ЖИВАЯ ВОДА. Андрей Константинов

«Фонтанка» продолжает публиковать главы из киносценария Андрея Константинова «Живая вода» о странных и почти фантастических событиях в Белоруссии во время Великой Отечественной войны. Первые 4 серии вышли на новогодних каникулах, сценарий 5-й а– читайте ниже.

Первая серия

Вторая серия

Третья серия

Четвертая серия

5-я серия. По воду ходили — делов наворотили

5.1. ЗМЕЕВО БОЛОТО. БЕРЕГ. НАТ. ДЕНЬ

Трава, кусты и небольшие деревья служат неплохими укрытиями от наблюдения, но не от огня. Как только на Большом Змее заработал «второй номер» (немецкий пулемётчик), Иван и Особист, не сговариваясь, попадали на землю и, перекатившись несколько раз в сторону, поползли подальше от сосен: два отдельно стоящих дерева служат прекрасным ориентиром, поэтому в эпицентре шквального огня оказался именно этот квадрат. Укрывшись за покрытым мхом валуном, наши пережидают стрельбу, даже не пытаясь открыть ответный огонь: напрасная трата патронов и лишний шанс подставиться под пулю. Метрах в двадцати под сосной лежит сражённый снайпером мичман Сеня. На глазах у Особиста и Ивана несколько раз шальные пулемётные пули попадают в его распластавшееся на земле тело. Пулемёт замолкает, резко наступает тишина. Особист сплёвывает набившиеся в рот хвоинки (пропахал лицом землю, пока полз) и, тяжело дыша, констатирует.

ОСОБИСТ

Вот и сходили, блин… За водичкой… Ну, доктор! Удружил так удружил! (Не сдержавшись) С-сука!

Иван долгое время не отвечает. Потом, словно очнувшись, безэмоционально подаёт голос.

ИВАН

Надо за морячком сползать. Негоже ему там лежать.

ОСОБИСТ

Сдурел? Хочешь сам рядышком лечь?

Иван на это словесно не реагирует, а просто ложится на землю и ползёт к телу Семёна. Особист завороженно за ним наблюдает, чуть вжав голову в плечи в ожидании новой порции огня или одиночного снайперского выстрела. Но остров продолжает молчать.

5.2. РАЙЦЕНТР. ЗДАНИЕ ПОЧТЫ. НАТ. ДЕНЬ

Двухэтажное деревянное здание. У единственного по фасаду входа с крылечком ещё красуется вывеска «Почта, 1 этаж. Сберегательная касса, 2 этаж». Но сверху немцы уже приколотили большую фанеру с надписью Feldgendarmerie и водрузили флаг со свастикой. У крылечка стоит изнывающий от жары часовой в форме армейского образца и с отличительным знаком в виде специального металлического горжета. Здесь же припаркованы несколько мотоциклов и крытый брезентом грузовик для перевозки солдат.

5.3. РАЙЦЕНТР. ЗДАНИЕ ПОЧТЫ. КАБИНЕТ КАРЛА. ИНТ. ДЕНЬ

Рабочий кабинет майора фельджандармерии Карла фон Бергензее обустроен на 2-м этаже, в бывшем кабинете директора сберкассы. О былой принадлежности свидетельствует почему-то сохранившийся на внутренней стороне двери, закреплённый канцелярскими кнопками рекламный плакат с улыбающейся женщиной в красном платье и со сберкнижкой в руке, гласящий: «Лучший подарок заботливых родителей —— срочный вклад на имя ребёнка до его совершеннолетия!» Карл, закончив писать, кладёт листок в папку, встаёт из-за стола, проходит к сейфу, открывает ключом. За его спиной распахивается дверь, в кабинет заходит Гюнтер — он порывист и зол необычайно.

ГЮНТЕР

Кретин! Майн гот, какой же он кретин!

Проходит к столу, швыряет на него фуражку, садится, тянется к графину, наливает в стакан воду, жадно выпивает. Всё это время Карл с интересом наблюдает за братом.

КАРЛ

Интересно, кто этот бесстрашный человек? Умудрившийся довести до бешенства всегда такого невозмутимого господина гауптштурмфюрера?

ГЮНТЕР

Ты действительно хочешь знать?

КАРЛ

Сгораю от нетерпения.

ГЮНТЕР

Изволь. Это твой обер-ефрейтор Шлиман.

Карл напрягается.

КАРЛ

Что случилось?!

ГЮНТЕР (брезгливо)

По его роже сразу было видно — типичный пруссачок. А все пруссаки — тупые от рождения!.. (Поясняет) Представь: их секрет обнаружил русских разведчиков на берегу болота, метрах в семистах от восточной оконечности острова. И вместо того, чтобы позволить им перебраться на остров, после чего взять в плен, Шлиман дал команду открыть огонь… (Снова заводится) Идиот!.. Самое поразительное, он поведал мне об этом таким тоном, словно бы отбил атаку превосходящих сил противника и теперь рассчитывает на Железный крест. В ответ я дал ему понять, что единственное, на что он может рассчитывать, — это перевод в маршевые роты!

Гюнтер наливает ещё стакан воды, залпом выпивает. Его всё так же потряхивает от злости.

КАРЛ (невозмутимо)

Соглашусь с тобой лишь в том, что Шлиман — да, простоват. Но солдат хороший, исполнительный. До сих пор претензий у меня к нему не было. Да их и сейчас, несмотря на всё твоё негодование, нет.

ГЮНТЕР (нахмурившись)

Вот как?

КАРЛ (объясняет)

Задача ловить и брать бандитов живыми людям Шлимана не ставилась.

ГЮНТЕР

Но это же не русские дикари, а немецкие воины! Неужели они не способны думать, хотя бы на ход вперёд?

В ответ Карл лишь пожимает плечами. Он по-прежнему внешне спокоен как слон.

КАРЛ

Может, и способны. Но для этого им нужно хоть немного представлять, в какую игру мы заставляем их играть.

ГЮНТЕР

Я тебя не понимаю, брат. О чём ты?

Карл смотрит на графин с водой.

КАРЛ

К примеру, они должны понимать, почему в такую жару от них требуют экономить принесённую с собой пресную воду, хотя на острове имеется источник. Из которого преспокойно пили Краузе и Хубер. Причём сырую, и после не обдриставшись… Если даже я, их командир, не знаю ответа на такой, казалось бы, простой вопрос, чего тогда требовать от них?

Гюнтер задумывается, понимая, что логика в словах Карла имеется. Логика, а ещё, пожалуй, обида на то, что младший брат скрывает нечто важное от брата старшего.

ГЮНТЕР

Хорошо. Я расскажу, что это за «игра» и откуда она взялась. Не всё, конечно, но, думаю, суть ты уловишь. (Смотрит на часы) Через 15 минут у меня конфидент с твоим шефом, подполковником фон Штайном. Думаю, это займёт около часа. А сразу после мы с тобой пообедаем и заодно поговорим. (Встаёт) Будь здесь, я за тобой заеду.

КАРЛ (шутливо)

Слушаюсь, господин начальник!

ГЮНТЕР

И постарайся за эти полтора часа не напиться.

Гюнтер идёт на выход, притормаживает у двери, уткнувшись взглядом в советский рекламный плакат. Давая волю раздражению, он срывает его, рвёт на несколько частей, бросает обрывки в мусорную корзину и лишь тогда уходит.

КАРЛ (сочувственно)

А нервишки у нашего Гюнтера всё-таки не железные. (Качает головой) Это всё чёртова жара. Если она продержится ещё пару-тройку дней, мы все здесь сойдём с ума.

Проходит к мусорной корзине, достает обрывки разорванного плаката.

КАРЛ

Ну вот. Испортил хорошую вещь.

С этими обрывками он возвращается к столу, крутнув ручку телефона, приказывает снявшему на том конце трубку дежурному.

КАРЛ

Пришлите ко мне рядового Блюменвальда!

Карл мозаикой восстанавливает на столешнице плакат. Один из разрывов проходит строго через лицо изображённой там женщины.

КАРЛ (бормочет)

А ведь эта красотка чем-то напоминала ту польку. Что оказалась дочкой американского посла. (В дверь робко стучат.) Войдите!

В кабинет входит рядовой.

БЛЮМЕНВАЛЬД

Господин майор! Рядовой Блюменвальд по вашему приказанию прибыл!

КАРЛ

Давно хотел спросить, рядовой, откуда у вас такая Jüdischer Nachname?

БЛЮМЕНВАЛЬД

Никак нет, господин майор. Осмелюсь доложить: она происходит от названия городка в Нижней Саксонии, в котором родился мой дед.

КАРЛ

Вот как? Хм… Но всё равно. Только Juden могли до такого додуматься. Вlumen-wald, «цветочный лес». Запомните, рядовой: лес бывает чёрным, дремучим, болотным, мрачным… каким угодно иным — но только не цветочным!

БЛЮМЕНВАЛЬД

Так точно, господин майор. Запомню.

КАРЛ

Если не ошибаюсь, в гражданской жизни вы были переплётчиком?

БЛЮМЕНВАЛЬД

Осмелюсь доложить, господин майор, издателем.

КАРЛ

Ну, это примерно одно и то же. (Взглядом указывает на «мозаику») Заберите и отреставрируйте.

БЛЮМЕНВАЛЬД (автоматически)

Слушаюсь, господин майор… (Мнётся) Да, но… Э-ээ…

КАРЛ

Что?

БЛЮМЕНВАЛЬД (виновато)

Для такой работы нужны специальные материалы. Папиросная бумага, коллагеновой группы клей…

КАРЛ (раздражаясь)

Блюменвальд! Вы же солдат Рейха! Как уверяет мой брат, вы должны думать на один, а лучше на два хода вперёд… Меня не интересует, где вы станете добывать коллагеновый клей. Кстати, что это?

БЛЮМЕНВАЛЬД

Осмелюсь доложить: коллагеновые клеи представляют группу клеев, обладающих сильной связывающей способностью; их добывают из костей, кожи и роговидных тканей животных.

КАРЛ

Во-от! Ступайте на кухню, попросите или украдите у повара кости, и… добывайте клей, чёрт вас подери! Или вы предлагаете, чтобы я этим занялся?

БЛЮМЕНВАЛЬД (испуганно)

Никак нет, господин майор…

5.4. ГАНЬКИН БОР. ЧАЩА. ПЕРЕХОД. НАТ. ДЕНЬ

Через непролазную чащу, по еле различимой тропке движется отряд. Люди идут легко, споро, потому как — по относительному холодку, солнечный свет сюда практически не попадает. Возчики ведут в поводу навьюченных скарбом и припасами лошадей. Архипыч замыкает троицу лошадников, вполголоса беседуя со своей тощей кобылкой, что-то объясняя ей и подбадривая. Позади шагают доктор и Лена. Девушка, наблюдая за стариком, невольно улыбается.

ЛЕНА

Хорошо, что лошадей оставили. Прямо на глазах ожил старик.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Оставить-то оставили. Да только до поры.

В глазах Лены немой вопрос. Доктор поясняет.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Когда до места доберёмся, всё равно забивать придётся. Всей лишь разницы — не скопом, а по очереди.

ЛЕНА (опешив)

Да вы что? Кошмар какой! Как же так?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (разводит руками)

Одной водой, хотя бы она и живая, сыт не будешь. А лошадей всё равно кормить нечем.

Упоминание живой воды заставляет Лену вспомнить о своём.

ЛЕНА

Да, живая… (С нотками разочарования) Агата попила и вон какой красоткой стала! Я молчу про Ивана… А на меня эта вода вообще никак не подействовала!

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Во-первых, в отличие от них, вы, Леночка, сделали всего один глоточек. А во-вторых, внутренние изменения в организме, о которых мы пока можем даже и не догадываться, много важнее внешних.

ЛЕНА (фыркает)

Это, может, вам неважно. Вы мужчина. К тому же… (Осекшись, прикусывает язык)

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (подсказывает)

Вы хотели сказать — «к тому же старый»?

ЛЕНА (смутившись)

Не старый, а… в возрасте. (Снова проговаривается о своём) Теперь вот по Ивану Агата сохнет. И он по ней. Тоже.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

А с чего вы взяли, что Иван — тоже?

ЛЕНА

Сама видела. Как они ночью по лагерю, за руки взявшись, гуляли… (Вздохнув) Такая красивая парочка.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Ну, это вопрос вкуса. (Улыбается) Если бы я был лет эдак на 20–25 помоложе, и передо мной стоял схожий выбор, я бы, Леночка, приударил как раз за вами.

ЛЕНА (фыркнув)

А вот ни капельки и не смешно!

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (угадав, переходит на свойское «ты»)

Я гляжу, нравится тебе Иван?

ЛЕНА (возмутившись)

Вот ещё глупости! Нисколечко!

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (лукаво)

Ой ли?

ЛЕНА (чеканит сердито)

Иван мне НЕ нравится! Я… Я просто… Просто благодарна ему. За то, что он нас спас. И за воду живую. И… И всё!

Решительно ускоряет шаг, нагоняет возчика Архипыча и демонстративно заводит с ним беседу на какую-то нейтральную тему. Наблюдая за такой вот девичьей реакцией, доктор понимающе усмехается.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Не всё, девонька. Ох не всё… Против физиологии и химии не попрёшь.

5.5.1. ЗМЕЕВО БОЛОТО. БЕРЕГ. НАТ. ДЕНЬ

Нещадно палит солнце, жарким маревом над болотом стоит воздух. А в нём — ни ветерка. Так что ни травинка, ни один листок не дрогнет и здесь, на бережку, где под прикрытием большого камня по-прежнему скрываются Иван и Особист. Рядом лежит мёртвое тело Семёна, которое Иван сумел перетащить. Солнце давно переместилось, камень больше не даёт тени, и Особист буквально плавится в собственном поту. А вот Иван переносит жару много спокойнее: да, он тоже взмок, но лишь лбом да спиной и в подмышках гимнастёрки. У Семёна два пулевых ранения в тело и аккуратная дырочка во лбу промеж глаз (немецкий снайпер дело своё знает отменно). Тем не менее Иван снова достаёт фляжку, ножом разжимает зубы мертвецу и льёт в рот воду.

ОСОБИСТ

Хорош воду переводить! Угомонись! И Сеня не Лазарь, и ты — не господь Бог.

Влив воду в рот мертвеца, Иван и сам прихлёбывает из фляжки: не торопясь, прополаскивая рот и горло. Особист наблюдает за ним с завистью, т.к. свою флягу уже опустошил (брали-то запас невеликий, потому как за водой и шли). И не хочется просить, но…

ОСОБИСТ

Дашь глотнуть? Или, может, я, по-твоему, не достоин?

ИВАН (пожав плечами)

А кто я такой, чтобы судить: кто достоин, кто нет?

Иван протягивает фляжку, Особист пригубливает воду, возвращает.

ОСОБИСТ

Спасибо, Ваня.

ИВАН

На здоровье, Кирилл Богданыч.

ОСОБИСТ (удивлённо)

Как?! Как ты меня назвал?

ИВАН

Кирилл Богданович. А что?

ОСОБИСТ

Ничего. (Замолкает, после паузы, не выдержав, поясняет горько) С того момента, как к отряду прибился, ты первый, кто ко мне по имени обратился. Я уже и забывать начал, что меня не «товарищем майором» мать окрестила… (Воспоминание о матери вызывает сентиментальную улыбку) Помнишь мамку мою?

ИВАН

Бабку Олесю? Помню. Хорошая была, добрая… Одно время до нас часто ходила. Симоновна ей грыжу лечила.

Упоминание Симоновны снова вызывает у Особиста воспоминания. На сей раз болезненные.

ОСОБИСТ

Знаешь, Вань… (Берёт паузу, потом решается озвучить) А ведь я, когда моя Оксана помирала, тоже к бабке твоей приезжал.

ИВАН (кивнув)

Знаю. Только не очень понимаю: зачем?.. Ты ж не веришь?

Иван как-то очень уверенно и словно бы естественно переходит в разговоре на «ты» с человеком, который минимум вдвое его старше.

ОСОБИСТ

Когда любимый человек умирает, во что угодно поверишь.

ИВАН

А сейчас? Веришь?

ОСОБИСТ (неуверенно)

Нет. Я ведь коммунист… Да даже и простому-то человеку… КАК во всё это поверить?

ИВАН

Ну как? (Невозмутимо) Очень просто. Ты ж меня там (показывает), на Большом Змее, убил? А я, вишь, живой. Сижу тут лясы с тобой точу… А пуля, которую ты мне в грудь всадил, сама вышла.

5.6. ГАНЬКИН БОР. ЧАЩА. ПРИВАЛ. НАТ. ДЕНЬ

Отряд остановился на 10-минутный привал. Лена сошла с тропы, сняла сапоги и уселась в мох, прислонившись к стволу могучей ели. С этого места ей хорошо видно, как воркуют неподалёку лейтенант и Агата: Володя рассказывает селянке что-то смешное, активно помогая себе жестикуляцией рук, а девушка заливисто хохочет. Судя по выражению лица, Лене неприятно наблюдать за этой сценой. Появляется Командир.

КОМАНДИР

Шибко устала, дочка?

ЛЕНА

Ничего, Алесь Петрович. Нормально.

КОМАНДИР

По моим подсчётам, часика через полтора доберёмся до места. Там уже по-настоящему отдохнёшь. Под настоящей крышей. (Присаживается рядом) Ленка, ты спывати любишь?

ЛЕНА (улыбнувшись, в тон)

А як же!

КОМАНДИР

Добре. А песенку, как бишь его… Роберта, часом, не знаешь?

ЛЕНА

Знаю, конечно. Она из фильма «Дети капитана Гранта». Смотрели?

КОМАНДИР

Нет. Не довелось.

Миловидное лицо Лены теплеет мирными воспоминаниями.

ЛЕНА

А я четыре раза ходила. Последний раз мы с девчонками даже с гигиены труда сбежали. (Смеётся) Ох и было нам потом!.. Но вы, Алесь Петрович, всё равно должны эту песню знать. Её ведь постоянно по радио крутили. (Напевает) «Кто привык за победу бороться, /с нами вместе пускай запоёт. /Кто весел — тот смеётся, кто хочет — тот добьётся…»

КОМАНДИР (подхватывает)

«Кто ищет — тот всегда найдёт». Надо же, а я и не знал, что она так прозывается.

ЛЕНА

Её в кино мальчик поёт. Роберт, сын капитана Гранта. Вот потому и…

КОМАНДИР

Ясно… Ну ладно. Отдыхай, дочка.

Командир идёт в голову колонны, бормоча негромко.

КОМАНДИР

Ай да доктор! Ай да конспиратор! Выходит, не случАем его живая вода нашла. Получается, искали друг дружку бычок да телушка…

5.5.2. ЗМЕЕВО БОЛОТО. БЕРЕГ. НАТ. ДЕНЬ

Сидящие в своём хлипком укрытии под палящим солнцем Иван и Особист продолжают непростой разговор. Рядом лежит труп Семёна. По всему, прав был Особист: напрасно Ваня переводил на него драгоценную воду. Не сработало. А почему — Бог весть.

ОСОБИСТ (горько)

Я ни юлить, ни врать не собираюсь. Ты просто выслушай, если сможешь. А дальше — хошь, стреляй меня, прямо здесь. Имеешь право. Либо вернёмся в отряд, и я сам к командиру пойду, чистосердечно доложусь. Хочешь верь, хочешь — нет, но… Устал я ЭТО в себе таскать. Которую ночь спокойно спать не могу.

ИВАН

Верю, чего ж не поверить… (С болью) Что ж ты со мной так-то, Кирилл Богданыч? Неужто со всей нашей семьей окончательно посчитаться решил?

ОСОБИСТ

Да нет. С тобой-то что… Ты мне поперёк дороги не вставал.

ИВАН

А что ж тогда?

Какое-то время майор молчит. А затем, тщательно взвешивая слова, сознаётся.

ОСОБИСТ

Я тебя раненого не донёс бы. Ты вон какой бугай здоровый. В два раза больше меня.

ИВАН

И только-то?

В голосе парня недоверие. Неужели и в самом деле настолько банально и просто? А он-то голову ломал!.. Майор, кивнув, подтверждает: мол-де, так оно и было. Продолжает.

ОСОБИСТ

Ждать, пока кровью истечёшь и помрёшь от того, что тебя пулемётами посекли, времени не было. Немцы, они ведь могли наступление и продолжить. А оставлять тебя им на съедение — на долгую муку обрекать. Сам знаешь, гансы с нашими не церемонятся. Запытали бы до полусмерти, а потом всё равно повесили как партизана.

ИВАН (усмехнувшись)

Выходит, ты вроде как благое дело сделал, когда в меня стрельнул? А чего тогда спится плохо?

ОСОБИСТ (качнув головой)

В тот вечер мне казалось — да, благое.

ИВАН

А теперь?

ОСОБИСТ

Не знаю. Может, и в самом деле… струсил. Наплевав на твою, свою шкуру спасал.

ИВАН

Ну, допустим… А батю за что?

ОСОБИСТ (не сразу)

Что касаемо отца твоего, Трофима Степановича… Он ведь особо и не скрывал, что советскую власть не шибко жалует. И в Гражданскую у него не самое лучшее прошлое было. Слухи ходили, будто у вас в хате трёх белых офицеров прятали, а потом отец твой помог им за кордон, в Польшу уйти. Было такое? (Иван молчит.) Со свечкой, конечно, никто не стоял, но слишком многие мне про то рассказывали. За исключением расхождений в мелких деталях — похоже, в самом деле было. А потом, когда в МТС полыхнуло… Сам понимаешь, надо ж было кого-то посадить. А на кого ещё думать?

ИВАН (чеканит)

Отец не имел отношения к поджогу на МТС.

ОСОБИСТ (соглашаясь)

Может, и не имел. Но здесь уж так, одно к одному, по совокупности, поднабралось.

ИВАН

«По совокупности»? Ничё такая, удобная формулировочка. Особенно когда по закону не получается… (Мрачнеет) А бабушка?

ОСОБИСТ (хмуро)

Донос на неё к нам пришёл. С вашего хутора.

ИВАН (вскинувшись)

КТО?! Какая сволочь написала?!

ОСОБИСТ

Извини, Ваня, этого я тебе сказать не могу. Не имею права… Ну и вот. Можно было, конечно, Симоновну по лёгкой статье определить — отделалась бы штрафом, и вся недолга. Но Оксанка к тому времени полгода как померла. И вот точно бес какой в меня вселился. Подумалось: раз уж ты, ведьма старая, за арест сына так страшно отомстила, то и я не спущу. (Пытается найти оправдание) Я ведь перед ней на коленях стоял! И плакал, и Христом Богом заклинал! Веришь, нет, в ту минуту сам почти в Него уверовал!

Стараясь сохранять спокойствие, Иван поясняет.

ИВАН

Не могла она тебе помочь. Даже если б очень сильно захотела. В тот год, помнишь, какое лето дождливое стояло? Змеево болото непролазным сделалось. А родник с живой водой — он лишь тогда открывается, когда сушь великая приходит. Да и то… Не всегда и не для всех. Открывается.

ОСОБИСТ (почти страдальчески)

Но я же не знал!!! (Спохватившись, берёт себя в руки, продолжает прежним ровным голосом) Вот такой, Иван Трофимович, будет тебе мой сказ. Считай, исповедовался тебе. А теперь повторюсь: можешь меня прямо сейчас шлёпнуть. Вернёшься в отряд, скажешь, что (показывает на труп) вон, как мичманок, под немецкую пулю угодил.

ИВАН (растягивая слова)

Я бы тебя, Кирилл Богданович, и в самом деле с превеликим удовольствием шлёпнул. Вот только… (Берёт паузу)

ОСОБИСТ

Что?

ИВАН

Тогда наш, и без того невеликий отряд, ещё на одного бойца меньше станет. (Печально смотрит на мёртвого Семёна) Опять же, если ночью воду раздобуду — вдвоём больше унесём.

ОСОБИСТ

Ваня! Ты… Ты только прости меня, слышишь? Ты…

ИВАН (почти властно)

Помолчи, я не закончил! (Собирается с мыслями) Извинения мне твои ни к чему, и прощать тебя я не собираюсь. Но если желаешь, чтоб у тебя внутри, в душе, само с собой раздраенное обратно наладилось, чтоб снова по ночам спалось, средство только одно имеется.

ОСОБИСТ

Какое?

ИВАН (после паузы)

Убивай немцев.

ОСОБИСТ (оценив, искренне)

Спасибо, Ваня.

ИВАН

И ещё. Не следовало этого говорить, но утешения ради всё-таки скажу: не шмальнул бы ты мне там, на Большом Змее, в грудь — не сыскали бы мы живую воду. Лишь потому, что ты меня убил, я в нужном месте упал, а затем ожил… Вишь, как оно всё в природе взаимосвязано: ты вроде бы подлую вещь сделал, но через неё нам вода далась. И теперь не только меня — и других спасти может. Свешников уже спасся. (Смотрит на труп, печально) Хотя Сеня почему-то нет…

Пока Иван произносил эти слова, выражение лица Особиста видоизменилось от облегчения до почти испуга, что не ускользнуло от внимания парня.

ИВАН

Чего ты на меня так… странно так… смотришь?

В ответ майор мотает головой, словно отгоняя морок. Затем сознаётся.

ОСОБИСТ

Мне вдруг показалось, что ты… что ты старше бабки своей. Старше и мудрей.

ИВАН

А… (Грустно усмехнувшись) А это потому (акцентирует), товарищ майор, что на том свете взрослеют быстро. (Финаля разговор) Всё, закрыли тему. (Далее спокойно) Ты пока здесь покарауль, а я пару-тройку часов сосну. Надо силёнок к ночи поднабраться.

ОСОБИСТ

Может, не стоит, Ваня? Ну куда ты пойдешь, ночью-то? Звёзды, туда-сюда, есть, но полумесяц ныне совсем тоненький, толку от него никакого. А станешь фонариком дорогу подсвечивать — немец прищучит.

ИВАН

Обойдусь. Без фонарика. (Решается озвучить) Я, Кирилл Богданыч, даже доктору этого пока не говорил. Так что…

ОСОБИСТ (клятвенно)

Могила!

ИВАН

В общем, я теперь того… в темноте вижу.

ОСОБИСТ

Как это?

ИВАН

А вот так. Вплоть до того, что книжки читать могу. Прошлой ночью нарочно у Ленки книжку попросил, проверить. Работает. (Цитирует запомнившееся из Пушкина) «Глубокой ночью на полях, /Давно лежали покрывала, /И слабо в бледных облаках /Звезда пустынная сияла».

5.7.1. РАЙЦЕНТР. ЧАЙНАЯ. ИНТ. ДЕНЬ

В советское время это была классическая чайная для работяг, а теперь оккупанты приспособили её под офицерскую столовую. Для ВИП-персон выгородили отдельное помещение, создав подобие комфорта из подручных средств. Так что интерьер небольшого как бы кабинетика, в котором сейчас обедают братья фон Бергензее, исполнен в эклектичном и отчасти китчевом стиле. Что называется, «я его слепила из того, что было». Перемена блюд — исполняющий роль официанта солдатик подаёт горячее, собирает грязные тарелки и исчезает за бархатной портьерой, отгораживающей кабинетик от общей залы. К слову, там сейчас, в гордом одиночестве, за отдельным столиком, наособицу от немцев, обедает Афанасий. Его пища, понятно, гораздо скромней, тем не менее респект Карлу: не забывает о своём переводчике. Ну а в кабинетике Гюнтер продолжает прерванный по причине захода «официанта» рассказ.

ГЮНТЕР

Оказывается, больше всего случаев с летописными описаниями живой воды, причём не только славянскими и восточно-европейскими, отмечено именно здесь, в Полесье. Сюда за этой водой ходили и польские королевичи, и литовские князья, и даже тевтонские рыцари. Один французский граф и вовсе сгинул в здешних болотах. Для умирающей жены воду искал.

КАРЛ (хмыкнув)

Особенно мне нравится это твоё «ходили».

ГЮНТЕР

В смысле?

КАРЛ

Предположим, мне понадобилась живая вода. (Криво усмехнувшись) Допустим, чтобы воскресить несчастную Хельгу. И? Куда, в какую сторону, в какое конкретно болото я должен за ней полезть? Или мне придётся методично обшаривать каждое? Но их здесь слишком, чересчур много, братец.

ГЮНТЕР

В наши дни существуют научные методики, позволяющие максимально сузить квадрат поиска. В них учитывается огромное количество факторов: от радиологического анализа почв до результатов контент-анализа летописных текстовых массивов. Я ведь тебе, кажется, говорил, что по моей версии живая вода — это всего лишь особое химическое соединение?

КАРЛ

Говорил. Но ведь во времена тевтонов таких методик не существовало.

ГЮНТЕР

Естественно. Зато существовали маги, чародеи, колдуны, ведьмы и прочие носители тайных знаний. В том числе — знаний о местонахождении источников живой воды и о том, как правильно ею пользоваться.

КАРЛ

А зачем было переться в такую даль? У нас что, своих колдунов не хватало?

ГЮНТЕР

Своих к тому времени действительно не хватало. Надеюсь, тебе известно такое выражение — «охота на ведьм»?

КАРЛ (кивнув)

Я всё-таки не настолько дремуч.

ГЮНТЕР

А кто у нас боролся с ведьмами? Боролась католическая церковь. Боролись все реформаторы. Тот же Лютер страшно ненавидел ведьм, говорил: «Дайте мне ведьму, и я сам потащу её на костер». И только старые провинциальные священники, привыкшие к симбиозу христианства и язычества, во всём этом старались участия не принимать.

КАРЛ (усмехнувшись)

Чем-то напоминает банальную борьбу с конкурентами.

ГЮНТЕР

По факту так и есть. А по сути — борьба с магией. С её ритуалами, с обрядами. Все знахари объявлялись слугами дьявола и подлежали уничтожению. Реформаторы зачищали языческое христианство, в чём изрядно преуспели, и в итоге создали цельную единую церковную культуру.

КАРЛ

А разве в России было не так?

ГЮНТЕР

Не совсем. После принятия христианства на смену многобожеству здесь тоже пришёл единый Бог. Но! Ведьмы не стали проблемой для новой церкви. Можно сказать, каждый занимался своим ремеслом: ведьмы лечили, а церковь билась за души вновь обращённых. В отличие от нас, у русских ещё очень долго присутствовала веротерпимость, а в некоторых местностях она существует до сих пор. Я читал сочинения очень толкового русского этнографа Богораза*… Жаль, 5 лет назад он скончался. А было бы интересно пообщаться, поработать с ним вживую.

КАРЛ

Да-да, я помню, что ты наделён правом брать всех, кого сочтёшь нужным. (Ухмыльнувшись) Похоже, этому русскому этнографу повезло, что он успел сдохнуть. (Гюнтер на шутку не реагирует.) Извини, я тебя перебил. Продолжай.

ГЮНТЕР

Так вот, Богораз писал, что в русской деревне могло не быть школы, могло не быть врача, даже священника, но всегда имелся колдун или знахарь, к которому местные жители обращались со своими проблемами. Целительство было распространено настолько, что в деревнях вытесняло научную медицину. Крестьяне с большей верой обращались к знахарям и колдунам, чем к докторам.

КАРЛ

А ты не думаешь, что всё это объясняется заурядным меркантильным интересом? Во все времена доктора драли с пациентов по три шкуры. (Смеётся.)

ГЮНТЕР

Ты прав, но лишь отчасти. Кстати, в большевистской России медицинские услуги бесплатны.

КАРЛ (удивившись)

Правда?.. Надо же… По возвращении домой непременно расскажу об этом своему лечащему врачу. Если, конечно, его к тому времени не… («стреляет» указательным пальцем) пфу-у!

ГЮНТЕР

Еврей?

КАРЛ

Само собой. (Разливает вино по бокалам.) За медицину? Prozit!

ГЮНТЕР

Prozit!

5.8. БОЛОТО. БЕРЕГ. НАТ. ДЕНЬ

Боец Азарёнок, отправленный в райцентр с особой миссией, благополучно перебрался через болото. Он одет по гражданке, как местный городской обыватель. Но в болотах вымазался изрядно, так что сейчас, раздевшись до трусов, заканчивает постирушку штанов. (Грязным в город идти не стоит, невольно привлечёшь внимание.) Хорошенько отжав, он вешает штаны сушиться, достаёт из холщовой торбы дефицитную банку немецкой тушёнки (выдали из трофейного НЗ), вскрывает её ножом и с ножа её уплетает. Солнышко светит, птички поют, вокруг ни души, вкусное мясо — идиллия полная… В какой-то момент Азарёнок, отставив банку, достаёт спрятанный в портянку исписанный клочок бумаги, пытается в него вчитаться.

АЗАРЁНОК

Мало того, что на латыни, так ещё и почерк у доктора — как кура лапой. Ни хрена не разобрать… (Ворчливо) Может, у тестя, кроме зелёнки и пирамидона, теперь больше вообще ничего нет. И возвращаться придётся несолоно хлебавши… Так себе прогулочка. К немцам и обратно. (Сердито) Командиры, мать их!

Складывает листок, снова прячет и возобновляет трапезу. О боже, как же ему сейчас не хочется тащиться в город! Так бы сидел и сидел здесь, на бережку…

5.7.2. РАЙЦЕНТР. ЧАЙНАЯ. ИНТ. ДЕНЬ

Удобно развалившись в полукреслах, братья фон Бергензее пьют послеобеденный кофе, покуривают и продолжают разговор о живой воде.

ГЮНТЕР

Я попытался восстановить хронологическую цепочку событий, и у меня вышло примерно следующее: в начале июня из Москвы в Пинск (он у русских считается чем-то вроде столицы Полесья) прибыла гидрогеологическая экспедиция по изучению процессов заболачивания и образования торфяных месторождений. Лабораторная группа разместилась в городе, а все полевые работы, связанные со сбором образцов торфа и почв, картографией и прочим, велись как раз здесь, в здешних болотах. 22-го числа наша доблестная авиация нанесла первые удары по Пинску, а уже 6-го мы взяли этот город.

КАРЛ (ворчливо)

Только человек с очень богатым воображением может назвать городом эту паршивую дыру. Там нет даже хотя бы одного приличного ресторана. Я уже молчу о полном отсутствии борделей.

ГЮНТЕР (усмехнувшись)

Потерпи немного, братец. Думаю, скоро там появится и то и другое… Так вот: та часть экспедиции, которую война застала в болотах, по-видимому, успела эвакуироваться в Москву. А вот «камеральщики» застряли в Пинске. Со всей документацией, включая предварительные исследовательские заключения. 6-го числа они предприняли попытку вырваться из города на грузовике, но наткнулись на колонну нашей мотопехоты и…

КАРЛ (доканчивает за брата)

…и упокоились с миром.

ГЮНТЕР

Да. Хотя, как потом показал ротный офицер, несколько человек умудрились добежать до леса и там скрыться.

КАРЛ (оценив)

Надо же, какие резвые болотоведы! Ну да, жить захочешь — побежишь быстрее мотоцикла.

ГЮНТЕР

Захваченный в грузовике архив был сдан в комендатуру. Оттуда его с первой подвернувшейся оказией отправили в Берлин, в Имперское министерство по делам оккупированных восточных территорий.

КАРЛ (кивнув)

Логично. Учитывая, что теперь это не русский, а наш торф.

ГЮНТЕР

Вот только выяснилось, что все эти исследования к торфу не имеют ни малейшего отношения, поэтому архив переправили к нам. Мы с ним тщательно поработали и установили, что под «гидрогеологической» вывеской московская экспедиция занималась здесь совершенно другими задачами.

КАРЛ

Ого! (Заинтригованно) И какими же?

ГЮНТЕР

Неужели ты до сих пор не догадался, Карл? Они тоже искали живую воду!..

5.9. ГАНЬКИН БОР. ГАНЬКИНА ЗАИМКА. НАТ. ДЕНЬ

Голова колонны выходит на небольшую лесную опушку (примерно 10х10 метров), обнесённую некогда внушительным, а ныне реденьким, ветхим и местами обрушившимся частоколом. Идущий впереди Командир даёт команду «Всем стоять-ждать!», далее подзывает Володю.

КОМАНДИР

Пойдём, покажешь, что здесь да как.

Вдвоём они идут к месту, где когда-то была калитка, а теперь просто зияет дыра. Их нагоняет доктор.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Можно я тоже с вами? Посмотрю?

КОМАНДИР

Сделайте такое одолжение.

Уже втроём проходят за частокол. Здесь перед их взорами предстаёт почерневшая от времени и дождей хижина с небольшим окошком, обращённым на солнечную сторону (как говорят, «на день»), и с маленькой дверью, которую подпирает посох-клюка. С боков и позади хижина обставлена-обложена разнообразным лесным хламом — сгнившими, покрытыми мхом жердями, тесинами и прочим. Здесь же, на территории имеются: примыкающий к частоколу до конца не выбранный дровник с дерновым навесом, полуразвалившиеся загоны для скота и для птицы, и низенький, полусгнивший остов колодца.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Красота какая! Натурально — лесное жилище Коковани.

ВОЛОДЯ

Какого Вани?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Из «Серебряного копытца». Сказка такая, у Бажова. Не читали?

ВОЛОДЯ

Нет.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Настоятельно рекомендую.

А вот Командиру не до красоты и уж тем более не до сказок. Его занимают сугубо прагматические моменты.

КОМАНДИР (Володе)

Говоришь, есть вода в колодце? Ну, пошли, глянем.

Проходят к колодцу, заглядывают. Вода в нём действительно стоит: да, довольно низко, просто ведром не зачерпнёшь, но на верёвке спустить ведро можно.

КОМАНДИР

Надо же. Повезло так повезло.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

В принципе, ничего удивительного. В лесах, растущих в низменностях, уровень грунтовых вод близок к поверхности. Так что даже небольшая, вырытая в правильном месте яма может служить хорошим источником воды. Но, само собой, требуется хотя бы примитивная предварительная фильтрация и обязательное кипячение.

ВОЛОДЯ (с усмешечкой)

Иначе, как в ваших сказках, козлёночком станешь?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Иначе все окрестные кусты пометишь. Надо объяснять — чем?

КОМАНДИР

Идём, избушку посмотрим.

Троица направляется к хижине.

ВОЛОДЯ

Никаких замков, только палка-подпор. Когда мы отсюда уходили, я её на место поставил.

КОМАНДИР

Всё правильно. Это чтоб мелкая лесная живность не забиралась. А вы знаете, братцы, почему в лесных жилищах дверь всегда открывается внутрь?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

А разве это принципиально?

КОМАНДИР

Конечно. Это прежде всего защита от медведя. Мишка так устроен, что всё тянет только на себя и к себе, и получается — чем больше тянет, тем плотнее закрывается дверь. Опять же, зимой снегом не заметет.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (оценив)

Ишь ты! Толково! Выходит, частокол тоже от медведя?

КОМАНДИР

И от мишки, и от волков. По идее, здесь ещё и рысь должна водиться.

Командир убирает палку-посох, толкает дверь и, низко согнувшись, просачивается внутрь. Володя и доктор заходят следом.

5.10. ГАНЬКИН БОР. ГАНЬКИНА ЗАИМКА. ХИЖИНА. ИНТ. ДЕНЬ

Пол в хижине земляной, потолок сделан из плах — расколотых пополам брёвен (сверху он утеплён мхом, прижатым землёй). Возле двери — печка, сложенная из камней. Внутреннее убранство незатейливое, рациональное: стол, съемная столешница которого выполняет функции ставни, две лавки, по стенам — полочки и деревянные гвозди для сушки вещей и развешивания пучков лекарственных трав. Лосиные рога в качестве вешалки. Чурбаны-табуретки…

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (морщится)

Ох и вонища! У меня аж слёзы выступили!

ВОЛОДЯ (поясняет)

Это гнилые медвежьи шкуры, до кучи ещё и мышами загаженные. Хозяин, по всему, на полу спал. (Показывает) Вон те деревянные щиты укладывал, а сверху лапник. Ну а для холодов — шкуры.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Володя, голубчик! Вынесите их отсюда, ради Бога.

Володя собирает шкуры, выносит.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Надо бы как-то… э-ээ… проветрить помещение.

КОМАНДИР

Мы его не просто проветрим — обкурим. (Кивает на печку) Доводилось иметь дело с такой допотопной каменкой?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Нет.

КОМАНДИР

Если её растопить, такой дымина из двери повалит — хоть святых выноси.

Доктор с интересом осматривается.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

По уму обустроено. Вроде как чистый аскетизм, но всё, нужное для жизни, имеется. Как говорится, ни прибавить, ни убавить.

Командир снова переводит «экскурсию» в практическую плоскость.

КОМАНДИР

Думаю, человек 7–8 здесь на ночлег определить можно. Соответственно, всех женщин… (Показывает) От сих до сих простыню натянем, будет что-то вроде ширмы… Ну, а здесь старичков поселим: Архипыча, дядю Тараса и Захар Захарыча. (Хмыкнув) Этим до женского полу всяко уже никакого интереса не имеется… (Задумывается) Хотя с твоей, доктор, живой водою теперь ни за что поручиться нельзя.

Доктор тем временем изучает стены жилища.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Обратите внимание, Алесь Петрович! Пазы между бревнами законопачены не абы чем, а кукушкиным льном!

КОМАНДИР (равнодушно)

И что с того?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Ну как же! Этот вид мхов мало того, что не подвержен гниению, но ещё и характеризуется бактерицидными свойствами.

КОМАНДИР (пожимает плечами)

Обычное дело. У нас завсегда стены мшат. Благо мох под руками. К тому же его здесь до чёрта.

Возвращается Володя.

ВОЛОДЯ (принюхивается к рукаву гимнастёрки)

Ф-фу! Теперь от меня самого разит, как от козла.

КОМАНДИР

Володя! Заводи людей, начинайте оборудовать лагерь. Перво-наперво разводите костры, воду кипятить. А воды нам понадобится — ой как много!

ВОЛОДЯ

Есть! (Уходит.)

КОМАНДИР

А мы с тобой, Александр Григорьевич, займёмся печкой. Устроим баньку по-чёрному… (Усмехается) Заодно здешнего домового уважим. Ему в такой вони, небось, тоже тяжко все эти годы жилося!

5.11. ХУТОР. ПЕПЕЛИЩЕ. НАТ. РАННИЙ ВЕЧЕР

Распоряжение Карла выполнено — хату, брошенную Агатой, немцы спалили. Но пепелище ещё курится дымом и гарью, ещё кое-где тлеет груда не остывших до конца углей, а из уцелевшей печной трубы циничненько вьётся дымок. На пепелище орудует Анфиса, притащившая с собой сыновей (11, 9 и 5 лет). Пацаны и их мамаша разыскивают в остывшем пепле уцелевший скарб, прежде всего посуду (чугунки, вилки, сковородки), и сносят находки в захваченную из дома тачку. Самому маленькому сейчас особо повезло — он умудрился найти чудом не сгоревшие настенные ходики, показывающие 6:10 (время, на котором их остановила Агата, покидая дом).

МАЛЕЦ

Маманька! Дывысь, шо нашёл!

АНФИСА

Умничка, Петрусь. Неси до тачки.

МАЛЕЦ

Тока они чего-то не ходють. Поломалися, что ли?

АНФИСА

Ничёго. Нехай будут. Може, кто потом возьмётся, починит.

Петрусь гордо несёт матери раздобытый трофей. В этот момент до семейства доносится механический, всё нарастающий гул. Анфиса тревожно всматривается в клубящуюся пыль, а через пару секунд из этой пыли выныривает головная машина заезжающей на хутор немецкой автоколонны. Это на двух грузовых машинах прибыл тот самый, запрошенный Гюнтером на подмогу, армейский стрелковый взвод*. Грозно стрекочут мотоциклы сопровождения, почти бесшумно скользит легковая машина — в ней катит Гюнтер. Дети испуганно бегут к матери, прячутся за её спиной. Младший начинает плакать, мать берёт его на руки.

АНФИСА

Не бойсь, Петрусь. Не плачь. Они нам ничёго не зроблят.

МАЛЕЦ (шмыгая носом)

Да-а, не зроблят. Вон тётке Агате хату запалили.

АНФИСА

Это потому што тётка Агата — дурна баба. Сама виновата. А мы немцам ничёго плохого не зробыли. За шо ж им нас палить?.. Ты вчера шоколадку ил?

МАЛЕЦ

Вку-усная.

АНФИСА

О-от! Так тож вам дядя-немец подарил.

Колонна проезжает мимо пепелища. Смотрящий в открытое окошко Гюнтер убеждается, что приказ его брата выполнен.

5.12. ХУТОР. ПОГРЕБ. ИНТ. РАННИЙ ВЕЧЕР

Кабы не конденсат на стенах и, как следствие, сырость, сидение в прохладном погребе в такую адскую жару можно было бы считать курортом. Точнее, не сидение — лежание: большую часть своего заточения Краузе и Хубер проводят в горизонтальном положении, для расхаживаний здесь просто нет места. Единственным источником света служит небольшое вентиляционное окошко в потолке. Через него до арестантов доносятся командные голоса и общий гомон — это прибывший на место взвод обустраивает базовый лагерь.

КРАУЗЕ (прислушиваясь)

Не меньше взвода пригнали. (Ворчливо) Если мы такими силами будем обкладывать каждую горстку партизан, скоро в Рейхе некого будет ставить под ружьё. (Снова прислушивается, узнаёт голос) О, и братец нашего майора с ними… (Хмурится) Как вспомню его ледяные глаза — в дрожь кидает.

КНУТ

Знаешь, Генрих, у меня такое чувство, что он намеревается начать охоту на болотного призрака.

КРАУЗЕ

Ну-ну. Я, конечно, пожелаю ему в этом удачи, но…

КНУТ

Что?

КРАУЗЕ

Пусть молит Бога, чтобы в свою очередь призрак не открыл охоту на него.

КНУТ

Я, конечно, могу ошибаться, но Бергензее-младший производит впечатление человека бесстрашного.

КРАУЗЕ (мрачно)

Это-то и скверно.

КНУТ

В каком смысле?

КРАУЗЕ

Самые страшные люди — как раз люди бесстрашные. Которые ничего не боятся: ни смерти, ни тюрьмы, ни угрызений совести, ни 13-го числа, ни живых мертвецов… Кстати, о тюрьме…

Фельдфебель достаёт блокнотик, похудевший за счёт былых вырванных листов для писем, и огрызок карандаша. Далее он что-то пишет на первой странице. Потом вынимает из блокнота фотографию семьи, убирает во внутренний карман, а блокнот с карандашом передаёт Хуберу.

КРАУЗЕ

Забери себе.

КНУТ

Зачем?

КРАУЗЕ

Если меня всё-таки повезут в город, на суд — всё равно отберут. А так у тебя останется память о старине Генрихе… Я там записал адрес. Если подвернётся такая возможность, отправь ту деревянную лошадку — помнишь? — моим. Это для Лилит. (Теплеет лицом) Она у меня собирает фигурки лошадей. Когда я уходил на войну, знаешь, сколько фигурок было в её коллекции?

КНУТ

Сколько?

КРАУЗЕ (улыбается)

112.

КНУТ

Ого!

КРАУЗЕ (тускнеет)

Сейчас, наверное, ещё больше.

Со скрипом распахивается дверь, и от резкого яркого света арестанты невольно жмурятся.

ЧАСОВОЙ (ЗК)

Эй, вы, там! На выход! Живо!

5.13. ХУТОР. ИЗБА ИВАНА. ГОРНИЦА. ИНТ. РАННИЙ ВЕЧЕР

Гюнтер сидит в горнице, за столом, на котором разложены разнообразные медицинские причиндалы. Часовой вводит в горницу арестантов.

ЧАСОВОЙ

Фельдфебель Краузе и рядовой Хубер по вашему приказанию доставлены.

ГЮНТЕР (часовому)

Обождите на улице. Когда понадобитесь, я вас позову.

ЧАСОВОЙ

Слушаюсь.

Часовой уходит. Гюнтер встаёт из-за стола и проходит к арестантам, которые наблюдают за ним с молчаливой настороженностью.

ГЮНТЕР

Та-ак, посмотрим, что тут у нас…

Берёт Хубера за подбородок, вертит его голову вправо-влево, придирчиво рассматривая сломанный нос, который уже не выглядит огромной грушей — опухоль заметно спала.

ГЮНТЕР

Хм… Недурно. (Резко тычет пальцем в нос, Хубер от неожиданности отшатывается) Что, настолько больно?

КНУТ

Никак нет, господин гауптштурмфюрер. Не настолько.

ГЮНТЕР

Оцените интенсивность болевых ощущений от нуля до десяти. Если считать, что ноль — отсутствие боли, пять — боль умеренная и десять — сильнейшая боль, какую только можно представить.

КНУТ

Четыре, господин гауптштурмфюрер.

ГЮНТЕР

Даже так? В самом деле, недурно. (Далее переключается на Краузе, расплываясь в улыбке) Ба-а, фельдфебель! Похоже, вы наконец-то начинаете оправдывать свою фамилию… Краузе, «кудрявый».

Краузе смотрит непонимающе, а Гюнтер в ответ бесцеремонно гладит его по голове, которая до сих пор была лысой, как бильярдный шар.

ГЮНТЕР

Поздравляю, у вас появился первый пушок. Да ещё какой! Если дело пойдёт такими темпами, то в качестве рождественского подарка придётся преподнести вам расчёску.

Краузе теперь и сам проводит рукой по голове, с удивлением убеждаясь: да, у него на затылке действительно появилась какая-то щетина.

ГЮНТЕР

Закатайте рукав.

КРАУЗЕ

Какой?

ГЮНТЕР

Разумеется, правый. Ваша здоровая левая рука меня не интересует. (Краузе исполняет приказание, и Гюнтер внимательно рассматривает рану, нанесённую Иваном) Та-ак… (Жмёт на рану, Краузе невольно морщится). А в какую цифру оцениваете свои болевые ощущения вы?

КРАУЗЕ

Пять, господин гауптштурмфюрер.

ГЮНТЕР

Неплохо. Совсем неплохо.

Возвращается к столу, садится. Достаёт из аптечки упаковку с иглами, вскрывает.

ГЮНТЕР

Хубер, берите табурет и подсаживайтесь.

Кнут покорно берёт табуретку, подходит к столу, с опаской смотрит на иглы.

КНУТ

Прощу прощения, господин гауптштурмфюрер, но… Клянусь Богом! В прошлый раз я честно отвечал на ваши вопросы и ничего не утаил.

Гюнтер смотрит на него недоумевающе, а потом вдруг начинает хохотать.

ГЮНТЕР

Господи!.. Да садитесь вы!.. Вы что же, решили, что я собираюсь загонять вам под ногти иголки?.. М-да.. Я полагал, рядовой, что вы всё-таки поумнее. Как-никак, окончили два курса Берлинской высшей технической школы! (Объясняет) Я всего лишь намереваюсь взять у вас и у Краузе несколько капель вашей, хочется верить, арийской крови. Для клинического анализа. (Берёт иглу, чистое стёклышко) По шкале боли — будет единица.

5.14. ЗМЕЕВО БОЛОТО. ОСТРОВОК БОЛЬШОЙ ЗМЕЙ. ПРИБРЕЖНАЯ ПОЛЯНА. НАТ. ВЕЧЕР

В том месте, где некогда у костра вели беседы Краузе и Хубер, свой костёр развели солдаты из отряда обер-ефрейтора Шлимана. Их пять человек, в том числе герой дня стрелок Циглер. Пока в котелке побулькивает некое варево, солдаты перекусывают галетами и консервированной ветчиной.

ЛЕМКЕ (тревожно)

Вы же сами видели, парни! У всех шестерых покойников были только резаные раны!

ЦИГЛЕР (пожимает плечами)

И что с того? Под покровом ночи группа красных диверсантов прокралась в лагерь, ну и…

ЛЕМКЕ (перебивает)

Да в том-то и дело, что никакая это не группа! До ареста фельдфебеля Краузе я успел перекинуться с ним парой слов. Так вот, он утверждает, что всё это сделал ОДИН человек!

ЦИГЛЕР

Чушь! Ты хочешь сказать, что шестеро наших людей выстроились в очередь перед каким-то сумасшедшим русским, чтобы он смог спокойно, друг за дружкой, перерезать им глотки, как баранам?

ЛЕМКЕ

Во-первых, это говорю не я. Так мне рассказывал Краузе. И ещё… (Понизив голос) Он сказал, что это был не просто русский, а мёртвый русский!

БАУЭР (недоумённо)

Как это?

ЛЕМКЕ

Оживший мертвец! Призрак!

ЦИГЛЕР (смеётся)

Ты всё-таки определись, дружище, мертвец или призрак? А то как-то одно с другим не бьётся… (Отсмеявшись) Судя по всему, у нашего фельдфебеля поехала крыша. Но при таких боевых потерях его, в принципе, можно понять… О! А вот и наш поилец!

Такова реакция Циглера на подходящего бойца, несущего канистру. Вокруг костра сразу возникает оживление, все начинают доставать-готовить кружки. Циглер шутливо предупреждает солдата с канистрой.

ЦИГЛЕР

Рядовому Лемке шнапс лучше не выдавать! Ему даже на трезвую голову мерещатся призраки. Представляешь, что с ним станется, когда он выпьет?.. (Обводит присутствующих торжествующим взглядом) А вот мне, будь любезен, двойную порцию! Приказ обер-ефрейтора!

«ПОИЛЕЦ»

А вот лично мною получен иной приказ обер-ефрейтора: не выдавать шнапс обершутце Циглеру.

ЦИГЛЕР (удивлённо)

Ты это сейчас как бы остришь?.. Запомни, парень, я на одну шутку дважды не улыбаюсь. (Вместе со всеми протягивает руку с кружкой.)

Солдат выкручивает пробку, разливает шнапс по подставленным кружкам. Наливает во все, кроме циглеровской. На немой вопрос поясняет.

«ПОИЛЕЦ»

Сегодня в полночь ты заступаешь в дозор возле родника. А дозорным шнапс не полагается.

ЦИГЛЕР (вскинувшись)

Ты спятил? Какой ещё дозор?! Я сегодня десять часов провел в секрете! В полной, к твоему сведению, неподвижности! Я с одного выстрела срезал красного бандита! Я…

«ПОИЛЕЦ» (равнодушно)

Приказ обер-ефрейтора Шлимана.

Он завинчивает пробку обратно, а получившие свои порции солдаты с насмешкой глядят на обнесённого хвастунишку-сотоварища.

ЦИГЛЕР

Какого чёрта?! (Порывисто встаёт) Я сейчас пойду и сам с ним поговорю.

«ПОИЛЕЦ» (равнодушно)

Хочешь — сходи. Но я бы не советовал.

ЦИГЛЕР

Почему?

«ПОИЛЕЦ»

Его днём начальство по телефону по полной поимело. Так что теперь он злой как собака. (Обводит взглядом собравшихся) Учтите! Я вам этого не говорил!..

5.15. ЗМЕЕВО БОЛОТО. НАТ. НОЧЬ

Свет, отбрасываемый скрытым облачной дымкой полумесяцем, настолько слаб, что в ночной тьме сейчас можно различить лишь отдельные контуры предметов на открытой местности. Однако Иван движется через болото уверенно, а главное — бесшумно. Во-первых, ориентиром ему служит рыжая точка костра, который немцы продолжают поддерживать на базовой стоянке лагеря. А во-вторых, он и в самом деле обрёл свойство видеть в темноте, даже глаза сейчас сверкают жёлтым, как у кошки… За спиной у Ивана привязан пустой молочный бидон (тот самый, что нёс покойный Сеня), а в руках — по трофейному термосу. Так что в эту вылазку он даже не взял винтовку: вся надежда на собственную бесшумность да на люгер за поясом вкупе с ножом за голенищем. По мере приближения Ивана к лагерю, рыжая точка костра становится всё крупнее. В какой-то момент Иван сворачивает к берегу. Добредя до твёрдой почвы, он оставляет здесь термосы и бидон и далее, уже посуху, крадётся к роднику налегке — разведать, что там да как у источника…

5.16. ЗМЕЕВО БОЛОТО. ОСТРОВОК БОЛЬШОЙ ЗМЕЙ. ВАЛУН. НАТ. НОЧЬ

Родник по-прежнему продолжает пульсировать, стекая тонкой струйкой ручейка в болото. Очередная, уже которая по счёту, тёплая, душная ночь. Заступивший в боевое охранение, незаслуженно, по его мнению, обиженный обершутце Циглер, вместо того, чтобы «бдить» на ногах, неуставно сидит на земле, упершись спиной в остывающий, дающий хоть какую-то прохладу, хорошо знакомый Ивану валун. Борясь со сном, Циглер смолит одну за другой сигарету, его карабин прислонён к камню. По-прежнему бесшумно здесь появляется Иван. Оценив обстановку, парень добирается до валуна с противоположной стороны, по ходу дела подобрав с земли пару камешков. Юркой ящерицей он забирается на вершину камня, оказавшись таким образом над головой Циглера. Отсюда Иван швыряет камушек в болотную воду, и обершутце, реагируя на отчётливый всплеск, настораживается. Иван бросает ещё один камушек. После второго подряд всплеска Циглер встаёт, берёт в руки карабин. В следующую секунду Иван спрыгивает сверху на сторону немца, приземляясь на ноги прямо за его спиной. Циглер даже не успевает среагировать на помеху сзади: левой рукой Иван взахлёст, вплотную притискивает немца к себе, а правую набрасывает ему на шею и начинает молча давить на яремную вену. Циглер пытается высвободиться из его объятий, но… Что может противопоставить кролик удаву? Жутковато блестят в ночи жёлтые глаза Ивана: сейчас они напоминают уже не кошачьи, а змеиные… Через пять-шесть секунд немец теряет сознание из-за недостатка кислорода и резкого падения притока крови к мозгу. Еще через какое-то время Иван разжимает объятия и помогает уже мёртвому Циглеру тихонько опуститься на землю. При этом, на всякий случай, оттаскивает и укладывает тело максимально подальше от ручья: живая вода — она всяко не для немцев… Жаль, Иван так и не узнает, что этой ночью он не просто убил очередного врага, но ещё и отомстил человеку, застрелившему мичманка Семёна.

Конец пятой серии

* Владимир Германович Богораз (известен также как Тан-Богораз, Богораз-Тан), 1865–1936. Русский революционер, писатель, этнограф, этнокультуролог и лингвист (исследователь чукотско-камчатских языков, языка азиатских эскимосов, эвенского языка). Беллетрист, общественный деятель и профессор ЛГУ.