«Коней на мясо», или «Визитная карточка города». Как в Петербурге гибнет бизнес на лошадках

.

Кареты на Дворцовую площадь в Петербурге негласно перестали пускать после инцидента с «пьяным Д’Артаньяном». Киноиндустрия и туризм в пандемию ковида сжались настолько, что содержать почти два десятка лошадей и сотню повозок стало убыточным делом. Все идет к закрытию одного из крупнейших игроков.

Александра Ивахнова журналисты чаще рисуют как антигероя — такого Карабаса-Барабаса с лошадьми вместо кукол. С одной стороны, это увлеченный энтузиаст, который уже 35 лет катает по городу туристов и помогает снимать кино, без какой-либо поддержки государства и часто даже вопреки. С другой — все громкие ЧП с лошадьми в Петербурге последних лет, от трагической гибели дочери мэра Сочи до бешеной кареты на Дворцовой, тоже часть его биографии.

58-летний Александр Ивахнов, в прошлом пятиборец и каскадер «Ленфильма», занялся лошадьми в Петербурге в 1987 году, как только Горбачев дал свободу предпринимательству. Получил патент, купил лошадь, самостоятельно смастерил экипаж и начал возить туристов. Спустя 35 лет бизнес вырос в компанию «ВАЛКиТ» — одного из крупнейших игроков рынка: 17 скакунов, сотня повозок, съемки в кино.

Только вот это, по его словам, никому не нужно. Сделанный своими руками частный музей карет — закрыт, в центр — катать туристов — не пускают, историческое кино почти не снимают. Возбуждено уголовное дело на наездника, который из хулиганских побуждений запрыгнул на лошадь и направил ее на людей.

Симптоматично встречаемся с Ивахновым на фоне кареты-катафалка — реквизита со съемок. Как он говорит, все события последних трех лет вели к одному итогу — закрытию.

После инцидента у новогодней ели на Дворцовой, когда запряженная двумя лошадьми карета пронеслась через толпу, повозки с площади убрали, рассказал Ивахнов.

«После 2 января нам не дают работать. Как говорил Ленин: «Формально по закону, а по сути — издевательство». У нас есть маршрут, который разработан по поручению губернатора Санкт-Петербурга в рамках распоряжения № 904Р от 1999 года с остановками и местами стоянок, где можно сажать и ждать пассажиров. Одна из них — Дворцовая площадь. Но нас просто на неё не пускают. Даже на легковой машине можно с трудом найти место для парковки в центре города, а на карете, длина которой 6–8 метров, припарковаться в городе, не имея установленных мест стоянок, практически невозможно. Поэтому больше туристов в центре мы не катаем», — рассказал директор.

При этом он не видит никакой вины кучера или компании в случившемся на Дворцовой. По его словам, пьяный наездник был знаком с тем, как управлять лошадьми. В противном случае ничего бы не случилось.

«Вскочить с места на лошадь, которая ростом 1,65 метра, без седла, — нужна профессиональная подготовка. Это я вам как каскадер с 20-летним стажем говорю. Более того — ну залез он на неё... Мы можем сейчас пригласить двадцать алкоголиков со всего Центрального района, которые залезут на эту лошадь, и она и ухом не поведет. А он залез и дал профессиональные команды шенкелем, сказал: «Вперед». И она потащила, хотя было очень тяжело— кучер удерживала вторую лошадь, пыталась отвести от толпы, а карета стояла на противооткатных упорах, как положено по ПДД», — рассказал Ивахнов.

На конюшне он подвел нас к участнице переполоха на Дворцовой — лошадь Берта чувствует себя хорошо. Никаких травм она не получила, чего не скажешь о людях.

«Лошади работают на всех больших праздниках и во всех больших парках, а где и когда же еще им работать? По ночам, что ли? И мы 35 лет успешно отрабатывали зимние каникулы. И не было никаких инцидентов. Наши лошади приучены к салютам и ко всему. Но когда на неё запрыгивает всадник и направляет её командами, то она их выполняет: это её работа — слушать команды», — удивляется директор.

Ивахнов сравнивает новый запрет на работу с тем, что был введен в 2007 году — после гибели дочери мэра Сочи. Тогда в карету с градоначальником влетел автомобиль.

«Тогда каретам не давали работать в центре полгода. Но действовали еще жестче — забирали кучеров на сутки. А депутаты сначала собрались вообще принять закон о запрещении карет в Петербурге. Потом одумались. Хотя, в общем-то, любому здравомыслящему человеку было ясно тогда, что молодой парень, который получил права два месяца назад и среди ясного белого дня влетел в карету сзади на большой скорости, виноват однозначно. И он, кстати, получил два года условно. И то, только потому, что мэр Сочи Колодяжный сказал на суде, что не хочет для него реального срока. Любой водитель знает, что может попасть в аварию: не ты, так в тебя. И никто не запрещает при этом машины», — отметил Ивахнов.

Не могли мы не напомнить и о другом инциденте: конь Буян потерял сознание во время рабочей смены в центре Петербурга. На ноги его ставили пятеро. Здесь Ивахнов также не видит своей вины.

«У Буяна были желудочные колики. Я читаю европейские сводки — лошадь-чемпион Дании, надежда, 9 лет, 1 миллион долларов, умирает от колик. Лучшая медицина Европы. И никого это не удивляет. Это как инсульт у человека. А Буяну 31 год. И мы его выходили и отдали туда, где о нём будут заботиться», — заверил Ивахнов.

Он отрицает, что конь, как писали, скончался. Уверяет, что его «просто забрали добрые люди», которые могут использовать коня на пенсии, например для фотосессий. Но контакт для связи с ними категорически не дает. Если бы Буян всё же умер — его тело пришлось бы утилизировать за большие деньги, чем почти никто из владельцев лошадей не занимается.

Запрет на работу в центре и инциденты с лошадьми — лишь вишенка на торте проблем, которые свалились на фирму. Исторического — дорогого кино — стали снимать мало, бюджеты ограничены, туристический бизнес вообще провалился. При этом подковы и крученые гвозди для них в России все зарубежные, и ввозить их в страну стало дороже и тяжелее.

Ежемесячно на содержание лошадей уходят минимум 400 тысяч рублей. Это аренда, сено, опилки, корма, смена деревянных полов каждые 3 месяца. Сейчас «ВАЛКиТ» их не зарабатывает. Из-за нехватки денег в 2022 году пришлось закрыть свой частный музей с сотней карет в Ленобласти — это был единственный в России музей гужевого транспорта. Там были кареты, повозки, сани, кэбы, до пандемии туда толпами приезжали иностранцы. Но теперь просто не осталось средств его содержать.

«В первый год пандемии были какие-то запасы, во второй была надежда, и мы ужимали расходы, ожидая, что всё это скоро закончится. В третий год вот уже появилось понимание, что это конец. Есть вещи, которые не сокращаются: аренда, корма», — описывает директор.

Но процесс не будет моментальным. Предстоит решить судьбу карет и лошадей.

«Это не как ларек закрыть. Это долгий процесс. Кареты даже в России не продать — только на Западе: в Германии, во Франции, где есть рынок и цена. У нас они никому не нужны. Лошади тоже не востребованы в России. Нужны животные верховые, для каких-то турниров. У нас таких нет, поскольку все лошади, работающие в нашей фирме, изначально не годились для конного спорта. Их растили на мясо и отправили на бойню, но наша фирма их выкупила и тем самым спасла им жизнь. А как гужевой транспорт они в большом количестве никому не нужны. Если наших 17 лошадей выпустить на рынок, то они, наверное, не найдут покупателя. Останется только на мясо. Но это как самый крайний случай», — печально размышляет Ивахнов.

При этом Александр видит, как европейские столицы дают послабления по налогам, дотации и субсидии гужевому транспорту, чтобы сохранить его. Он даже показал нам омнибус из Германии на 20 человек.

«Купил в Берлине у немца. У него таких двадцать штук. Конный автобус, который ходит по маршруту уже 100 лет. Дело совершенно убыточное, если бы не субсидия города, который покрывает 50 % расходов. Власти считают, важно сохранить этот исторический маршрут. Почему такого не должно быть в Петербурге? Ведь кареты и лошади — это визитная карточка города».

Илья Казаков, «Фонтанка.ру»