«Большинство мобилизованных противника ещё не видели». Как депутаты возили солдатам тепловизоры

Депутат Законодательного собрания Петербурга Константин Чебыкин возглавляет группу, которая занимается в городском парламенте помощью мобилизованным. «Фонтанка» поговорила с ним о том, какие просьбы получают депутаты с передовой и как реагировать на посты о сборах на тушенку солдатам.

— За последнее время вы несколько раз были в зоне спецоперации.

— У Законодательного собрания есть несколько направлений в нашей деятельности. Мы открыли приёмную в Мариуполе. Это очень важный для меня город — при его освобождении погибли два моих товарища. Депутаты ездят туда, есть график, мы даём консультации жителям. Я курирую эту приёмную. Второе направление — мы оказываем содействие нашим мобилизованным. Первый полк мобилизованных мы взяли под патронаж (в народе и военные называют его Ленинградский полк). Мы ездили в места, где он дислоцируется. В общей сложности за эти месяцы я побывал там уже пять раз.

— Не страшно?

— Конечно, страшно. Дураку только не страшно. Хотя в Мариуполе сейчас, конечно, гораздо спокойней. А там, где наши мобилизованные, — это достаточно серьёзные направления. Но мы должны наших ребят поддерживать.

— Что-то рассказывали вам мобилизованные? Делились своими впечатлениями?

— Рассказывали про диверсионно-разведывательные группы, говорили, как их (действия. — Прим. ред.) пресечь и обнаружить, как раз под эти цели просили тепловизоры. Они ещё приобретают боевой опыт и находятся на второй и третьей линии. У них ещё не было непосредственного соприкосновения с противником. Мы общались и с местными жителями, там остались люди, они очень помогают военным.

— Как у вас выстроен механизм общения с солдатами, военными? Они пишут, что чего-то не хватает, и вы им это везёте?

— У нас налажено взаимодействие с Министерством обороны. Здесь, в Петербурге, есть представители, которые курируют именно этот полк. Он, кстати, был первым со всей России, который зашёл в зону спецоперации. Сформирован он из петербуржцев в основном, но есть и представители регионов Северо-Запада. Мы два-три раза в неделю с ними встречались, когда они были тут, под Петербургом. Мы помогали им оформить документы, работали нотариусы (300 человек обратились), 49 пар расписали. Организовали решение вопросов с судебными приставами — было 450 обращений о приостановке обязательств по выплатам. Пока мы не привезли туда приставов, людям выдавали банковские карты, а после этого сразу же блокировали. Мы нашли решение этого вопроса, а потом этот опыт распространили и на другие полки.

Когда ребят отправили уже в зону СВО, мы туда съездили с председателем Законодательного собрания Александром Бельским.

Я нахожусь на связи с командиром полка. Мы ездили в зону СВО и привезли тепловизоры, продукты питания, деликатесы, посмотрели, что ребятам необходимо. После этого мы обратились к меценатам (не потратили ни рубля бюджетных денег), вышли на военных, они предоставили нам транспорт, и мы отправили ещё 7 КАМАЗов гуманитарной помощи. Вместе с ними и посылки от родственников — 1143 штуки. Это всё уже доставлено и передано.

— Вы говорите, что общались с солдатами, что они у вас просили, чего им не хватает?

— Они просят то, что нужно для обустройства быта и жилища. Например, мы отправили 50 кубометров досок, печки, генераторы, гвозди, пилы, бинокли. Ребята попросили отправить им книги и газеты. Одна из машин — автовоз, три УАЗа мы им передали.

— А почему у них не было этих вещей? Они не входят в некую базу, которую им должны выдавать?

— Я думаю, это просто дополнительные вещи, они не выдаются Министерством обороны. Сейчас мы ещё решаем вопрос о втором комплекте зимней одежды. С этим вопросом к нам тоже обращались ребята. Это уже, я думаю, будет из бюджета финансироваться. Шьют форму в Беларуси, заказов много, но к началу января мы её отдадим. Там погода не очень, распутица: по колено воды вместе с грязью. Второй комплект нужен, чтобы первый успеть постирать.

— А объясните, пожалуйста, мне, как человеку невоенному, — вот полк будет перемещаться куда-то, он всё это за собой будет перетаскивать?

— Начнём с того, что в полку есть разные подразделения. Есть разведка, а есть подразделения тыла. Они находятся обычно в разных местах. Если куда-то их перемещают, они забирают с собой всё имущество.

— На днях администрация Московского района попросила жителей принести музыкальные инструменты для солдат: балалайки, баяны, гитары. К вам поступали такие просьбы от мобилизованных?

— К нам таких запросов не приходило. Но как человек военный могу сказать, что про балалайку ничего не знаю, но гитара точно нужна. У нас много ребят, которые играют. Всегда так было: в любой армии, советской и российской. В минуты отдыха они играют, это сближает и поднимает дух.

— Расскажите про жалобы, которые поступают в Законодательное собрание от мобилизованных и их родственников?

— К нам в Законодательное собрание поступало много обращений, в том числе и по выплатам. Но сейчас их гораздо меньше — вопрос фактически уже решен. Была определенная несостыковка с выплатами добровольцам и тем, кто пришел по повестке. Чтобы добровольцу выплатить 300 тысяч, надо было писать заявление. Были случаи, когда это заявление не было написано и тогда выплата шла 100 тысяч.

— Они не написали заявление или военкомат не написал?

— Были разные случаи. Те, кто пришёл добровольцем, не писал заявление, потому что им просто не говорили об этом. Должностные лица не знали, что его нужно писать. Сейчас эту ситуацию исправили. Тем, кто к нам обращался, деньги вернули. Сейчас ещё мы продолжаем помогать многодетным мобилизованным. Директива о том, что они не подлежат мобилизации, вышла уже после того, как первый полк уехал из Петербурга, и они до сих пор продолжают возвращаться. В России домой вернули около 10 тысяч многодетных, у нас… может, человек 400.

— Знаю, что вы ездили в С. Мы писали о проблемах мобилизованных, которые там оказались: люди жалуются, что сидят в окопах, предоставлены сами себе, по ним ежедневно стреляют, некоторые уходят с передовой в деревню, а один человек даже сбежал оттуда. Вы там были? Что вы там видели?

— Во-первых, надо сказать, что ребята, которые отправляются во вновь созданные воинские части, их на первые позиции не ставят — эти части стоят вторым и третьим эшелоном. Возможно, где-то кто-то дополнял составы, но тогда их, мобилизованных, ставят вторым и третьим эшелоном. Но в основном мобилизованных отправляют в уже действующие воинские части и их там тоже на первые позиции не ставят. На передовую редко попадают мобилизованные с определенными учетными специальностями. На сегодняшний день в зоне СВО 150 тысяч. Ещё 150 тысяч ещё ждёт. Уверенно можно сказать, что большинство петербуржцев (процентов 70) не находятся на первой линии, а ряд петербуржцев даже ещё не находятся в зоне спецоперации. Перед теми, кто стоит вторым и третьим эшелоном, стоят учебные цели, они обустраивают позиции. Не может такого быть, чтобы их бросили или что-то ещё, они сейчас создают условия для проживания и питания. Что касается оформления и выплат, у нас создана юридическая группа в Законодательном собрании, мы готовы работать с обращениями. Кроме того, в ближайшее время должен появиться паспорт мобилизованного, в нём будет видно, какие льготы человеку положены, какие выплаты семье должны поступить, есть ли у человека родители престарелые или нет, есть дети, какой социальный куратор за ними закреплен. Это петербургская инициатива. Информация будет защищена и закрыта, но тот, кто должен, её получит. В течение месяца этот паспорт появится и заработает.

— Вы часто посещаете госпитали. Иногда в соцсетях объявляют сборы — что там чего-то не хватает. Действительно ли есть какая-то потребность у врачей?

— Это очень тонкий и важный вопрос — по поводу сборов, и не только врачам. К нам поступают десятки и сотни обращений от солдат. Меня председатель парламента назначил ответственным за эти обращения. Они в первые дни поступали практически на коленке написанными. Командир отделения обратился с тем-то, рядовой с тем-то. Сейчас город помогает со всем тем, чем нужно, и чтобы систематизировать процесс, были установлены определенные рамки. Если воинской части что-то необходимо, конкретно от командира воинской части приходит на имя губернатора Петербурга просьба, а город это закупает и под роспись передаёт. Очень хочется верить, что то, что публикуют люди в соцсетях, это правдивые посты. Но я всё равно призываю очень осторожно к этому относиться. Я знаю случаи, когда или не покупалось то, на что собирали деньги, или ничего бойцам и не надо было на самом деле.

— А во всех ситуациях военным руководителям удобно обращаться к губернатору и петербургским властям? Или может быть такое, что у солдат закончилось, например, пропитание, а их руководители об этом не знают?

— Что касается питания, довольствием занимается Министерство обороны. Разные ситуации бывают, например боевые. Но в этом нет ничего необычного, и в любом случае дополнительные продукты бойцам будут выдаваться. Город же в основном помогает материальными ценностями, не продуктами питания.

— Но в соцсетях собирают в том числе и консервы.

— Мы тоже привозим продукты питания, но скорее чтобы ребят побаловать. Основные обращения касаются одежды, квадрокоптеров, техники. Еды там точно хватает. Нормы довольствия Министерства обороны достаточные.

Есть ещё один важный вопрос — доставка. До недавнего времени он был очень сложный. Мы раньше если что-то собирали, то довозили до определённой точки, где у нас эти посылки забирали. Сейчас у Министерства обороны достигнуто соглашение с «Почтой России», и посылки отправляются на Москву, а затем распределяются в воинские части. Тем не менее сейчас доставка в Мариуполь уже более-менее налажена, а есть ряд направлений, куда очень тяжело доставить что-то. Поэтому как эти люди что-то собирают и как потом доставляют — для меня большой вопрос. В ряд направлений просто очень сложно проехать.

— Уточните ещё про госпитали, пожалуйста. Есть ли всё-таки там какая-то нехватка медикаментов?

— Расскажу вам на примере. Недавно в Курортном районе, в школьных чатах и ещё где-то, распространяли сообщения, что срочно нужны бинты, потому что куда-то там завозят раненых. Мои коллеги прозвонили все заведения, куда кого-то могли завезти, и нашли пару санаториев, где проходят реабилитацию участники спецоперации. Им там сказали: у нас всё необходимое есть и никуда мы не обращались. Поэтому если что-то необходимо, мы поможем собрать, но эти обращения должны быть централизованы. Бывали случаи, когда привозили вещи, которые не просто не нужны были, а за которые потом было неудобно.

— Так из госпиталей к вам обращались?

— От раненых у нас обращений не было. Врачи нас иногда просили приносить что-то, когда мы шли в госпитали, мы тогда привозили, например, витамины.

Сейчас обращений у нас нет. Для тех, кто посещает госпитали, я хочу сказать: чтобы не попасть в неловкую ситуацию, несите книги и газеты.

— Сейчас будут возвращаться люди, участвовавшие в боевых действиях. Будет ли какая-то программа психологической помощи для них? Это же очень серьезная травма.

— Это правда, после любых конфликтов такого рода человеку нужна реабилитация. Сейчас в каждом районе уже есть социальные кураторы и психологическая служба. Думаю, что этот вопрос мы в ближайшее время будем решать. Он правильный, и на него нужно обращать внимание срочно.