Слонов не будет, а животным за решёткой лучше, чем человеку. Разговор с новым директором Ленинградского зоопарка

В конце 2022 года в Ленинградском зоопарке сменили директора. Предшествовали этому конфликт предыдущей главы Ирины Скибы с коллективом, визит в зоопарк полиции (при проверке, например, недосчитались хамелеонов) и жалобы бывших сотрудников на отношение к животным. Новый директор зоопарка уже несколько месяцев в этой должности. За это время обезьянам начали давать творог, старой пуме вылечили вросшие когти, а в зоопарк вернулись десятки зоологов и ветеринарных врачей. Что ещё будет с Ленинградским зоопарком, Юрий Журавлёв рассказал в интервью «Фонтанке».

— Вам убрали приставку и. о.

— Да, у меня теперь расстрельная должность. Задача руководителя (помимо руководства) — это ещё следить за тем, чтобы соблюдались законы и нормы. А зоопарк — это особое предприятие. Это ответственность и по отношению к сотрудникам, и к посетителям, и к животным. Так получилось, что мне предложили возглавить зоопарк в Петербурге, а мне это было удобно — у меня семья здесь живёт. Хотя сам я (все говорят, москвич, но это не так) казахстанец, большую часть проработал в зоопарке Алма-Аты.

— Давайте тогда с этого и начнём, расскажите, как вы попали туда на работу?

— Я родился и жил в небольшом городе в Казахстане, в Актюбинске. Я ещё с детства держал дома животных. Своих первых лягушек и жаб я вырастил в 8 лет из икры, которую нашёл в старице недалеко от дома. Это был 1972 год. Я хорошо это помню, потому что у сестры был выпускной. Был небольшой сабантуй, и мальчишки пугали девчонок этими маленькими жабятами, которые прыгали по всему огороду. У меня игрушками были животные, не машинки и не ружья. А первый свой зоопарк я слепил из пластилина в 6 лет.

После школы я поступил в университет в Томске на биолого-почвенный факультет, специализировался на кафедре зоологии беспозвоночных. Тогда я увлекался насекомыми и собирал коллекции. После университета я вернулся в Казахстан, в родной Актюбинск, где преподавал в пединституте, потом поступил в аспирантуру в институт зоологии в Алма-Ате, занялся научной работой, изучал цикадовых из казахстанских пустынь. В это время в алма-атинском зоопарке работал мой близкий друг, я почти что сразу после приезда в Алма-Ату там начал волонтёрить, а потом устроился на работу на полставки в террариум. Мне было всегда интересно содержать животных в искусственно созданных условиях. Этот интерес у многих зоологов моего поколения возник во многом благодаря книгам Джеральда Даррелла, идеолога сохранения редких и исчезающих видов в зоопарках.

В 1992-м году я окончил аспирантуру, но диссертацию писать не стал — у меня уже поменялся интерес. И я уже на полную ставку устроился работать в зоопарк как специалист по работе с опасными животными — так должность назвали из-за того, что в террариуме были ядовитые змеи и крокодилы. Я в шутку говорю, что у меня генетическая аномалия, и все, кто с такой же аномалией, — мы друг друга знаем. Кроме того, я человек коммуникабельный, возил животных на выставки, подружился с людьми из московского, ленинградского зоопарков, тульского экзотариума. Мне было интересно заниматься экспозициями — не просто содержать животных, а воспроизводить какой-то биотоп и делать это красиво.

В Алма-Ате мы в 1996 году сделали одну из самых больших на то время экспозиций на постсоветском пространстве. Она состояла из 36 террариумов, в которых показывали более 40 видов рептилий. В 2000 году я уже проектировал все экспозиции и лаборатории в новом здании экзотариума. В 2008 году я ушёл из алма-атинского зоопарка. Несколько лет я работал в Киеве, делал экспозиции в небольшом зоопарке «Экзолэнд», занимался организацией работы по разведению рептилий в лабораторных условиях. После известных событий в 2014 году я уехал оттуда. Тогда меня пригласили в московский зоопарк, в котором был организован отдел экспозиции. В Петербург меня позвали работать в прошлом году — мне было удобно, здесь живёт мой сын с женой. Если бы не было здесь семьи, я бы ещё подумал, потому что я очень люблю московский зоопарк и отдел, который я возглавлял, — там остались работать мои друзья. Да и, конечно, должность директора — это колоссальная ответственность, а мне 59 лет, очень сложно в таком возрасте начинать управлять таким большим сложным организмом. О том, что здесь было, я немного знал. Здесь работали мои друзья, которым пришлось уйти, сейчас они вернулись.

— Сколько специалистов за последние месяцы вернулись в зоопарк?

— Порядка 50 человек. Конечно, не все из них мои давние друзья (мои друзья в основном специалисты по террариумам, и многие из них уже в силу возраста не работают), но пришло много людей, отличных специалистов. Это основное достижение за три месяца. Когда я пришёл, в зоопарке в большинстве зоологических отделов не было руководителей, эти должности совмещались главным ветеринаром и главным зоотехником, только в отделе «Орнитология» и отделе «Копытные и мелкие животные» остались начальники. Сейчас везде есть руководители, это специалисты с хорошим опытом. Пришли новые ветеринары, мы полностью укомплектовали ветотдел. До этого не было почти никого. Мы оборудуем лабораторию. Закупаем технику: наркозное и стоматологическое оборудование. И уже помогаем животным. Старичку-пуме убрали вросшие когти. Для зарахиченных обезьян купили ультрафиолетовые лампы. Кроме этого, ввели в состав отделов зоологов, которых в зоопарке вообще не было, а это важнейшие люди, в задачи которых входит не только сбор и обработка информации о животных, но и работа по обогащению поведения своих подопечных (они следят за тем, чтобы все привычки животного из диких условий сохранялись бы и в зоопарке). Эта работа чрезвычайно важна в современных зоопарках.

— Какое было ваше первое действие, когда вы пришли в зоопарк?

— Я встретился с коллективом и сказал: «Начинается другая жизнь». И объяснил, что мои принципы управления — все равны в человеческих отношениях. Рабочий по уходу за животными такой же важный член команды, как и заместитель директора. Только разве что ответственность у всех разная.

— Одно из открытий проверяющих органов было в том, что в зоопарке работали выходцы из полиции, они по-прежнему трудятся?

— Часть людей, конечно, уволилась. Эти бывшие полицейские, о которых вы говорите, они не работали с животными. Они были в отделе безопасности. Сейчас там другие сотрудники. Спасибо тем людям, что мы разошлись с ними с миром и друг друга поняли.

— У полиции в целом было много претензий к хозяйству зоопарка, они сейчас обращаются к вам?

— За время моей работы прямых обращений к зоопарку из полиции не было. Мне сложно по этому поводу говорить, ведь я здесь не работал, рассказывать мне самому им нечего. Да, я вижу, в каком состоянии находится зоопарк, помещения, но надо отдать должное работникам зоологических отделов — животные в большинстве своём в порядке. Сотрудники втихаря покупали им витамины и подкормки, которые по каким-то причинам были отменены. Сейчас мы пересмотрели рацион, добавили некоторые продукты, которые были выведены из рациона.

— То есть приматы наконец-то слезли с вегетарианской диеты?

— Есть разные мнения, как их кормить. Мы ввели в их рацион творог, но самая большая проблема была в том, что они не получали витамины — мы их им вернули, это важная часть. Наверное, предыдущие руководители имели другой подход.

— У полиции были претензии к количеству хамелеонов, вы их посчитали?

— Конечно, мы провели инвентаризацию. В этом отделе к тому моменту трудились два человека: зоотехник и работник по уходу за животными. Подробности дела о хамелеонах я не знаю, я только читал об этом в прессе. Мы разделили этот отдел «Акватеррариум» на два, потому что не может такой сложный отдел столько в себе совмещать. Аквариум — это вообще один из самых сложных отделов, там и оборудование, и водоподготовка, морская вода. Туда сейчас пришла мощнейшая команда специалистов. Когда у меня есть минутка, я хожу к ним пообщаться.

— У вас есть любимый питомец в зоопарке?

— Я стараюсь этого не делать. Они все любимцы. Но, конечно, в душе я террариумист, поэтому мне интересны рептилии и амфибии. Я не птичник, но очень люблю сов, и здесь прекрасные специалисты, которые с ними работают.

— Самый, наверное, важный вопрос: как теперь будет развиваться зоопарк?

— Сейчас у меня основная задача — это подготовить концепцию развития. Вчера у нас было совещание с КГИОП, я познакомился с их сотрудниками — это прекрасные специалисты. Сейчас развитие зоопарка возможно только в очень строгих рамках, так как это охраняемая территория в историческом центре. Причем в охрану входят не только вольеры, но и даже тропинки. Строить мы можем только в пределах уже имеющихся строений, заменяя или перестраивая их, не выходя за пятно застройки.

Вторая задача — это, конечно, провести ремонт. Например, у нас сейчас птичник в разобранном состоянии, в таком же медвежатник. Их начинали ремонтировать, но были проблемы с согласованием.

— В европейских зоопарках у животных очень большие территории — скорее люди в клетке, чем тигры, и это считается правильным по отношению к животным. Получается, что у нас такого не будет?

— Я видел, что многие задают вопросы: «Где слоны, которых нам подарил Таиланд?» Да, когда-то был слоновник, но сейчас нормы другие. И мы не можем построить новое здание, которое этим нормам будет соответствовать. Мы физически не можем содержать слонов. Также не можем содержать большое количество крупных животных. Да, у нас есть жирафятник, есть львы, но они живут в условиях, которые на пределах нормы. Будем пересматривать нашу коллекцию. Например, бегемота мы себе позволить не можем, но вот карликового — пожалуйста.

— Аттракционы убрали из зоопарка. Будет что-то вместо?

— Нет, таких аттракционов не будет — это не профильный актив, который, правда, позволял заработать деньги в том числе и зоопарку (этим занималась коммерческая организация). Но так как это непрофильная деятельность, мы решили, что лучше на этом месте мы что-то придумаем для животных.

— Чем зоопарк интересен петербуржцам?

— У нас в зоопарке много активностей, квесты, мероприятия, Масленица будет. Люди к нам приходят посмотреть на кормление животных. Мы будем сейчас увеличивать привлекательность зоопарка. Но надо понимать, что рекреационная и досуговая деятельность для зоопарка — это возможность заработать деньги, но основная цель зоопарка — это сохранение видов животных. И, конечно, это ещё и просветительная и научная работа.

— Билет в зоопарк стоит 600 рублей, цена сохранится?

— Да, мы сейчас работаем над тем, чтобы можно было для визита использовать ещё и «Пушкинскую карту». Раньше такой возможности не было, а нам разрешили, хотя в других городах в зоопарках это не разрешали. Зоопарк маленький, летом здесь не продохнуть — так много народу. Летом мы открываем второй вход, но будем думать над тем, чтобы сделать дополнительные входы — это зависит от того, разрешат нам это или нет.

— 600 рублей — не дорого для билета?

— Нет. Вы же не ходите каждый день в зоопарк. Вы приходите раз в год или в 10 лет. Люди ходят в кино и рестораны чаще, это стоит в разы дороже. Мы вводим для льготников дополнительный день для посещения, в том числе многодетным семьям. Конечно, можно сделать вход и бесплатно, но тогда мы уберем животных, ведь им надо что-то кушать. Вы же хотите новый зоопарк, хотите новые клетки? Да, финансирование даёт государство, но оно не может дать столько денег организации, которая и сама может зарабатывать. Тем более у нас работают люди, работают на довольно опасной работе.

— Сколько они получают?

— Минимальная зарплата была 25 тысяч, но мы пока подняли до 30. Столько получает рабочий по уходу за животными, который только пришёл в зоопарк и не имеет опыта и стажа. Это минимальная зарплата, без премий и выплат за дополнительную работу, например за показательные кормления. (Средняя зарплата в зоопарке в 2022 году составила 79,6 тысячи рублей.) Это тяжёлая и опасная работа: если кто-то забыл закрыть клетку, работник может стать обедом для тигра. Это специалисты, зачастую штучные. Где найти хорошего ихтеопатолога? Их единицы, особенно по морским рыбам, а к нам пришёл работать доктор наук, известный во всем аквариумном мире. Люди привыкли, что зоопарк — это дёшево, но это так, если животных содержать как попало, а хороший современный зоопарк — это дорогое учреждение. И людям надо платить достойно. Я смотрел, сейчас дворникам предлагают 45 тысяч зарплату. А чем хуже рабочий по уходу за животными, который трудится целый день в опасных условиях?

— А расскажите про новых животных. Как я понимаю, в последние годы не было налажено взаимодействие с другими зоопарками и животных покупали у частных продавцов, условно — на Кондратьевском рынке, без документов.

— Животные приобретались регулярно. И на Кондратьевском рынке в том числе. Законом это не запрещено. Другое дело, зачем это делалось и как — я сам не присутствовал в зоопарке в это время. По документам я вижу, что это было, и от таких моментов мы, конечно, будем уходить. Будем и сами продавать или обменивать животных (это неизбежно — животные размножаются), но туда, где за ними будут следить и достойно ухаживать.

— А что с членством в ассоциациях? Говорили, что у зоопарка они приостановлены.

— В СОЗАРе (Союз зоопарков и аквариумов России) мы не были, но туда сейчас вступили. Из ЕАРАЗа (Евроазиатская ассоциация зоопарков и аквариумов) — оттуда мы не выходили, но к нам было не очень хорошее отношение, — сейчас всё нормально. Из европейской ассоциации зоопарков нас из членов перевели в кандидаты. По понятным причинам, сейчас восстановить членство невозможно: почему-то европейские зоопарки решили смешать зоологию с политикой. Я бы предпочёл вступить сейчас в Азиатскую ассоциацию зоопарков, мы хоть и в Европе, но страна у нас по большей части в Азии, да и зоопарки в этой ассоциации сильные.

— Какие новые животные появятся в зоопарке в ближайшее время?

— Сейчас мы не очень хотим сильно расширять коллекцию. Хотя бы потому, что пока надо бы привести в порядок помещения. Но мы ведём переговоры с московским зоопарком. Хотим получить самок львинохвостого макака. У нас два самца, хотим получить трёх девочек. С новосибирским зоопарком тоже ведём переговоры, хотим получить кошачьих лемуров и тамаринов. Надо сформировать пары и кровь поменять. Для «Экзотариума» приобретаем редких рептилий, в «Аквариум» — рыб.

— А что с амурскими тиграми?

— А что с ними? Они сидят, и не в самых лучших условиях. Размножать их сейчас не надо, у нас неподходящие для этого условия. Да и ёмкость амурского тигра в природе достигает максимума, мы уже слышали про их нападения на людей. У тигров сейчас основная проблема в кормовой базе — численность изюбров и кабанов, их основной добычи, сильно сокращается из-за охоты, часто незаконной. Часто говорят, что в зоопарке тигру плохо... А вы думаете, что в природе ему очень хорошо? Он почему ходит на такое расстояние? Ему есть нечего, а не потому, что ему надо ходить. Сточенные с возрастом зубы, паразиты, браконьеры — это тоже серьезно влияет на качество жизни. Когда люди говорят, что зоопарк — плохо, они с точки зрения человека смотрят на это, ассоциируя с тюрьмой. Но это разные вещи. Хотя некоторые люди и из тюрьмы выходить не хотят. Так что с амурскими тиграми вот так.

— Когда, по вашим ощущениям, зоопарк будет отремонтирован, реконструирован и будет в идеальном состоянии?

— Если наш мир не улетит в тартарары через какое-то время, то в течение года мы планируем совместно с комитетом по культуре подготовить концепцию. Затем проектирование и экспертиза — это два-три года. Затем начало реконструкции. А сколько она будет длиться… 5–6 лет, если повезёт. А может быть такое, что нам найдут вторую площадку на окраине города или за городом, то будет гораздо легче.

Тогда мы там будем строить зоопарк для больших животных, а здесь восстанавливать уютный зоосад. Сейчас мы проведём ревизию помещений, начнём ремонт. Мы очень хотим сделать павильон с ночным миром и павильон сменных экспозиций, где каждые три месяца будут новые выставки. Например, мир пауков или мир грызунов. Но сейчас нам нужно срочно сделать что-то, чтобы не развалился оленятник, чтобы пол там не провалился. Вентиляции где-то нет. Вот такие у нас сейчас проблемы, к сожалению.

— Вы с прошлым директором общались?

— Мы знакомы, но сейчас она не выходила со мной на связь, а контакт у меня не сохранился.

— Она судится из-за своего увольнения. Теоретически готовы были бы взять её назад как специалиста?

— Это не мне решать, а коллективу.

Беседовала Ксения Клочкова, «Фонтанка.ру»