«Мама» — нервное слово. Хоакин Феникс в психоаналитическом трагифарсе «Все страхи Бо»

В фильме «Все страхи Бо» Хоакин Феникс играет alter ego режиссера Ари Астера, разбирающегося со своей затянувшейся родовой травмой. Оригинальное название фильма «Бо боится» (Bo Is Afraid) передает перманентное состояние героя, у которого все мелкие бытовые фобии коренятся в главном, базовом страхе — перед собственной матерью.

«Все страхи Бо» начинаются с рождения героя, показанного с точки зрения плода, продирающегося через материнскую плоть: сквозь заполняющую экран розоватую муть можно различить встревоженные голоса встречающих нового человечка женщин и среди прочего реплику: «Зачем вы его бьете?» После этого травматичного эпизода, произошедшего, как позже выяснится, в 1975-м, мы видим уже взрослого Бо Вассермана, который так и не нашел себе в жизни никакого занятия, кроме походов к психоаналитику (Стивен Хендерсон) с глупейшими вопросами: «Я случайно глотнул ополаскиватель для рта, у меня не будет рака желудка?»

Место, где живет одинокий Бо, выглядит как ярчайшее отражение его собственного внутреннего мира: это нью-йоркские трущобы, показанные в гротесковом утрированном виде, населенные безумными фриками, похожими на зомби. Кое-где на тротуарах валяются и настоящие мертвецы, каждую минуту раздаются жуткие крики и выстрелы, надо всем этим возвышается неоновая вывеска секс-шопа Erectus Ejectus, а все видимые поверхности покрыты человеконенавистническими граффити. «Иисус видит твою мерзость» — самая щадящая и пристойная из этих надписей, которые словно нацарапаны в мозгу Бо, а не на облезлых стенах у него в подъезде.

Кроме того, в качестве дополнительного кринжа возвращающегося домой героя встречает объявление, что в доме поселился гигантский ядовитый паук (ему уготован эффектный выход чуть позже), и всю ночь напролет кто-то из соседей терроризирует Бо, подсовывая под дверь записки сначала с изысканными просьбами сделать музыку потише («Люди недополучают бесценные часы сна»), а потом с безобразными ругательствами, хотя источник шума находится совсем в другой квартире.

Среди всех этих повседневных ужасов гораздо более леденящее впечатление производит безобидная на первый взгляд небольшая фотокарточка, стоящая в ванной у Бо: на ней его молодая мама хищно держит головку сына пальцами с длинными острыми ногтями, больше похожими на когти. Кажется, нажми она еще чуть-чуть — и детский череп хрустнет под напором материнской любви. Так оно, в сущности, и происходит с психикой Бо, безнадежно искалеченной первой встречей и дальнейшим общением с родительницей. Этот главный кошмар жизни Бо большую часть фильма остается невидимым — мама (Пэтти ЛюПон), успешная основательница какой-то бизнес-империи, существует только в воспоминаниях и в виде голоса в телефонной трубке, однако ближе к финалу все-таки материализуется, чтобы подтвердить правоту психоаналитика, невозмутимо втолковывающего пациенту, что в мыслях об убийстве матери нет ничего особенного и слишком уж бесчеловечного.

По жанру «Все страхи Бо» приближаются к абсурдистской черной комедии, однако у Ари Астера не всегда получается иронично дистанцироваться от всей этой болезненной сыновне-материнской тематики и беззаботно отпускать такие же веселые шуточки, как, например, у мудрого Вуди Аллена, насмехающегося над гиперопекой еврейской мамочки в короткометражке Oedipus Wrecks. У 36-летнего Астера случай, похоже, более тяжелый, ему еще долго освобождаться от оков родительской любви, и его сеанс кинотерапии длится около трех часов, несколько провисая в середине даже на взгляд зрителя, способного разделить состояние героя ввиду аналогичного жизненного и эмоционального опыта. Несколько сложнее придется людям, благополучно и надежно изолировавшим малейший негатив, связанный с родителями, в самом темном чулане своего подсознания. В фильме есть наглядная метафора этого «укромного уголка», где хорошо социализированные граждане хранят эмоции и мысли, в которых страшно признаться даже самому себе, и благодаря которым бизнес психоаналитиков всегда будет процветать. Глубины бессознательного у Ари Астера изображает мрачный чердак, где вместо традиционной мифологической страшилки, связанной с женской агрессией, — vagina dentata, герой встречается с довольно смешным зубастым пенисом.

Это уже заключительная часть длинного путешествия героя, начинающегося с намерения навестить маму в годовщину смерти отца, а в итоге завершающегося опозданием Бо на похороны самой матери. До этого ему предстоит встретить многих персонажей с разным душевным анамнезом, так или иначе высвечивающих его собственные внутренние неполадки.

Попав под машину блондинки Грейс (Эми Райан), Бо становится почти что членом семьи, которая только на первый взгляд может показаться не такой дисфункциональной, как его собственная. Грейс укладывает пострадавшего в уютную розовую спаленку своей дочери, а ее муж-хирург (Нэйтан Лейн) ставит ему на ногу «датчик здоровья». И все бы хорошо, только в материнской заботе хозяйки есть что-то не совсем здоровое, а по ухоженному участку перед домом ползает и прыгает однополчанин погибшего старшего сына Грейс с причудливыми проявлениями ПТСР (сидящий на психотропах, как и Бо, да и как очень многие, если не все, обитатели кошмарного невротизированного мира, созданного Ари Астером).

Вопреки совету одного из персонажей, что таблетки главное не смешивать, в своей режиссуре Астер валит все свои комплексы в одну кучу и стремится взахлеб поделиться сразу всеми симптомами, будучи не в силах разложить их по полочкам. В результате получается многослойная и сумбурная фантасмагория, где герою, несмотря на всю его никчемность и асоциальность, дается шанс не только вволю покопаться в себе, но и вообразить альтернативную версию своей жизни. В некоем таинственном лесу Бо встречается с артистами бродячего театра, которые вводят его в глубокомысленный спектакль, наполненный символизмом: главным элементом сценографии становятся два надгробных камня с надписями «Отец» и «Мать», а сам герой трансформируется в седобородого патриарха, в котором сразу трое юношей узнают своего отца.

Эпиграфом ко «Всем страхам Бо» могла бы стать шутка: «У каждого есть как минимум две причины ходить к психоаналитику — мать и отец». Еще и отца слабонервный Бо, наверное, просто не потянул бы — ему с лихвой хватает одной матери. Отца герой не помнит, зато в память его намертво впечаталась бабкина байка: «Твой дедушка умер прямо на мне, в первую брачную ночь, и твой прадед умер точно так же». Понятное дело, наслушавшись таких историй, перепуганный Бо решает, что не будет «никогда и ни с кем».

Ближе к финалу ему с настойчивой женской помощью удается все-таки преодолеть семейное «проклятие», но это первое и последнее сексуальное приключение уже никак не может переломить ход его жизни, неуклонно идущей ко дну, как лодка с пробоиной. И хотя на постере фильма изображены четыре возраста героя, постепенно обрастающего все более густой сединой, это лишь ироническая констатация факта, что внутри великовозрастный Бо так и остался испуганным ребенком, чья жизнь была обречена на провал с самого начала.

Лидия Маслова, специально для «Фонтанки.ру»