Сто оттенков белого. Вся правда о том, как снимался клип SHAMAN с сотней невест в кадре

Корреспондент «Фонтанки» провела день в массовке на съемках нового клипа SHAMAN в белом платье, в неожиданном обществе и в изумлении. Рассказываем, почему в разгар процесса у участниц возник вопрос: «Что скажет мой муж и куда смотрит его жена», сколько организаторы съемок могли сэкономить за счет массовки и как у корреспондента в кульминационный момент оказалось две короны на голове и одна мужская ягодица в руке.

Спойлер: в набор традиционных ценностей проникло куда больше смыслов, чем планировалось.

Все началось с кастинга, о котором SHAMAN поведал стране в конце апреля. Кроме паспортных данных, от претенденток требовались фото и два коротких видео. И еще зачем-то рост в сантиметрах. В видео надо было сказать на камеру, каким из своих личных достижений гордишься, а потом показать себя целиком, а не только голову.

Как утверждает сам певец, на кастинг поступило около 10 тысяч заявок со всей России. Съемки назначили на 16 мая в Петербурге.

Ответ на мою заявку пришел буквально за пару дней до часа икс. К тому времени вовсю функционировал закрытый чат для отобранных в массовку девушек на 120 человек. И в чате назревала паника: что надеть?

Сначала помощник артиста успокоил участниц: мол, как бы пошли на концерт к любимому певцу, так и одевайтесь. Это не сильно помогло: оказалось, кто-то ходил на концерт в футболке с надписью «Я — русский», а кто-то — в вечернем платье и при полном марафете.

Наконец, в чат вошла художник по костюму. Она сообщила, что: шпильки — нельзя, обувь надо «на низком ходу», а одежду — в вечернем стиле. Никаких футболок или джинсов.

Спустя еще полдня поступила новая установка: все в белом! Белый костюм с шортами — можно. И только накануне съемок организаторы признались, что совершенно точно нужны именно свадебные платья. Фото платья и обуви к нему всем прислать в чат для утверждения художниками по костюму.

В рядах снова началась паника.

Те, у кого свадебного платья не нашлось, решили не сдаваться. В чат посыпались сообщения: «Это платье подходит? Ответьте срочно, стою в магазине у кассы!» С обувью вышла отдельная морока: то каблук не тот, то подошва слишком массивная. Женская взаимовыручка включилась на полную: обладательницы лишнего платья или туфелек на плоском ходу обещали привезти их с собой, чтобы выручить менее экипированных. Замелькали телефоны прокатов и адреса свадебных салонов, где вот только что кто-то видел недорогие венки с жемчужинками. Самые ловкие закупились детскими диадемами в магазине игрушек, справедливо рассудив, что в массовке камера все равно не зафиксирует тематическое несоответствие. Подсчитывать расходы некоторых участниц на мероприятие было страшно. Девушки тратились на билеты до Петербурга, гостиницу, прокат платья, маникюр, а еще — выезд парикмахера и визажиста на дом ни свет, ни заря. И признавались, что ради собственной свадьбы заморачивались куда меньше.

Накануне съемок выяснилось еще кое-что. Кормить не будут, поэтому перекусы брать с собой. Фоткаться и пилить видосики на площадке запрещено, телефоны придется сдать. Палить время и место съемок в социальных сетях тоже нельзя. Всем быть в полтретьего в Мраморном дворце желательно уже в платьях, потому что «там» переодеваться будет, скорее всего, негде, но при себе иметь еще один комплект просто нарядной, не свадебной, одежды.

Назревал вопрос, а будут ли пускать хотя бы в туалет, но задавать его вжившиеся в роль невест участницы, очевидно, постеснялись.

Вечером накануне поступили новые вводные: нужно 30 девушек для съемки эпизода в 11:30. Потом они смогут присоединиться к основной массовке.

Наблюдая все эти приготовления, я утешала себя тем, что «это все по работе». В шкафу нашлось вполне пристойное белое платье-ночнушка. Уцелевшую с позапрошлого брака фату я придавила к голове видавшей лучшие дни диадемой и в половине двенадцатого нарисовалась у ворот Мраморного дворца.

Пускали по спискам. Во внутреннем дворе уже было белым-бело от фатина, сатина, кружев и жемчугов с пайетками. Обстановка — спартанская: справа — ряд мусорных контейнеров, слева — с десяток металлических стульчиков, в углу — стол с двумя стопками бумаг, 20-литровая бутыль воды с помпой и при ней — две сиротские мисочки печенюшек. В окнах напротив мелькали огни и кто-то в белом. Оказалось, там вовсю идут съемки то ли с актрисами, то ли с моделями. Массовке велели ждать.

«А пока заполняем документы, девочки», — распорядился веселый продюсер Дмитрий.

Документов два: согласие на обработку персональных данных и договор о неразглашении. Причем неразглашение такой силы, что никакой репортаж писать нельзя. В самом тяжелом случае — штраф до полумиллиона рублей. Девицы подписывали бумаги, не вчитываясь. Впрочем, звериная серьезность документов с лихвой компенсировалась атмосферой легкого бардака: сама подписала, сама сложила в стопочку. Фамилии с паспортами, а паспорта — с лицами никто не сверял, в конце концов просто построили всех в шеренгу, посчитали по головам и убедились, что бумажек не меньше, чем голов.

Прошло два часа. Завитые с утра кудри печально обвисли, ноги затекли.

Во двор вышли гримеры. Девушек построили, придирчиво вгляделись в лица. Двоим велели убрать слишком яркую помаду. Салфетки и неяркую помаду пришлось искать по массовке, у гримеров при себе не было ничего.

Прошло еще часа полтора. Набежали первые облака. Стало холодать. Пайетки и жемчужинки осыпались на асфальт. Самые бодрые уже спели «Мы» и «Я — русский», сфотографировались с охранником, покурили в арке и посплетничали. Мол, Ярослав совсем стыд потерял, раз снимает клип на такой разнузданный сюжет — сто невест, а я один. Обсудили, куда смотрит его жена и какая она святая и терпеливая женщина.

Прошел еще час. Во двор начала подтягиваться основная массовка. Это была настоящая выставка достижений народного хозяйства в плане свадебной моды. Здесь были все оттенки белого, молочно-белого и белоснежного, платья-русалки и платья-зефирки, платья с шлейфами и платья с разрезами, тугие корсеты и многоярусные кринолины, было даже редкое татарское платье, полностью закрытое и с рукавами-крыльями. Девушки в этих платьях тоже были совершенно не похожи между собой: рост, цвет волос, комплекция, возраст (от 21 до 53 лет), города (от Праги до Ростова-на-Дону, не говоря уже о Москве и Ленобласти), все было разное. Так что оставалось загадкой, по каким критериям участниц выбрали из 10 тысяч претенденток.

Из недр дворца возникли помощник режиссера с ассистентом. Им требовалось 15 девушек для тайных творческих нужд. Белые платья тут же плотно сомкнулись вокруг. «Короче, выбери самых красивых», — сказала помреж ассистенту и сделала осторожный шаг назад. Потом еще один. Предвидя бунт, ассистент быстренько отсчитал по головам первых попавшихся и бросился наутек.

Оказалось, что в счастливую пятнашку затесались те, кто только что пришел, а девочки, ждавшие своего счастья с 11 утра, остались ни с чем. Одна из них заплатила за аренду платья 10,5 тысяч. Само платье в салоне оценили в 80 тысяч. Во имя справедливости стайка «одиннадцатичасовых» сгрудилась в арке и начала отгонять от себя тех, кто пришел позже. Оставалось гадать, что случится раньше: массовая драка невест или номерки, написанные синей пастой на руках.

Но тут во двор вышел продюсер Дмитрий с рулоном строительного скотча в руках. Ловко отрывая куски скотча, он продемонстрировал девушкам, как надо прямо сейчас заклеить каблуки и подошву обуви. Оказалось, что шпильки были запрещены не из сострадания к массовке, которой предстояло провести весь день на ногах, а ради сохранности ценного паркета во дворце.

Из дворца тем временем поступил инсайд — «пятнашку» построили «змейкой» и снимали ровно пять минут, причем камера проехалась по лицам только первых пяти девочек. Теперь они сидят во дворце на лестнице и ждут, как все. И еще им дали в руки картонки с надписью «SHAMAN, женись на мне». У одной из девочек от этой новости слегка вытянулось лицо: «Что, всем обязательно эту картонку брать? Что будет, если мой муж это увидит??» Так на пятом часу ожидания выяснилось, что отнюдь не все собрались тут с серьезными намерениями.

Позже выяснилось, что на «картонках» на самом деле было написано: «Будь моей женой. SHAMAN». Что, однако, не отменяло вероятных вопросов со стороны уже имеющегося мужа.

Еще через час стало очевидно, насколько серьезные намерения у артиста. Во двор вышла девушка-костюмер буквально с протянутой рукой: «Во дворце не хватает обручальных колец, у кого есть, одолжите, пожалуйста. Мы вам все вернем». И пошла вдоль шеренги невест, которые начали скручивать с пальцев колечки. Пригоршня золота в ладони костюмера росла. Хорошо, что никто не начал писать на руках номерки синей пастой. А то стало бы совсем тревожно.

Прошло еще часа два. Какой-то внятный перекус в пылу сборов почти никто с собой не взял, перебивались орешками и шоколадками. В четыре часа вечера продюсер Дмитрий сообщил, что для массовки заказали скамейки и они «уже едут», будут часа через полтора. В итоге скамейки так и не доехали, но во двор вынесли чайник с кипятком и чайные пакетики. Начал собираться дождь. Всех опять построили в шеренгу, художники по костюмам начали проверять, все ли правильно одеты. Несколько девушек переодели в «несвадебное» и увели во дворец снимать в качестве подружек невесты. «Если вы замерзли, можете накинуть куртки или пальто, если у вас есть», — сказала костюмер. Куртки или пальто нашлись у единиц — провести весь день под открытым небом никто особо не планировал. В конце концов массовке разрешили зайти во дворец. Некоторые тут же сели прямо на застеленные ковром ступени. Сверху выхватили еще человек десять и увели на съемочную площадку. Их тоже снимали минут пять, они бросали за голову букеты.

«Съемки должны закончиться в 20 часов, еще час будет у команды на разбор оборудования, скоро все закончим, — говорил продюсер Дмитрий. — Не волнуйтесь, снимем всех!»

На лицах массовки все явственнее читались отчаяние и усталость. Шел седьмой час вечера.

Наконец, всех снова вывели во двор, опять построили в шеренгу, шеренгу осмотрели костюмеры и гримеры. Потом вынесли черный пластиковый ящик, в который надо было сложить телефоны. Массовку из сотни изрядно замученных невест завели в просторный зал и построили в длинную очередь-змейку. Вдоль очереди опять пробежался костюмер и с кого-то снял слишком блестящую диадему, а с кого-то — фату не в тон платью. Очередь заняла практически весь зал и уходила в распахнутые двери, из-за которых лился голубоватый инфернальный свет.

«В камеру не смотрим, руки держим на уровне талии, — дала указание невидимая за светом софитов режиссер. — Раз, два, шаг вперед! Раз, два, шаг!» Очередь послушно шагнула. Потом еще раз. И еще. «Улыбаемся! Наконец-то замуж выходим!» — восклицал продюсер Дмитрий.

Когда с шагами было покончено, всех построили «как для общей свадебной фотографии»: первый ряд усадили на пол, второй — на стулья, а третий и четвертый остались стоять. Съемки, очевидно, выбивались из графика. «Те, у кого нет обручального кольца на пальце, прикрываем руку другой рукой! Если вы не спрячете руку без кольца, мы вас вырежем!», — надрывалась режиссер из-за световой завесы. Невесты смотрели на свет безучастно и, кажется, уже не понимали, что им говорят. Тогда продюсер Дмитрий произнес волшебную фразу: «Сейчас мы сделаем несколько дублей, а потом произойдет то, чего вы целый день ждали».

В зал вошел SHAMAN, одетый в свадебный фрак. Причем вошел довольно скромно, без какого-либо посыла в духе «а вот и ваша звезда, ликуйте». Однако массовка возликовала. Его пальцы были унизаны бутафорскими золотыми колечками, по десять штук на каждом. Артиста поместили в центр композиции из невест и композиция тут же ожила. Пока настраивали камеры, SHAMAN успел сказать что-то хорошее на ушко одной, улыбнуться другой, заглянуть в глазки третьей. Девушки таяли. Стало очевидно: можно критиковать SHAMAN за интонирование, разбирать по косточкам его тексты или смеяться над сценическими костюмами, но минимум одна сверхспособность у него точно имеется: искренне и просто любить свою публику.

Камера, в полной тишине зависшая над странноватой свадебной группой, несколько раз зафиксировала происходящее. В зале, наконец, включили музыку и начались танцы. Большинству невест пришлось развлекать себя самостоятельно, но нескольким особенно везучим участницам массовки довелось даже повальсировать с артистом. При этом с каждой он умудрялся танцевать так, как будто она — единственная в зале, но остальные нисколько не обиделись. Вероятно, у SHAMAN и правда есть некий скрытый талант многоженца. В его гареме точно бы никто не дрался и не писал номерки на руках. Надо сказать, весьма перспективное качество в наше непростое время.

Но самое веселое съемочная группа приберегла напоследок. Невестам велели сгрудиться поплотнее. Артиста им предложили поносить на вытянутых руках над головами. Чтобы его не покалечили при попытке оторвать от пола, на руки невест певца передали двое крепких мужчин из съемочной группы. Передали — и тут же отошли в сторонку. Долгожданное тело всем своим весом легло на женские руки, которые тут же потянулись к нему со всех сторон. Преимущественно, чтобы потрогать за пальчик или за бочок. Так что основная нагрузка пришлась на тех, кто оказался прямо под телом. Статная невеста в платье с открытыми плечами, видя, как спина певца опускается прямо ей на диадему, сорвала украшение с головы и практически вслепую стала размахивать им, чтобы передать кому-нибудь на время съемки. Но все руки поблизости были заняты — они тянулись к артисту. Так у меня на голове внезапно оказалось сразу две диадемы, а вытянутая рука угодила во что-то сравнительно мягкое. Надо опять отдать SHAMAN должное — он не дергался, не требовал вынуть палец из уха или откуда-либо еще, в общем, не капризничал и был полностью расслаблен. Вероятно, поэтому он показался всем, кому довелось подержать его на руках, таким тяжелым: как известно, человека сгруппировавшегося переносить гораздо легче, чем, например, того же человека, но без сознания. «Кажется, это был какой-то Электроник, а не SHAMAN», — говорили девушки позже.

Носить «Электроника» массовке пришлось трижды. Все это время SHAMAN на камеру изображал пение.

Наконец, все было снято. Массовка обступила певца, но его чуть ли не силой увели охранники. Всем вернули изъятые кольца, диадемы и телефоны и настойчиво попросили убраться из дворца как можно скорее. Часы показывали половину одиннадцатого вечера. В гардеробе невесты обнимались и благодарили друг друга за непростой день, проведенный вместе. Все сходились во мнении, что игра стоила свеч, но хотелось бы еще увидеть себя в клипе хотя бы на долю секунды. В чате участниц те, кого назначили подружками невест и отпустили со съемочной площадки пораньше, не скрывали своего разочарования. «Лучше бы я пять тысяч, которые вложила в макияж и прическу, потратила на аренду платья», — сетовала одна из девушек. «Просто до слез обидно», — признавалась другая. И только одна участница чата, которая даже не дошла до Мраморного дворца из-за внезапного тонзиллита, заметила, что «так быть не должно»: по-хорошему, массовке должны были организовать хотя бы питание. «Девушки, всё просто: вам нужно полюбить себя и своё личное время», — написала она.

Кстати, нехитрая арифметика показывает, что за счет сверхмотивированной массовки съемочная группа могла сэкономить около миллиона рублей и полностью отбить как минимум аренду дворца. Актерам массовки обычно платят. Допустим, по самой нижней планке — тысяча рублей за съемочный день — это уже 100 000. Питание — пусть будет 500 рублей на человека, итого плюс 50 000. Аренда свадебного платья — около 5 тысяч на человека (девушки заплатили в среднем от 6 до 10,5 тысяч), это еще полмиллиона. Плюс — обеспечение подходящей обуви. Плюс — каждую причесать и накрасить перед съемкой, а значит, оплатить работу стилистов и гримеров. Ну и пресловутые скамейки поставить во дворе, чтобы дамы во всем готовом не обтирали стены или ступеньки, как раз около миллиона и набежит. Для сравнения: стоимость аренды Мраморного дворца, согласно данным с сайтов кейтеринговых компаний, начинается от 400 тысяч рублей.

Но главное, конечно, не это, а получившееся в итоге художественное произведение. Текст песни «Мед», на который был снят клип с сотней невест, незамысловат: «Твои губы, как мед, и тает на сердце лед! Твоя красота убьет, кто любит — меня поймет». А вот в куплете уже интереснее: «Порхаешь, словно бабочка и жалишь, как пчела, меня ты в свои сети забрала». Между прочим, в этой строчке зашит очень глубокий смысл. «Порхай, как бабочка, жаль, как пчела» — девиз легендарного американского боксера Мухаммеда Али. В конце 60-х Али попытались призвать на службу для участия во вьетнамской войне. Но он демонстративно отказался приносить присягу, несмотря на угрозу судебного преследования, и тут же стал знаменем пацифизма. На суде боксер заявил, что «с вьетнамцами не ссорился». «Они не сделали мне ничего плохого: не называли меня ниггером, не ограничивали в правах, не линчевали меня. Хотите отправить меня в тюрьму? Пожалуйста! Но я не собираюсь ехать за тысячи километров, чтобы убивать бедных несчастных людей».

А еще Мухаммед Али был мусульманином. А традиция мусульман брать сразу несколько жен была продиктована тем, что мужчин после всевозможных войн оставалось мало, но о женщинах кто-то должен был заботиться.

Сам клип можно посмотреть здесь:

Венера Галеева

«Фонтанка.ру»