«Если это язык Петербурга, то как его можно ограничить?» Зачем нужен театр со спектаклями на финском именно сейчас

В Петербурге открылся Финский театр, где будут показывать спектакли на финском же языке. Может быть, кто-то сочтет неуместным такое культурное явление в сегодняшних реалиях

и даже съязвит по поводу кандидатов в иноагенты. Но его создательница, бывший педагог, филолог, специалист по финскому Ольга Миловидова уверена, такой театр нужен Петербургу именно сейчас как никогда. В разрушающемся мире он поможет сохранить созидание.

В 1987 году в Ленинград приехала шведская писательница Астрид Линдгрен. Её привезли в Театр на Литейном, где показали премьеру спектакля «Малыш и Карлсон». Постановка закончилась. Карлсон вышел на поклон и сказал: «Сегодня моя мама приехала!». Писательницу сразили овациями, вспоминает Ольга Миловидова.

В течение 80-х Миловидова сопровождала приезжавшие в Ленинград зарубежные делегации. По её воспоминаниям, сначала в город ехали только взрослые и состоятельные финны, затем их круг расширялся, затем поехали и дети. Ей удалось даже организовать встречу ветеранов Зимней войны, воевавших по разные стороны баррикад. Они нашли общий язык.

Миловидова чувствовала, что наступает новое время, и задумала организовать школу с преподаванием иностранных языков. Ей хотелось, чтобы советские дети могли поступать в европейские университеты и открывать для себя мир. В 1989 году в 204 школе на Миллионной улице впервые в Ленинграде начали преподавать финский. А её замдиректора стала Ольга Миловидова.

В этом же году у неё родился сын, и тогда же пала Берлинская стена. Эти три события Ольга Витальевна ставит в один ряд. С этого момента ее жизнь изменится. Она будет работать на культурном стыке двух государств. А среди её учеников будет даже Роман Ротенберг.

30 сентября 2021 года президент Финляндии Саули Нийнистё наградил петербурженку Рыцарским крестом ордена Льва Финляндии. «Я испытала радость и гордость за страну, которая уважает труд простого человека», — отмечала Миловидова. Ровно через год, в этот же день Финляндия закрыла границу с Россией.

За 2022-й в школе на Миллионной изменилось многое. Мэр Турку прислал письмо о приостановлении сотрудничества. Были сняты флаги Финляндии и Турку. Школа развернулась в сторону нового будущего. Осенью Миловидова уволилась по собственному желанию.

К этому моменту у неё уже было актёрское образование, которое она получила во взрослом возрасте. 62-летняя Ольга Витальевна взялась за новый проект, такой же смелый, как и открытие первой финской школы, она запустила частный Финский театр со спектаклями на финском.

Миловидова родилась в театральной семье и планировала поступать в театральный, но, попав случайно на лекцию Лихачева о Блоке, увлеклась филологией. Финская культура стала неотъемлемой частью её жизни. Но только сейчас бывший педагог вернулась к детской мечте.

«У меня родился сын — я открыла школу. У меня родилась внучка — я открыла театр, но не плохо же это? Если бы осталась в школе, этого бы не случилось, — рассуждает Миловидова. — Я всю жизнь привыкла все решать сама. Учитель — это почти ментор, руководитель школы — тоже соответствующая статусность. А на сцене тебе надо себя смирить, вот это было очень трудно, но это было так важно. Я так была счастлива, что появилось сообщество, где я есть я, а не в какой-то роли. Я поняла, что учительство — это была моя роль. А в актерской среде я чувствую себя естественно».

Государственный Финский театр возник в Ленинграде в 20-х годах прошлого века. Первые годы советская власть поддерживала национальные языки, даже начала издавать учебники и буквари. Но за десять лет ситуация перевернулась.

23 октября 1937 года актеры сыграли мольеровского «Тартюфа». Этот спектакль стал последним. 16 ноября 12 из 14 последних актеров Финского театра были арестованы и расстреляны по обвинению в «протаскивании» буржуазных националистических пьес, клевете на Советский Союз, воспевании фашистских государств.

В царское время Финский театр располагался на территории Великого Княжества Финляндского, входившего в состав Российской империи. Тогда все постановки цензурировались ведомством, расположенным в Петербурге. Именно благодаря ему к 2023 году сохранились 402 финских пьесы. На листах всё ещё значатся пометки недозволенного, хотя большинство из них все же были разрешены.

«Мы не знаем, ставились ли эти пьесы раньше. Это надо изучать и исследовать. Мы таким образом привлекаем интерес историков театра к этому фонду, — отмечает Ольга Миловидова. — Сейчас я проверяю всю картотеку, чтобы там не было ошибок, а они, конечно, есть. Её составляли в далекое советское время, карточки ещё записаны поршневой ручкой. Мы хотим оцифровать записи и сделать электронный каталог. Потом издать его с комментариями — это было бы уникальное издание».

Для современного Финского театра из каталога отобрали пока две пьесы. Водевиль 1906 года и постановку ингерманландского автора, первого переводчика Пушкина на финский язык Самули С. Названия и подробности авторы проекта пока не раскрывают. Театр будет антрепризным с разным составом актеров под каждую постановку. Спектаклям предстоит кочевать по площадкам Петербурга и Ленинградской области. Авторам проекта хотелось бы выступить в центрах финской и ингерманландской культуры в Выборге и Гатчине.

«В Карелии есть национальный театр, где идут спектакли на финском языке, карельском и вепсском. Также существуют национальные театры и в других регионах: татарский театр, театр на удмуртском, марийском, чувашском, коми. Все это существует почти сто лет, здесь ничего нет нового. Но в Петербурге национальный колорит пропадает. Для нас этот театр является языковым и тогда он становится интернациональным. Именно так Петербург и задумывался — город интернациональной культуры, европейской культуры», — рассуждает Ольга Миловидова.

Первый спектакль Финского театра показали в Петербурге в январе. Эта была скорее промопостановка, спектакль «Молчание» по пьесе венгерского драматурга Миклоша Хубаи ранее уже видели в Карелии. Родом из Петрозаводска режиссёр Финского театра, драматург и театральный педагог Сергей Пронин, работающий под творческим псевдонимом Сеппо Кантерво. Он долгое время работал в Национальном театре Карелии, в Петербурге был создателем и художественным руководителем театра «Плоды Просвещения».

«Задача восстановления национального финского театра, который был в Ленинграде, — невыполнима в том числе из-за того, что в то время, в 30-е годы, в городе проживали десятки тысяч финнов. Сейчас ситуация другая, — отмечает Сеппо Кантерво. — Мы пытаемся наследовать традиции существования такого театра, но ни в коей мере не претендуем на то, чтобы стать преемниками этого коллектива. А миссия наша заключается в том, чтобы сохранить язык и традицию многонациональных театров Петербурга. Сегодня у нас есть государственный академический Александринский театр, который с некоторых пор называется национальным. Имеется в виду то, что он — флагман русских театров Санкт-Петербурга. В таком огромном мегаполисе других национальных театров нет, хотя в Москве такие примеры есть».

Миловидова и Кантерво создали театральную лабораторию. Её участники — актёры, драматурги, переводчики, педагоги. Не все владеют финским, и не у всех есть профессиональное актерское образование. По итогам лаборатории отберут несколько человек, которые будут участвовать в постановках Финского театра.

Занятия лаборатории проходят в Доме Финляндии. В просторном белом зале, то на стульях, то на стенах наклеены стикеры с простыми финскими словами: mаа — земля, aalto — волна. В лаборатории язык осваивают на слух, в том числе с помощью карело-финского эпоса «Калевала». На данном этапе перед будущими актерами не стоит задача — выучить язык, им предстоит освоить роль.

На занятии они разбиваются на группы, каждый становится днём недели. Среда встречается с четвергом, а понедельник со средой и ведут смол-ток. Конечно, сбиваясь. Финский не даётся так просто. «Все было только на слух. Даже «Калевала» на слух», — подбадривает ведущая занятий Ольга Миловидова.

«Пока для меня самое забавное наблюдение — это слово дракон. Оно состоит из двух слов: Lohi — лосось и käärme — это змея.То есть получается лососевая змея. Мне показалось это забавным. Я изучала когда-то испанский, французский и немного английский. Финский чем-то похож на русский и чем-то вообще не похож, — рассказала участница лаборатории, актриса по образованию Полина. — Финский театр направлен вглубь настолько, что ты копаешься внутри себя и параллельно чувствуешь, что происходит рядом с тобой».

Ещё одна участница лаборатории Александра преподает финский взрослым в педагогическом университете имени Герцена. У неё небольшой актерский опыт — снималась в массовых сценах в кино. Также писала сценарии для любительских сериалов.

«Честно, для меня был шок, что меня сюда взяли, — признается она. — Сейчас для меня это огромный опыт. Финский театр — это поддержка межкультурного общения. В Петербурге и Ленинградской области до сих пор живут ингерманландцы, вепсы, водь, ижора. Их языки почти никак поддерживаются».

Не все участники лаборатории соглашаются поговорить. Некоторые шутливо комментируют: «Будете спрашивать, не боимся ли мы статуса иноагента?», и тут же сами себе отвечают, что «искусство должно быть вне политики».

«Не хочется уподобляться некоторым людям, которые отрицают все русское. Мы ничего не отрицаем, мы вбираем всю культуру и от этого мы становимся только культурнее и умнее», — замечает одна из участниц лаборатории.

«Мы театр, который не принадлежит Финляндии, мы — финноязычный театр, — объясняет режиссер Сеппо Кантерво. — Театр — институт культуры. Если мы берем какого-то автора на финском языке и представляем его творчество здесь, кому от этого плохо?»

Пока Финский театр трудно назвать коммерческим проектом. У него нет инвестиций, как и поддержки государства. У Миловидовой и Кантерво есть своя основная работа, Ольга занимается финским со взрослыми, а Сеппо преподает в университете. Пока их деятельность и отношения строятся на договоре между собой.

«Кто видел, чтобы на сцене шёл разговор о финно-угорской культуре Петербурга? Или об истории ингерманландских финнов, не было такого. Хотя это почти 300-летний кусок истории этого города. Если посмотреть ещё глубже, то часть всемирно известного эпоса «Калевала» собиралась в том числе здесь, на земле Ингерманландии. Некоторые руны были записаны Элиасом Лённротом на нынешней территории Ленинградской области, — говорит Сеппо Кантерво. — А нужен ли такой театр, покажет время. К нам пришли зрители на первый спектакль, их было очень много. Покажем следующий, если будет такой же аншлаг, значит, мы на верном пути и будем двигаться дальше».

Ольга Миловидова дважды участвовала в муниципальных выборах в Петербурге. Оба раза она шла как самовыдвиженка, ей так и не удалось стать депутатом. В 2014 году он была на эмоциональном подъёме и верила, что рядовой гражданин может повлиять на будущее страны. В этом состоянии она пошла в театр на спектакль «Процесс» польского режиссера Кристиана Люпа.

«После спектакля, уже за кулисами, я успела задать мэтру польской сцены только один вопрос: «Надо ли участвовать в выборах?» И он мне ответил: «В несвободной стране участвовать в выборах бесполезно». Я готова была спорить. Тогда я готова была спорить. Но он не поддержал меня в споре и ушел…Позже я поняла: свободной страна делается не через выборы и даже не через революции и митинги. Но только через образование. Только через чувство собственного достоинства и чувство внутренней свободы», — рассказывала Миловидова.

Миловидова говорит о недостатке гуманитарных знаний, как в школах, так и вузах. В 90-е в 204 школе ей удалось создать уникальную систему образования. Дети изучали финский, английский, шведский и на выбор могли взять ещё и голландский. При этом в школе не было, например, уроков труда. В нулевые государство начало унифицировать школьное образование, и программу пришлось переделать под стандарты.

По мнению Миловидовой, освоение сложного языка делает человека человеком. Если для того, чтобы заговорить на английском, достаточно поверхностных знаний, то для финского, или, скажем, китайского, необходимо понять философию другого народа. А это изучение культуры и общение с носителями, что в конечном счете ведёт к пониманию того, как живут люди в другой стране. То же самое Миловидова говорит про русский и очень сожалеет, что в школах больше не преподают риторику. Мы перестаем понимать самих себя.

«Если переходить на новомодные мемы, то язык — это наша главная скрепа. Это самая материальная часть нематериальной культуры: язык, его этимология, происхождение слов, — рассуждает Миловидова. — Если человек рождается в определённом месте и в определённое время, то он обретает свой родной язык. На многих языках это называется «язык матери». Затем человек начинает делать первые шаги и невольно появляется язык среды, в которой он растет. Если это язык Петербурга, то как его можно ограничить? У нас, куда бы ты ни пошел, везде топонимика. От Мойки, это финское слово, до Оккервиля. Все здесь заложено. Каждый твой шаг — это язык».

— У вас была возможность уехать, почему вы этого не сделали?

— Желание бежать было, честно скажу. Но потом я вдруг себя одернула: как, куда? От себя я не убегу, здесь мой дом. Я и в хорошие времена не уезжала, всегда работала здесь. Мне было интересно работать на стыке культур. Я курировала проекты в Финляндии, я была координатором этих проектов, работая здесь. Бог дает право выбора, а выбор ты делаешь сам. Я не уехала. Я вообще поступаю не так, как все. Финской школы не было, финского театра тоже не было.

Лена Ваганова «Фонтанка.ру»