«Детский дом-интернат — это бесчеловечная форма содержания детей-сирот», — говорит автор проекта «Регион заботы» Нюта Федермессер и сравнивает его с тюрьмой.
Руководитель Центра паллиативной помощи Нюта Федермессер поздним вечером 18 апреля опубликовала видеообращение, досмотрев которое до конца тяжело сразу переключиться на что-то другое. В нем Федермессер рассказывает о сиротах с множественными нарушениями здоровья, которые один за другим умирают в петербургском ПНИ № 10 от истощения. Федермессер просит наказать виновных в смерти детей и называет конкретное имя.
Директор Центра паллиативной помощи Москвы и автор проекта «Регион заботы» Нюта Федермессер обратилась к председателю Совета Федерации Валентине Матвиенко, уполномоченной по правам ребенка Марии Львовой-Беловой, чиновникам Министерства труда и Министерства здравоохранения, а также председателю комитета по социальной политике Санкт-Петербурга Елене Фидриковой. Федермессер просит разобраться в серии смертей детей-сирот в психоневрологическом интернате № 10 в Санкт-Петербурге, директором которого на протяжении последних нескольких лет является Иван Веревкин.
Здесь следует оговориться: Психоневрологический интернат № 10 имени В. Г. Горденчука — учреждение для взрослых. Но все умершие проживавшие, имена которых перечисляет Федермессер в своем обращении, — молодые люди 18–20 лет, переведенные в ПНИ № 10 из учреждений для детей после достижения совершеннолетия.
«Неделю назад я просила руководство Санкт-Петербурга обратить внимание на ситуацию в ПНИ № 10, которым руководит Иван Александрович Верёвкин, и перечислила имена детей, умерших там за последнее время. Это Ира Кудрявцева, Ксюша Игнатьева, Таня Васильева, Миша Гринёв, Марина Кожемякова, Олег Лёвкин, — говорит Федермессер. — Я сказала тогда, что есть ещё один мальчик — Алексей Дельвари, который, если ситуация не будет изменена, станет следующим в этом списке. Вчера, 17 апреля, Лёша Дельвари умер в Александровской больнице в Санкт-Петербурге».
Интернат на улице Коллонтай, рассчитанный на 1000 мест, не впервые попадает в ленты новостей. В 2020 году за три весенних месяца в больницах Петербурга скончались 76 подопечных ПНИ № 10. У 38 умерших был подтвержден коронавирус. Незадолго до этого, в мае 2020 года, стало известно, что коронавирусом заболели почти 500 проживающих в ПНИ № 10.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ:
Волонтеры били тревогу по поводу ситуации в интернате еще 1,5 года назад. Тогда благотворительная организация «Перспективы» обратилась в «Народный фронт» с той же просьбой, что и Нюта Федермессер сейчас. Проблемы те же: интернат недоукомплектован кадрами, не хватает рук для ухода, все дети крайне истощены и у них белковая и энергетическая недостаточность.
«Всех этих детей можно было спасти, — говорит Федермессер. — Но они все умерли. Хотя в Питере есть волонтеры и сотрудники благотворительных организаций, которые могли бы хотя бы на какое-то время заменить недостающий персонал. Но волонтеров в ПНИ не пускают, потому что боятся, что такие истории, как история Леши Дельвари, выползут наружу».
Что рассказала Нюта Федермессер
История, по словам директора Центра паллиативной помощи Москвы, следующая. Алексей Дельвари, молодой человек с множественными нарушениями развития, который не может сам попросить о помощи или объяснить, что и где у него болит, попадал в больницу многократно. Во время последней госпитализации представители интерната привезли его в приемный покой Александровской больницы и оставили там одного, без сопровождения.
«Когда медики приемного покоя приняли решение, что для госпитализации нет оснований, отправить его обратно было не с кем, потому что представителей интерната уже не было, — рассказывает Нюта Федермессер. — Он остался в больнице на два дня, подхватил внутрибольничную инфекцию, был переведен в реанимацию. Машина из интерната за ним так и не приехала. И для того, чтобы пустить человека, который мог бы ухаживать за ним и остаться с ним рядом, а таким человеком мог оказаться только волонтер благотворительной организации, мне пришлось звонить председателю комитета по здравоохранению Петербурга Дмитрию Лисовцу.
После того как Лешу выписали в интернат, я снова приехала к (директору ПНИ) Веревкину вместе с (председателем комитета по соцполитике Петербурга) Еленой Фидриковой и мы снова говорили с ним о том, как нарушаются в интернате права детей-сирот, как не хватает там ухаживающих рук, как истощены дети и как Иван Александрович нарушает распоряжение Голиковой, обязывающее интернаты отправлять детей в медицинские организации только при индивидуальном сопровождении. Веревкин в очередной раз обещал все исправить и говорил: «Как же так?» Тем не менее 17 апреля Леша Дельвари был отправлен без сопровождения в Александровскую больницу в 8 утра и уже в 12 умер. Умер один, как умерли все остальные ребята».
«Причин у этих смертей две: голод и нелюбовь».
По словам Федермессер, прямо сейчас в 9-й группе ПНИ № 10 находятся еще четверо молодых людей с крайне низкой массой тела, и это опасно для их жизни. И в то же время есть другие примеры — история Саши Житкова, которого после вмешательства «Региона заботы» удалось передать из государственного учреждения в семью — чтобы он хотя бы умер на руках у людей, которым небезразличен. Но мальчик не только не умер, но и набрал вес и даже стал говорить. Возможно, судьба Алексея Дельвари и других молодых людей, умерших в ПНИ № 10, тоже сложилась бы иначе при другом уходе и отношении.
«Разве директор интерната, опекун этих сирот не виноват в этих смертях? — говорит Нюта Федермессер. — Разве не он должен представлять интересы своих подопечных и бить в набат, если ему не хватает денег, не хватает сотрудников, не хватает оборудования или специализированного питания?»
По мнению Федермессер, чтобы исправить ситуацию, необходимо как минимум впустить в интернаты волонтеров, которые готовы ухаживать за проживающими, и установить иные показатели эффективности для директоров-опекунов. «Сегодня директор считается хорошим, если у него в порядке документы, если он выполнил госзадание, соблюдает дорожную карту по зарплате и если у него все в порядке с пожарной безопасностью, — говорит Нюта Федермессер. — Оценивать работу директора интерната нужно исходя из того, сколько детей у него обучаются в обычной школе по инклюзивной программе за пределами интерната, по тому, соответствует ли штатное расписание и укомплектованность этого расписания 940-му приказу Минтруда. По тому, сколько детей вернулось в кровную семью, сколько детей находятся не на стационарном обслуживании, а на пятидневке, на дневной форме и посещают просто дневной центр. Сколько родителей он стимулирует забирать детей домой на выходные и на каникулы».
Светлана Мамонова, директор по внешним связям благотворительной организации «Перспективы» и глава направления сопровождения выпускников Павловского детского дома во всех взрослых интернатах Петербурга, подтвердила «Фонтанке», что за последние 1,5 года в ПНИ № 10 ушли из жизни 7 подопечных «Перспектив».
«Это слабенькие ребята, маловесные, с тяжелыми множественными нарушениями, большими проблемами со здоровьем, — говорит Мамонова. — Но когда такие подопечные попадают в другие городские интернаты, там такой критической картины не наблюдается. Ситуация в ПНИ № 10 стала особенно тяжелой в последние 2–3 года, когда мы заметили резкое сокращение персонала в интернате. В ноябре 2018 года мы вместе с директором интерната Иваном Веревкиным и комитетом по социальной политике открывали отделение интенсивного развивающего ухода. Это уникальные отделения, которые открыты только в трех интернатах города, в том числе и в ПНИ № 10. Поначалу там было достаточное количество персонала, воспитателей и педагогов. Но как только изменились обстоятельства — то ли урезали финансирование, то ли поставили условие оптимизации штата, — директор сделал выбор в пользу сокращения персонала».
Сейчас в 9-м отделении ПНИ № 10 проживает 11 подопечных «Перспектив». По словам Светланы Мамоновой, проблема носит системный характер и директор интерната Иван Веревкин в какой-то мере стал ее заложником. Что, однако, не снимает с него, по ее мнению, ответственность.
Как можно было помочь детям-сиротам
«В ПНИ № 10 у нас 20 волонтеров, которые приходят на прогулки по выходным, — говорит Мамонова. — Иван Александрович Веревкин открыл им двери. Этот интернат далеко не самый худший в стране. В других регионах, даже ближайших к Петербургу, ситуация может быть и хуже, потому что там может не быть волонтеров. Мало кто из организаций сопровождают самых тяжелых, безречевых ребят, которым нужна особая поддержка, к тому же волонтеров могут просто не пускать в ПНИ. Поэтому обратной связи из других регионов просто нет. Но в ПНИ № 10 были допущены ошибки менеджмента, он не смог выстроить эффективную работу. Да, он шел на диалог, но проблема не решалась. Желание руководства интерната подстраховаться привело к смертям. Проживающих отправляют в больницы при любом ухудшении состояния, чтобы формально, если с ними случится непоправимое, это произошло не на территории ПНИ. А для людей с такими нарушениями здоровья последняя ниточка, за которую они держатся в этой жизни, — знакомая обстановка, запахи, люди. Отсутствие сопровождения до больничного отделения и на самом отделении в этом случае критически важно. Ряд интернатов, например ПНИ № 7, выделяют для таких ребят сопровождение из числа персонала, хотя условия финансирования там такие же, как в ПНИ № 10».
При этом Светлана Мамонова отмечает, что Александровская больница, в которой скончался подопечный ПНИ № 10 Алексей Дельвари, — одна из самых открытых для волонтеров. Но волонтеры должны быть дополнением к государственной системе сопровождения пациентов из ПНИ, а не заменой этой системы.
«Безусловно, вина Веревкина как менеджера есть. Но проблема лежит глубже, на системном уровне, — говорит Мамонова. — Интернаты часто жалуются на недостаток финансирования. А чиновники, которые распределяют финансы, никогда не были в ПНИ и не понимают, зачем интернату для взрослых закупать, например, детские колготки. Они не видели этих взрослых, которые в 30 лет могут весить 20 килограммов и выглядеть, как четырехлетние дети. Я бы хотела обратиться к вице-губернатору Петербурга Олегу Эргашеву и предложить организовать в городских ПНИ день волонтера для чиновников, с участием комитета финансов и комитета по здравоохранению. Важно не просто наказать одного директора интерната, а системно изменить ситуацию, выяснить, что в других интернатах происходит с такими тяжелыми проживающими».
«Эти дети ни в чем не виноваты. Они просто остались одни»
В комитете по социальной политике Санкт-Петербурга «Фонтанке» сообщили, что по факту видеообращения Нюты Федермессер ведется проверка и до ее завершения комитет воздержится от комментариев. Начала проверку и прокуратура Невского района Санкт-Петербурга.
Что говорит директор интерната
Директор ПНИ № 10 Иван Веревкин после публикации видеообращения Нюты Федермессер поспешно вернулся в Петербург из отпуска и сообщил: «Но прокомментировать я ничего не могу при всем желании, идет проверка, в которой задействованы все контрольные органы: следственный комитет, прокуратура, Роспотребнадзор и Росздравнадзор».
...Хоронить Алексея Дельвари будут волонтеры.
«В заключении о смерти мы скорее всего прочитаем — полиорганная недостаточность или отек легких. Или отек мозга. Нигде не будет написано, что у него крайняя степень истощения. Что, несмотря на то что этому парню за 20, на самом деле он маленький ребенок с весом менее 20 килограммов. И что вес его уменьшался ежемесячно с тех пор, как он был переведен из детского интерната во взрослый, — говорит Нюта Федермессер. — Я понимаю, что сейчас стране не до ПНИ и не до сирот. Но именно сейчас, как никогда прежде, важно показать гражданам, что помощь рядом. Ребенок с нарушениями развития может родиться в каждой семье. И в каждой семье ребенок может остаться сиротой. В некоторых интернатах стоимость пребывания одного ребенка составляет 120 тысяч в месяц, в некоторых — больше 200. Не каждый из нас на своего здорового ребенка в обычной полной семье может потратить столько за месяц. А в интернате одна санитарка на 10–15 человек просто физически не успевает накормить, переодеть, поменять памперс, погулять с каждым. Не говоря о том, чтобы просто обнять. Детский дом-интернат — это фантастически жестокая и очень неэффективная, бесчеловечная форма содержания детей-инвалидов и детей-сирот. Она хуже, чем любая тюрьма, потому что, в отличие от заключенных в тюрьмах, эти дети ни в чем не виноваты. Они просто остались одни или родились с множественными нарушениями в не очень благополучных семьях».
Венера Галеева, «Фонтанка.ру»
Больше новостей в нашем официальном телеграм-канале «Фонтанка SPB online». Подписывайтесь, чтобы первыми узнавать о важном.