«Жизнь продолжается» или «Не имею права на праздник». Психолог — о внутреннем новогоднем конфликте

Подготовка к Новому году проходит словно вопреки, хотя этот семейный праздник призван примирять, объединять и давать отдых. Сегодня же россияне разделились на две группы: кто-то старается праздновать несмотря ни на что, а кто-то считает веселье неуместным, когда идут боевые действия.

«Фонтанка», приступая к подготовке новогодних материалов для своих читателей, тоже растерялась: публиковать ли в этом году рецепты новогодних блюд, к примеру? И как вообще быть с этими противоречивыми чувствами, которые все мы испытываем сейчас, в преддверии любимого праздника? За ответом мы обратились к психологу и психотерапевту Дмитрию Зотову.

Загадывать неохота

— Дмитрий, легко ли людям сегодня готовиться к Новому году, как ни в чем не бывало?

— Новый год — сам по себе непростой праздник. Люди по-разному относятся к нему: для старшего поколения это чаще семейный праздник, а для более молодого — нет. Подростки часто уходят из дома и идут отмечать с друзьями. Молодежь постарше хочет куда-то уехать, и часто это довольно экзотичные места. Кто-то вообще не считает Новый год праздником, так что споры были всегда, а сейчас и подавно.

— Какие настроения люди переживают сейчас?

— «Я здесь праздную, а там гибнут люди, поэтому я не имею права на праздник». И тут же — «Жизнь продолжается, и я буду жить и праздновать, как бы мне ни было страшно». Это дилемма, которая встает перед многими. Причем, вообще-то, люди всегда погибали, но вот эти события сейчас оказались очень близко к нам.

Есть также много людей, которые уехали из страны, и их Новый год застанет в совершенно другой ситуации, к которой они не были готовы изначально. Это не только оторванность от дома и пребывание в другой культуре, но и погружение в неопределенность, которая наверняка будет влиять на ощущение праздника.

К тому же обычно принято что-то загадывать на Новый год. А что здесь загадывать, на этот Новый год?

— В прошлом году все загадывали здоровье, спокойствие и конец пандемии. И вот что из этого вышло.

— Совершенно верно. Я один из этих многих, которые загадывают на следующий год мир, а в этом году вышло ровно наоборот. Так что имеется недоверие к будущему, опаска, с которой сегодня многие туда заглядывают, мы опять оказались в полной неопределенности.

Коллективный «диагноз»

— Как бы вы назвали состояние, в котором пребывают люди, с профессиональной точки зрения? Это ПТСР (посттравматическое стрессовое расстройство), депрессия, психоз?

— Как-то мне не думается, что здесь ПТСР. Наверное, ПТСР больше относится к тем, кто прямо там находится, где рядом с тобой что-то взрывается, кто-то гибнет прямо на глазах и ты можешь погибнуть в любой момент.

Скорее, это больше переживание тревоги неопределенности. Это та тревога, которая всегда в жизни у нас есть, но мы её тщательно задвигаем. Ведь наша жизнь всегда полна неопределенности. Сейчас эта неопределенность стала осязаемой, как будто мы можем её потрогать. Тревога стала ощущаться сильнее, ее просто так уже не задвинуть. Тревога всегда требует от нас что-то с ней сделать, а потому возникают вполне определенные страхи, связанные с ней. И вот со страхами уже как-то можно обходиться, страхи переносимее, чем неопределенная тревога.

— Какой главный страх сейчас витает в обществе?

— Понятно, что страх смерти сейчас приблизился к нам. Муссируется тема «глобальной войны». Того, что это будет не просто «где-то там», а уже «вот здесь». Тот ужас, который мы можем только представлять. Муссируется вопрос ядерной войны. Я не знаю, как и где, но в нашей стране информация (или пропаганда, если можно так сказать) велась с точки зрения недопустимости ядерной войны. Но когда я слышу, как легко рассуждают о том, что кто-то допускает ядерные удары, вот здесь мне становится реально страшно. Это ощущается в теле: становятся ватными ноги. Страх становится телесным.

Любой выбор будет верен

— Ежегодное празднование Нового года с семьей всегда давало людям ощущение безопасности и стабильности. Под силу ли сейчас какому-либо празднику дать людям это ощущение?

— Вряд ли здесь именно «семейность» можно связать с безопасностью для всех. Как я уже говорил, люди по-разному относятся к этому празднику. Тем людям, для которых это важно, — скорее всего да, праздник даст своё, насколько это сейчас возможно.

«Я могу продолжать так же, как всегда, встречать Новый год в кругу семьи» — это даёт ощущение безопасности.

— Так всё-таки «жизнь продолжается» или «не время для праздника»? Как вы будете отмечать Новый год?

— Я отношу себя к первому варианту. Что бы ни происходило, вообще-то жизнь продолжается, и мы продолжаем жить, что бы мы ни переживали, как бы мы ни относились к смерти. В этом ключе решение праздновать Новый год и означает — жизнь продолжается.

Это даже некий вызов: «Что бы ни происходило, я буду продолжать жить». Это не из разряда «пир во время чумы».

— Всё же есть люди, которые потеряли это новогоднее настроение. Моя знакомая — светлый, праздничный человек, всегда украшавший дом к Новому году, — в этом году не будет ничего делать. И это даже не принцип, а эмоциональное состояние…

— Как психотерапевт, я не советую, я могу лишь прислушиваться к состоянию человека. Если ему это комфортно, то, может быть, так и сделать. Если я не могу себе позволить праздновать в связи с ситуацией, то наоборот — празднование может привести к ухудшению моего состояния. Может быть, стоит поискать компромисс и отпраздновать как-то иначе, чем всегда.

Шанс сохранить семейность

— Многие семьи в России сейчас переживают состояние конфликта поколений в связи с происходящим. Насколько серьезно ситуация в мире влияет на семейное единство?

— Очень сильно влияет. То, что внутри семьи разное отношение к происходящему, может приводить к конфликту, к невозможности находиться друг с другом за одним новогодним столом. Недопустимость для себя принять то, что чужое мнение так же, как и твое, имеет право быть, хотя оно отличается, — это и ведет к конфликту.

В этом плане Новый год мог бы стать хорошей возможностью к примирению, если подойти к этому осознанно. Конфликты между близкими людьми переживаются не как конфликты с коллегами, например. Переживается еще и отдаление, потеря отношений, близости. Всё же отец остается отцом, мама — мамой, дети — детьми. В бессознательном эта связь очень сильна, так что она добавляет остроты переживаний, даже когда кажется, что они незаметны.

— Как вы будете отмечать Новый год, как проведете выходные дни?

— Я из тех, кто любит отмечать дома, с семьей. Но в этот раз мы идём к друзьям, в другую семью. Можно считать, и это празднование в семье, только не дома. Планируем активно выбираться из дома, побольше общаться с родственниками и друзьями. Хотим посмотреть на жизнь, которая продолжается, на празднично украшенный город.

— Как нам быть со всем, что мы сейчас испытываем?

— Противоречивые, да и любые чувства сейчас — совершенно естественно. У меня ощущение праздника появляется, когда я смотрю на красоту. Но где-то там, в глубине, шевелятся мысли о том, что «да, это красота, а там всё-таки идут боевые действия». Ничего с собой не поделаешь: есть и то и другое — и предвкушение праздника, и вот эти переживания. Можно обвинять в черствости, но это в человеческой природе — продолжать жить, несмотря ни на что.

Чувство вины

— Среднестатистический горожанин — должен ли он в чем-то сейчас себя винить?

— Все чувства, которые мы испытываем, — это то, что мы испытываем. Мы не можем с этим ничего сделать. А вот то, что мы делаем, когда испытываем их, это уже другой вопрос. То, что вы сказали про вину, ну да — кто-то вполне нормально берет на себя вину и переживает ее. Кто-то не берет на себя вину и говорит: «Моей вины здесь нету». Кто-то говорит, что «я ни в чем не виноват потому, что я не могу ничего сделать» — и это не совсем «обывательская позиция», вообще-то это реальность. Тогда то, что я могу сделать, — это продолжать жить, в том числе ради своих детей, ради родителей, ради близких. И я даже не знаю, где больше мужества требуется? Здесь тоже, вообще-то, нужно много мужества.

— А что касается обвинений со стороны?

— Есть такая книга Карла Ясперса «Вопрос о виновности». Сейчас на эту книгу любят ссылаться обе стороны: и нападающие, и защищающиеся. Я вижу, что люди читают по-разному даже одну и ту же книгу. Кто-то обращает внимание на то, что он пишет про вину, которая неизбежна. А кто-то обращает внимание на то, что эта вина вообще-то появляется только после того, как определяется победитель и побежденный. Что вина появляется лишь у побежденных, которые развязали конфликт в самом начале, но потерпели поражение.

Беседовала Любовь Хмелевская,
«Фонтанка.ру»