«Ни один музей не был так готов к войне». Эрмитаж показал прообраз выставки в бомбоубежище

Эрмитаж к 2024 году откроет для экскурсий подвал — там, где раньше находилось бомбоубежище, будет организована постоянная мультимедийная экспозиция, рассказывающая, как в этих стенах спасались, жили и работали сотрудники музея в блокаду, а с ними — жители близстоящих домов (итого — две тысячи человек). И о том, как готовили к эвакуации коллекции и как эрмитажники спасали невывезенные экспонаты и само здание.

Открытие постоянной экспозиции в бывшем бомбоубежище станет одним из финальных аккордов «юбилейного» года, который протянется от одного 80-летия до другого: от годовщины прорыва блокады, которая отмечалась 18 января, до годовщины полного освобождения города, круглая дата которой будет отмечаться через год с небольшим, 27 января 2024 года.

Со слов директора музея Михаила Пиотровского, небольшие выставки-события будут проходить весь следующий год в тех местах Эрмитажа, куда попадали снаряды. Сейчас следы «ранений» музея полностью ликвидированы — за исключением Манежа Малого Эрмитажа, где они оставлены для наглядности (там разместят фотографию, зафиксировавшую результат попадания снаряда в каретный сарай), а также памятной стены на чердаке музея (также осколок снаряда сохранил один из шкафов в отделе нумизматики, иногда его экспонируют). Кроме Манежа Малого Эрмитажа, «героями» событий станут Белый зал, Двенадцатиколонный зал и будка охраны ПВО, которая в настоящее время с крыши перемещена на чердак (механизм попадания экскурсантов туда еще будет прорабатываться).

Первой выставкой в рамках проекта стала небольшая экспозиция на несколько витрин в уголке Гербового зала. Ее создала заместитель заведующего Научным архивом рукописей и документального фонда Эрмитажа Елена Соломаха. Центральным экспонатом стал снаряд, который, как считается, последним попал в здание 2 января 1944 года, пробив крышу и перекрытия Гербового зала, разорвавшись в перекрытиях Растреллиевской галереи. Также на выставке представлены фотографии, сделанные фотокорреспондентом Борисом Кудояровым и запечатлевшие разрушения, и рисунки художницы Веры Милютиной.

В отдельной витрине представлена схема попадания снарядов.

«Она была сделана, по-видимому, в 1948 году, уже после войны, и здесь отмечены все снаряды, которые попадали в здание Эрмитажа, — рассказала «Фонтанке» Елена Соломаха. — Сюда попало 2 авиабомбы и 30 (по другим оценкам — 32) снарядов, которые нанесли серьезные повреждения. Одна бомба 1943 года не разорвалась — это была фантастика: она упала, пробила перекрытия, но не разорвалась».

Временную выставку — не для широкой публики, а для прессы — в залах, где планируется создать постоянную экспозицию, показали в бомбоубежище. Там были представлены рисунки архитектора Александра Никольского, который сделал их в дни блокады в том числе в заселенных эрмитажных подвалах.

Со слов Елены Соломахи, ни один музей в Ленинграде, а то и по всей стране, не был так готов к предстоявшей Великой Отечественной войне, как Эрмитаж.

«Еще в конце 1930-х годов по распоряжению и инициативе нашего легендарного директора Иосифа Орбели шла подготовка к предстоящей эвакуации, — рассказывает она. — В Сампсониевском соборе для Эрмитажа совершенно секретно специальная группа рабочих начиная с 1938 года делала ящики по размерам, которые передавали сотрудники. Запасала стружки, упаковочный материал, бумагу — потому что для каждого вида экспоната был свой алгоритм упаковки».

Основная часть ящиков была готова уже к апрелю 1941 года.

«Была готова упаковка, и даже были отпечатаны поящичные описи, которые требовалось только вложить в ящики, — подчеркивает Елена Соломаха. — Поэтому практически за одну неделю было собрано полмиллиона экспонатов — вся экспозиция — и отправлено первым эшелоном в Свердловск. Вторую часть экспозиции — это примерно полторы тысячи ящиков — тоже собрали очень быстро, и этот эшелон тоже ушел в Свердловск. Стали собирать третий эшелон, но замкнулось кольцо блокады, и 350 ящиков, уже упакованных, так и остались лежать на Халтуринском подъезде Эрмитажа — это был главный вход в Эрмитаж, портик с атлантами».

Также заблаговременно Орбели готовил к защите и само здание музея.

«Задолго до войны были сделаны специальные рамы с тканями с затемнением, заклеены крест-накрест стекла (правда, как показала практика, это не сильно помогло), — продолжает Елена Соломаха. — В пустые залы были доставлены фанерные листы, на которые укладывались песок, и туда были принесены приспособления для того, чтобы тушить зажигательные бомбы. А кроме того, по распоряжению Орбели от горючих материалов были освобождены все дворы Эрмитажа — чтобы предотвратить возможные пожары».

К этому времени в Эрмитаже уже много лет существовала команда гражданской обороны, и ее сотрудники круглосуточно присутствовали в залах музея, на крышах и на двух вышках — на Зимнем дворце и на Новом Эрмитаже. Они должны были отслеживать приближающиеся самолеты.

«Еще одна задача, которая стояла перед Эрмитажем, — спасение детей», — напоминает куратор экспозиции. Поэтому в июле 1941 года на базе существовавшего тогда детского сада в Эрмитаже был образован интернат, и 146 детей были вывезены под руководством сотрудника научно-просветительного отдела Любови Антоновой сначала в деревню в Ярославской области, а затем — в Пермскую область (в то время — Молотов).

А для спасения людей под эрмитажными зданиями было оборудовано 12 бомбоубежищ.

«Здесь люди жили и работали, — рассказывает Елена Соломаха. — Не только эрмитажные сотрудники, но и жители окружающих домов, деятели культуры (в бомбоубежище попадали по пропускам, списки людей до сих пор сохранились в Эрмитаже. — Прим. ред.). И здесь люди, помимо всего прочего, занимались наукой. Здесь написал свою книгу Борис Борисович Пиотровский — о культуре и искусстве государства Урарту, здесь востоковед Борисов занимался дешифровкой арамейских надписей. Потому что, по выражению Бориса Борисовича Пиотровского, постоянное чувство голода переходило в недомогание, а как любое недомогание, оно легче переносилось в работе. И еще они очень боялись не успеть завершить свои научные труды. Поэтому во время перерывов между дежурствами на крышах они читали друг другу лекции — каждый по своему материалу. И их сумки для противогазов (противогазы не понадобились) всегда были набиты книгами».

О том, как в блокаду музей проводил научные конференции — о Низами и Алишере Навои, ради которых с фронта отпустили ряд востоковедов, — напоминает надпись, сделанная на своде подвала-бомбоубежища и регулярно подновляемая: Noli tangere circulos meos! («Не трогай мои чертежи») — по легенде, ее сказал Архимед римскому солдату, когда враги захватили Сиракузы.

Чтобы разместить 2000 человек в бомбоубежищах под Эрмитажем, использовали занавески, ширмы, сколачивали топчаны, приносили музейную мебель. Осветить помещения помог найденный запас венчальных свечей из церкви Зимнего дворца, а также самозаряжающиеся фонарики с динамо-машинами.

Не все подвалы использовались как жилые: например, под зданием Малого Эрмитажа, со стороны Дворцовой площади и библиотеки, был морг, а под залом Афины хранили экспонаты: приносили песок и зарывали в него фарфор, чтобы сохранить его от вибрации, а также люстры из Павильонного зала.

Среди экспонатов, о которых будут рассказывать посетителям экспозиции в подвалах, — боевой листок, выпущенный к 1 января 1942 года, когда сотрудники здесь же, в бомбоубежище, отмечали Новый год. Покинуть помещения пришлось довольно скоро: 7 января всем посторонним горожанам, а 19 февраля — и эрмитажникам: здание готовили к консервации, а кроме всего прочего, после попадания снаряда прорвало водопровод, канализацию, и подвалы затопило.

«Весной 1942 года наши сотрудницы, совсем молодые девочки, спускались в эти подвалы, по колено в ледяной воде, вылавливали оттуда и доставали фарфор, другие предметы и переносили их на первый этаж Нового Эрмитажа», — рассказывает Елена Соломаха.

Чинили здание после попаданий снарядов тоже сами.

«До 1944 года Эрмитаж реставрировали хозяйственным способом, — продолжает она. — Что нашли — тем и закрывали: окна — фанерой, крыши — просмоленным толем. Что было под руками — то и делали, причем сами сотрудники Эрмитажа. Уже в 1944 году выделили деньги, пришли рабочие — и то к августу 1944 года, когда уже блокада была снята».

Посетителей музей начал принимать очень рано: 8 ноября 1944 года была открыта первая выставка тех вещей, что оставались в Эрмитаже во время блокады. В двух галереях Малого Эрмитажа и в Павильонном зале представили живопись и скульптуру — в частности, ту, которую партизаны нашли вывезенной из Павловска. Там же была мумия, которая все время оставалась в Эрмитаже и которую берегла доктор исторических наук, профессор Наталья Флиттнер, периодически протиравшая ее спиртом от плесени.

Эта выставка проработала до открытия Эрмитажа 4 ноября 1945 года.

Обо всем этом на иллюстративных примерах и расскажет будущая экспозиция, которую планируется открыть в конце 2023-го — начале 2024 года.

Алина Циопа, «Фонтанка.ру»