По рекам и каналам, ног не замочив. Гранд-тур по бывшей воде Петербурга

Когда Петр еще только примерялся сделать в устье Невы новую столицу, здесь было много островов. Сколько? А кто ж их тогда считал! Потом какие-то каналы выкапывали, какие-то закапывали — и довольно долго Петербург и после Ленинград стоял на 101 острове. Многие взрослые до сих пор считают, что их столько.

Но нет! Сейчас их уже 47 — и это неточно. Но об исчезнувших островах и о том, как отличить Вольный остров от Вольного, почему Больших Резвых тоже два, где находился Малый Грязный, было ли золото на Золотом и почему есть дорога на Турухтанные острова, но с Турухтанных дороги нет, — «(От)личный Петербург» расскажет позже. И о Подзорном острове не забудем. А сейчас давайте поговорим об исчезнувших реках и каналах. Это будет большое путешествие по городу — и вы своими глазами увидите, что от них осталось.

Если вы считаете, что такие пешие переходы слишком утомительны, никто не мешает вам пользоваться автомобилем, общественным транспортом или сесть на велосипед. Или пройти этот маршрут за два дня.

Самые известные из утраченных — это, конечно, линии Васильевского острова. С них и начнем. Выйдите из метро хоть на «Василеостровской», хоть на «Спортивной» (выход на остров, заодно и на траволаторе покатаетесь) — и сразу попадете на них.

Представьте себе, что на месте проезжей части или пешеходного бульвара течет вода. А по сторонам, конечно, дома стоят и люди в экипажах ездят. Вот примерно так выглядела бы мечта Петра I об идеальном городе со всеми достоинствами Амстердама и Венеции, но без их недостатков.

Царь повелел нарезать один большой Васильевский на много мелких. Параллельные каналы решали сразу две проблемы. Первую — транспортную: по ним подвозили товары, вывозили отходы. Вторую — терраформирование: они осушали болотистую почву, уводили излишки воды в Неву и за счет вынутой при их сооружении земли суша становилась повыше.

За время жизни Петра успели вырыть примерно половину. Почему остановились? Во-первых, деньги на постройку и поддержание кончились. Их же чистить надо, берега укреплять, мосты наводить. Во-вторых, стало ясно, что преобразованный таким образом Васильевский первое же крупное наводнение смоет с лица дельты — и примеры тому были. В общем, как и многие другие идеи первого российского императора, эту после его кончины почти сразу забросили. Петербург вот тоже чуть было не угас тогда, но об этом мы потом поговорим.

Вернемся к нашим каналам. Они мельчали и обваливались, превращаясь понемногу в сточные канавы. Но окончательно их ликвидировали только при Екатерине II в 1767 году. А берега бывших водных артерий превратились в линии: улица одна, но у каждой стороны свой номер. Кажется, что история эта общеизвестная, но иногда приходится объяснять.

Если уж мы оказались на Васильевском, то давайте доберемся до конца набережной Лейтенанта Шмидта. Там вы увидите не только ледокол «Красин», но и улицу со странным названием Масляный канал. Здесь с XVIII века действительно была П-образная «канава Масляного буяна».

Буянами в ту пору называли склады — то есть на искусственном острове хранили горюче-смазочные материалы, а канал работал как противопожарная мера. Его полностью засыпали после Великой Отечественной, но в названии улицы он остался.

Здесь непременно полюбуйтесь на водонапорную башню завода «Красный гвоздильщик» — памятник советского авангарда.

Вернитесь к мосту Лейтенанта Шмидта… Извините, Николаевскому… Простите! Благовещенскому. Часовни на нем, конечно, уже нет, но ее вы можете увидеть на нашей выставке «Светопись Петербурга». А вот по ту сторону Невы, за площадью Труда, где больше нет Благовещенской церкви Конногвардейского полка, давайте спустимся в подземный переход.

Здесь вы после некоторых блужданий увидите кусочек старого канала. Он соединял Адмиралтейство, где строили корабли, с Новой Голландией, где для них хранился корабельный лес. По берегам стояли склады, кипела работа… В общем ничего не было общего с нарядным Александровским садом и с красивым Адмиралтейским проспектом.

В середине XIX века окончательно обмелевший и потерявший всякое значение Адмиралтейский канал забрали в трубу до самой Новой Голландии. А поверх проложили Конногвардейский бульвар.

Тут мы немного слукавили, потому что от этой протоки остался небольшой кусочек вдоль Новой Голландии, от Крюкова канала до Мойки, параллельно Неве.

И если пройти до самого его конца, вы увидите за Мойкой Адмиралтейские верфи. Когда строить корабли в Адмиралтействе стало уже неудобно, то есть в начале 10-х годов XIX века, его перенесли за Мойку. Остров, где оно располагалось, незатейливо назвали Ново-Адмиралтейским.

Кстати, вот тогда как раз пропало промышленное значение значительной части Адмиралтейского канала.

Да, так почему мы тут стоим-то? На том острове, куда вас не пустят, были прорыты каналы Галерного двора, целых три: два Поперечных и один безымянный вдоль Невы. Если мы уже всё равно сюда дошли, то почему бы их не упомянуть? И рассказать о часовне на месте утраченного храма Спас-на-Водах. Он был построен в нехарактерном для Петербурга стиле владимирско-суздальских церквей XIII века.

Храм был кенотафом всех моряков, погибших и пропавших без вести на русско-японской войне 1904–1905 годов. На его стенах были перечислены их имена и названия кораблей, где они служили.

А теперь пойдемте дальше, вдоль Мойки и затем вдоль по вполне себе сохранившемуся Крюковому каналу к Семимостью, где Крюков пересекается с каналом Грибоедова — и дальше до Фонтанки. Прогуляемся мимо памятника Невидимке — пьедестал утраченного памятника Александру II Освободителю, усадьбы Державина, Измайловского и Польского садов, навестим петербургского ангела и перейдем, наконец, Московский проспект.

Здесь вы сначала увидите желтое здание бывшей Обуховской больницы для душевнобольных, из-за которой возникло выражение «упрятать в желтый дом». Напомним, что именно туда отвезли сошедшего с ума Германа из повести А. С. Пушкина «Пиковая дама». Но нужна нам не больница, а ничем не примечательный перекресток, на котором она стоит.

Эта улица называется Введенский канал — и не просто так, а по делу. На берегу этого искусственного протока, вырытого для нужд транспорта и мелиорации в начале XIX века, стоял Витебский вокзал, а также утраченный ныне собор лейб-гвардии Семеновского полка, главный храм Семенцов. На канал выходил Царский павильон Царскосельской железной дороги — отдельный вокзал для императора, его семьи и приближенных. На другом берегу располагались казармы Егерского полка.

С течением времени и развитием наземного транспорта канал пришел в упадок, превратился в городской коллектор канализационных вод и в таком виде существовал аж до середины 60-х годов XX века. Вместо того, чтобы привести в порядок, его закопали — и следа не осталось. Только улица, которую проложили над бывшим каналом, носит название Введенский канал, да гранитные обелиски с фонарями с Александровского моста (был переброшен через канал в створе Фонтанки) перенесли на Подъяческий мост.

Очень по-доброму вспоминает о канале Михаил Шемякин, который вырос неподалеку, на Подольской улице.

Введенский канал являл собой зрелище неимоверной красоты! Дело в том, что стены канала состояли не из гранитных камней, а из потемневших бревен! Эти бревна время превратило в органные трубы темно-серо-голубоватого цвета, вода порой приобретала тепло-зеленый оттенок, удивительно гармонирующий с цветом бревен. Стволы тополей, тянущихся вдоль канала, перекликались цветом и формой с «трубами Введенского органа»… Уже тогда я размышлял, как и какими красками можно отразить красоту этого пейзажа. С одной стороны — обветшалые стены Военно-медицинской академии, больницы, музея, с другой стороны — четыре кирпичные трубы, виднеющиеся за стенами небольшого заводика, неизвестно что производящего, но производящего неустанно, ибо трубы испускали из себя удушливый черный дым денно и нощно. А посреди всего этого — чудо-канал — одно из многочисленных свидетельств красот моего любимого Петербурга.

Про Введенский есть и стихотворение Евгения Рейна, посвященное блокаде (приводим отрывок):

В послевоенных сумерках мелькая,

его волна катила времена,

и мелкая, но, в сущности, рябая,

она в Фонтанку падала до дна.

Она была настолько тяжелее

чужой воды, и, верно, был резон

зарыть канал; но я его жалею,

и для меня не высыхает он.

Кому мешал, а?

Дальше и дальше идем мы, увлекаемые идеей «по воде аки посуху», по Загородному проспекту, где между нынешним переулком Джамбула и улицей Ломоносова в XVIII веке была целая система прудов для мелиорации. От Пяти углов, не заходя к соблазнам улицы Рубинштейна, свернем на Фонтанку. По ней мимо коней Клодта и Фонтанного дома наш путь лежит до мрачноватого, но своеобразно красивого Михайловского замка — бывшей резиденции императора Павла I. Не будем останавливаться на легендах и мистических историях о нем. Расскажем только о каналах.

Павел был параноиком (это его не спасло, но качество нам весьма симпатичное) и поэтому повелел обезопасить дворец водными преградами. Рукотворный остров от Садовой улицы отделял Церковный канал, с юга ограждал Воскресенский — его часть восстановили не так давно. Через него сохранилось два моста: один — Трехчастный — ведет непосредственно в Михайловский замок, а второй, над засыпанной частью, проходит по берегу Фонтанки. То, что канал там все-таки был, очень хорошо видно с противоположного берега реки.

Третья протока окружала плац перед замком — он назывался площадью Коннетабля, и там в 1800 году Павел приказал установить давно забытый где-то в мастерских памятник Петру I работы скульптора Бартоломео Растрелли.

После (не)надлежащего применения табакерки и шарфа замок был заброшен, надобности в каналах уже не было. Так что в 1820-х годах их засыпали.

Теперь, если вы устали, можете перескочить через главу и дойти до Пантелеймоновского моста. А если у вас еще остались силы, соберитесь с ними, пожалуйста, и пройдите через Михайловский сад. Полюбуйтесь его роскошной оградой и Спасом-на-Крови (опять в лесах, да что ж ты будешь делать!).

Затем мы с вами прогуляемся по Тройному мосту с его ложной частью. На самом деле это дамба между каналом Грибоедова и Мойкой, но выглядит в точности как мост. Помянем милую болотистую речку Кривушу, которую спрямили и запихнули в новое русло под именем канала Грибоедова (быв. Екатерининский).

И вот мы на углу Марсова поля — смотрим в сторону Невы. Представьте, что по западной границе этого пространства, вдоль направления нашего взора, тоже тек канал — параллельный Лебяжьей канавке и самый широкий в городе в начале XVIII века. Его выкопали в 1711 году для осушения местности и назвали Красным по мосту, который был перекинут через Екатерининский канал (мы с него только что пришли).

Во второй половине того же века через Красный перекинули красивый гранитный мост — работы, как предполагают, архитектора Юрия Фельтена. После того как протоку упразднили при строительстве Мраморного дворца в 1770-е годы, мост не пропал — его перенесли на Зимнюю канавку неподалеку. Теперь это 1-й Зимний мост по оси Миллионной улицы. Можете завернуть туда и воочию убедиться: стоит!

Но давайте вернемся к Летнему саду — кстати, вы осознаете, что это остров? А в XVIII веке он делился на два ныне утраченным Поперечным каналом.

Фонтанная часть

Прогулявшись по берегу Лебяжьей канавки, где нет никаких лебедей, посмотрим издалека на фонтан. Это попытка восстановить историческое убранство сада начала XVIII века — насколько оно удачное, мы сейчас спорить не будем.

Так вот, для фонтанов нужна была вода. Поначалу ее добывали из Безымянного Ерика, который в честь них и назвали (вопрос на пятерку — как эта река называется сейчас?). Сначала это делали с помощью насоса на конной тяге, а потом — паровой «водовзводной машиной» французского производства.

Но в 1718 году был выкопан Лиговский канал, по которому в город самотеком пошла чистая вода — в том числе и для фонтанов Летнего сада (наверное, получалось дешевле, чем гонять и обслуживать дорогую технику).

Выйдем на Пантелеймоновский мост — здесь был первый в Петербурге акведук. По которому над водами Фонтанки были проложены трубы с водой из далекой реки Лиги (ныне Дудергофка). Некоторые исследователи считают, что это была река Черная, и с ними мы тоже спорить не будем.

Часть пути этих труб можно пройти — это улица Бассейная (ныне Некрасова), которая заканчивается на углу с Греческим проспектом. Именно там, на месте нынешнего Некрасовского садика был давший название улице бассейн, где воды Лиговского канала накапливались и уходили в Летний сад. Из этого большого пруда прорвалась в Таврический сад (в створе Фонтанной улицы) речка, за характер прозванная Саморойкой. Местность же эта раньше носила имя Прудки.

А сам канал, грандиозное водное сооружение для тех лет, тек с южных возвышенностей по всей протяженности одноименного проспекта. На его берегу стояли и Греческая церковь (на этом месте нынче БКЗ «Октябрьский»), и Знаменская церковь (сейчас — станция метро «Площадь Восстания»), и Николаевский (Московский) вокзал, и многие другие сохранившиеся и утраченные здания.

Когда в 1777 году одно из великих наводнений смыло фонтаны Летнего сада с лица города, канал потерял основное назначение.

Говорят, что его использовали и для транспортировки в город пудостского камня из каменоломен в Аропаккузи, но это неточно.

Почти весь XIX век Лиговский служил сточной канавой и мешал переходить на другую сторону улицы. Через него, конечно, было перекинуто целых 36 мостов (данные примерные, часть наверняка на карты не попала), но всё равно неудобненько.

Вы можете сделать вывод, что это в Питере такой местный спорт: сначала каналы выкопать, потом не ухаживать за ними и затем зарыть, когда совсем надоедят. То же самое произошло и с Лиговским.

Но до этого он поучаствовал в создании другого канала, Обводного. Во второй половине XVIII века тот был прокопан от Екатерингофки как раз до Лиговского и с внешней стороны отгорожен валом. Получилась защитная водная преграда на дальней границе города.

Но затем Обводный решили нагрузить транспортными функциями — подвозом грузов к нарождающимся по его берегам промышленным предприятиям. И тут перед строителями стала непростая задача: как бы безопаснее сделать пересечение двух потоков, воды одного из которых — Лиговского — существенно выше.

Тогда (в конце 1800-х) для Лиговского был построен Ямской Водопроводный мост, по которому один канал тек себе поверх другого.

Это второй акведук в Петербурге, только тут вода не по трубам шла, а по открытому лотку: сперва деревянному, а потом гранитному. Мост два раза перестраивали именно как часть Лиговского канала. Третий ремонт был тогда, когда канал заключили в трубу и засыпали как раз до этого места в начале 1890-х. А четвертый — в середине XX века.

К 1926 году из Лиговки сделали улицу до Московского проспекта, в 1965–1969 годах — до пересечения с Краснопутиловской. Сейчас небольшой кусок канала в трубе существует далеко на юге, затем он выходит на поверхность где-то в промзоне. Найти можно, но это будет уже совсем другая экскурсия.

Мы бы еще рассказали вам о речке Батарейке (Батарейной), которая раньше разделяла Гутуевский остров на два, о реке мертвых на Большеохтинском кладбище, об Ольховке — притоке Екатерингофки, о Винновке, ставшей Гребным каналом, и о добром десятке других водных капилляров Невской дельты, рукотворных и естественных. И даже о непостроенном Южном Обводном канале в Купчино. Но, кажется, до этого места и так никто не дочитал!