева. — А сейчас это будет невозможно — налоги увеличатся в 6 раз. Деньги взять неоткуда, и жизнь сильно подорожала: раньше на тысячу в магазине взяли продукты — поели, и этого хватало, а сейчас тысячи, чтобы купить еды на вечер, не хватает.

Готовое импортозамещение

Ситуация в отрасли примерно одинаковая, независимо от ценового сегмента. Например, ИП Слотин (город Киров) продает дизайнерские украшения российских брендов, и спрос на них есть, утверждает Марина Слотина. Сейчас у компании, которая работает с 1992 года, 6 магазинов в Кирове и один в Кировской области, 50 человек персонала.

— По сути, мне кажется, наши российские бренды высокого ценового сегмента заменяют, например, тот же Bulgari, — комментирует Марина Слотина. — Я считаю, наша отрасль — чуть ли не единственная, которая не требует импортозамещения. Мы можем этим гордиться — и это хотят уничтожить. Когда мы начинали, мы ставили цены меньшие, чем цены в магазинах крупного завода, популярного в то время. У него колечко было 7200, а у нас — 3600. К нам приходили посетители и говорили нам: здорово, что вы есть и у нас есть выбор. Скорее всего, если ничего не изменится, магазины после нового года нужно будет закрывать — оставим, наверно, половину.

По ее словам, изменения в отрасли поднимут цены на ювелирные украшения на 30–40%, а все, кто останется без работы, либо будут вынуждены получать пособие от государства, либо искать работу и занимать рабочие места, которые могли бы занять другие люди.

Людям нужна радость

— Наша работа так усложнилась за последние годы, что иногда хочется все продать, купить квартиру в Москве, сдать ее и уехать жить в Турцию, — сетует Вадим Конашков, ИП Конашков (Карелия). — Но у нас работает 15 человек, магазины в моно-городах — таких как Сегежа, Костомукша, Беломорск, где по 30 тысяч населения и очень мало радости. Крупным сетям эти города не интересны. А радость людям нужна. Поэтому, несмотря на сокращающийся спрос, интерес к ювелирным изделиям сохраняется.

Например, по его словам, сейчас есть интерес к бриллиантам. Но чтобы заполнить магазин бриллиантами, нужна колоссальная сумма, которой у предпринимателя нет. Можно взять кредит под залог недвижимости, но это опять-таки требует размышлений, говорит он.

— При ОСНО нам работать будет невозможно, — утверждает Вадим Конашков.

Требования нового закона воплотить будет тем более сложно, что предприятия еще не оправились полностью после пандемии.

— У нас семейная династия ювелиров и дизайн-студия ювелирных изделий. Мои родители были ювелирами, у отца в Дагестане была мастерская, он делал миниатюры. Я, можно сказать, выросла в ювелирной мастерской, — рассказывает Диана Акаева, ИП Акаева (Москва). — Сейчас работаю вместе с мужем как ИП. У ИП была мастерская, в пандемию она закрылась. Из ковидного кризиса мы еще не выбрались, доходы у покупателей сильно упали. Если придется расстаться с УСН, бухгалтера и НДС я не потяну. Буду вынуждена закрыться.

Закрытие одного предприятия влияет и на смежные, отмечает Диана Акаева: например, ИП заказывает огранку камней — и то предприятие тоже окажется без заказов.

Николай Леонов, ИП Леонов (Москва), и вовсе кустарь-одиночка, работает один и создает ювелирные украшения.

— Я учился этому делу 9 лет, сначала в техникуме, затем на художника-ювелира в вузе, — рассказал он. — Отец у меня был ювелиром-самоучкой: до этого работал в серьезном НИИ, но 90-е годы перевели его в другую профессию.

По словам Николая Леонова, при работе ювелиром необходимо соблюдать все правила, обязательные для предприятий ювелирной отрасли: и Росфинмониторинга, и ГИИС ДМДК (Государственная интегрированная информационная система в сфере контроля за оборотом драгоценных металлов, драгоценных камней и изделий из них -Ред.) — все стоит денег, и у ИП остается минимальная выручка, чтобы содержать семью.

— Также я плачу аренду, бухгалтеру, за обслуживание касс. Физически не получится работать при ОСНО, придется уходить в тень, — считает он. — На то, чтобы переучиваться на другую профессию, тоже нет времени и возможности — детей нужно кормить. Я и так работаю по 10–12 часов в день без выходных, отпуск раз в три года позволяю себе. Кустарей в нашей профессии работает много. Они освоили дизайн, новые технологии и хорошо работают, конкурируют с крупными брендами очень достойно. И что мне делать после вступления в силу этого закона? Мне трое детей в спину смотрят. Мы не жалуемся, эта профессия — наш выбор. Но хочется справедливости.

Малый бизнес по-прежнему выживает, видимо, только благодаря оптимизму и надежде на лучшее.

— У меня микропредприятие. Я дизайнер изделий и руководитель. Со мной уже 15 лет работают два продавца-пенсионера, бухгалтер предпенсионного возраста и моя дочь, — рассказывает Анна Романовская, бренд «Очень красивое серебро» (Санкт-Петербург). — Дочь из-за сложившейся сейчас ситуации в отрасли зовет переехать в Грузию, где знакомые предлагают открыть бизнес. Но у меня старенькие родители — уехать я не могу. А главное — не хочу. Я уверена, что мы сможем сделать так, чтобы можно было работать здесь, в России. Что мы найдём правильное решение для спасения бизнеса и отрасли. И что моя дочка поверит: если не опускать руки и иметь твердую гражданскую позицию, то можно жить и работать, не уезжая из нашей страны.

Мария Мокейчева, Лилия Агаркова