Чемпионка мира по тхэквондо Лилия Хузина: Сказала маме, что меня достали танцы, хочу драться

Петербурженка Лилия Хузина в 20 лет стала чемпионкой мира по тхэквондо. В интервью отделу спорта «Фонтанки» она рассказала о неизвестности перед турниром, нейтральном статусе и мечтах об Олимпиаде.

Тхэквондо оказался одним из немногих видов спорта, где россиянам разрешили участвовать в международных соревнованиях. Почти сразу отечественная команда улетела в Баку на чемпионат мира. Для этого, правда, пришлось согласиться на нейтральный статус и отсутствие каких-либо национальных символов. Под запретом оказались даже бело-сине-красный маникюр и плюшевые мишки. Тем не менее спортсмены из России завоевали на турнире пять медалей. Единственное золото принесла 20-летняя петербурженка Лилия Хузина, выступающая в весовой категории до 62 кг. «Фонтанка» поговорила с ней после триумфального возвращения в родной город.

— Сколько литров пота и крови вы пролили ради этой золотой медали?

— Не измеряла. Но я действительно долго шла к этой победе. С самого начала занятий этим спортом была такая цель. На самом деле ещё в прошлом году должна была ее достичь, но в силу того, что нам ограничили доступ к выступлениям на международной арене, получилось немножко с отсрочкой.

— Вы же узнали об участии на чемпионате мира буквально за несколько дней?

— Да. До последнего момента было неизвестно, едем или не едем. Было очень много своих нюансов, трудностей. Поэтому точно мы уже узнали, наверное, как приехали на тренировочную базу для подготовки — буквально за неделю, где-то так, за десять дней.

— Воскликнули ли «Ура!», когда прочитали новость?

— Ну как бы да. Ну слушайте, это было так: наконец-то, блин, ура, да, спасибо. Потому что мы жили в таком режиме: то едем, то не едем, то едем, то снова не едем. Постоянно жить в этом ожидании — это тоже так нервы мотает. Поэтому, когда все наконец решилось и мы узнали, что точно едем, была чисто рабочая такая радость.

— Вообще трудно было в таких условиях неопределённости готовиться и в конце концов собраться на эти соревнования?

— Да, было совершенно непросто. Потому что вроде как ты прикладываешь сверхусилия для подготовки к турниру, к соревнованиям, но до конца не знаешь, всё-таки поедешь ты на них или нет. И уже было в этом плане очень тяжело.

— Что вас в этих условиях, в этой обстановке каждый день заставляет заниматься, тренироваться? Вы же понимали, что всё это могло быть впустую.

— Наверное, всё-таки прежде всего вера. Вера в лучшее, что всё-таки всё это окупится, что все труды будут не насмарку, и нас всё-таки пустят, и всё будет хорошо. Так и получилось.

— Вы как-то для себя какие-то сроки ставили? В плане того, что если в этом году опять не получится, что делать дальше, вообще стоит ли продолжать или нет.

— Нет, вопрос продолжать или нет точно не стоял. Конечно, это было безумно тяжело в том плане, что за эти полтора года приходилось неоднократно встречаться на российских соревнованиях с одними и теми же соперницами. Мы уже друг друга наизусть знали. Но что нам оставалось? Только продолжать тренироваться и быть готовым.

— Это же был вообще ваш первый такой крупный международный турнир и сразу чемпионат мира.

— Да-да, так получилось, что да.

— Неплохой дебют получился.

— Ну да.

— Волновались, когда в Баку выходили из самолёта?

— Ну… Я выступала в предпоследний день, времени было достаточно. Волнение, да, чуть-чуть присутствовало, но всё-таки оно ближе уже было ко дню выступления.

— Как время проводили до начала своих выступлений?

— Гонка веса прежде всего. Поддерживали других участников, команды. Естественно, в зале смотрели бои, настраивались, высыпались. Но прежде всего нужно было изначально согнать вес.

— Насколько у вас жёсткая весогонка?

— Ну у меня не жёсткая. Обычно я не очень много сбрасываю, но в этот раз это было непросто.

— Сколько сбросили? За какое время?

— Наверное, килограмма четыре… Да, три-четыре килограмма. Получается, в течение двух недель это всё происходило.

— Ну да. Для того же Хабиба Нурмагомедова и других бойцов MMA, которые иногда по 10–15 кг сбрасывают перед боем, это раз плюнуть.

— Ну да-да. Но всё равно, надо учесть тот факт, что женский организм — он тяжелее переносит перепады веса. Да и девушкам в принципе тяжелее гонять, чем мужчинам.

— Как гоняли?

— Во-первых, это за счет корректировки питания, и естественно, физическая активность, тренировки в дополнительной одежде, бег, дорожки.

— Уже успели обратно набрать эти четыре килограмма?

— Четыре, наверное, нет, но какой-то да, всё-таки успелось.

— Вы говорите, болели за других ребят. Наверное, было непросто болеть в плане запретов? «Россия! Россия!» же нельзя было кричать, да?

— Ну конечно, да. Знаете, это не мешало нам сплотиться и быть полноценной командой и поддерживать сокомандников, дерущихся на корте. Всё равно слова поддержки были слышны, и всё было хорошо.

— Как выходили из ситуации?

— Ну как выходили… Просто это было как… Естественно, никаких кричалок и не покричишь, но поддерживали словами «давай, всё сможешь!», кричали имена. Вот.

— Что ещё было у вас под запретом? Читал, что даже за цветом маникюра следили.

— Да. Это стандартные правила. Еще было нововведение: совершенно не должно быть свободного края ногтя, чтобы всё было спилено «под корень», скажем так, чтобы цвет лака был либо прозрачный, либо белый, либо его вообще не было. И малейший какой-то оттенок розового — это сразу уже было… Конечно, замечание делали и говорили убирать.

— Розовый оттенок?

— Да-да, даже розовый.

— Розовый маникюр нельзя?

— Нет-нет.

— Чем розовый лак не угодил?

— Как я поняла, что в случае критической ситуации, чтобы было видно кровь на ногтях.

—Жёстко. Но, честно говоря, я спрашивал про национальные цвета, что даже ногти нельзя было красить в бело-сине-красный.

— Национальные цвета? Нет, это совсем нет. Раз уж какой-то оттенок, даже чуть розовый, то это… Конечно, яркие какие-то цвета нет, тем более.

— Но больше всего меня шокировало, что под запретом оказались матрёшки и медвежата. Они-то чем не угодили?

— Ну мы же выступали под нейтральным статусом, а для них это, видимо, считается символикой России, поэтому даже так нельзя, да. Нам главный тренер озвучил, что мы едем в нейтральном статусе, и у нас даже форма была нейтральная такая.

— В остальном каким было отношение к вам?

— Всё было отлично, хорошо, никаких нареканий нет. Всё спокойно, такие рабочие товарищеские отношения.

— В теннисе вон некоторые руки россиянам и белорусам не подают. У вас как?

— У нас по этикету нужно пожать руку сопернику и тренеру. Абсолютно всеми это было соблюдено — спортсменами и тренерами.

— Вы всего провели шесть боёв. Я перед нашим разговором спросил экспертную оценку у главного тренера сборной Петербурга по тхэквондо Ильи Пака по каждому из боёв. Он говорит, что первые два вы прошли почти на одном дыхании.

— Ну да-да. Слушайте, не знаю, наверное, со стороны так казалось. Но первый бой, как правило, всегда такой разминочный как бы, нелёгкий. Это и продышаться надо, и почувствовать. Да, он был несложный, но и совсем таким прям лёгким я бы его не назвала. Нет, по сравнению с финалом и полуфиналом это, конечно же, совершенно другая история. В первом бою я встречалась со спортсменкой из Австралии, а во втором — из Македонии.

— А вот в третьем, по словам Ильи Филипповича, было уже чуть больше напряжения, но вы тоже относительно легко справились.

— Ну да-да. Против меня была немка, и мне показалось, что уверенно там было.

— Самым сложным, по мнению Ильи Филипповича, для вас получился четвертьфинальный бой.

— Ну… Он был сложный тем, что девочка была действующей чемпионкой мира, и если смотреть со стороны, то в росте она значительно выше меня. И это не пара сантиметров. Она где-то на голову выше меня была. Это ощущалось, но там тоже получилось грамотно отработать, как по мне. Ну да, было непросто вот именно из-за габаритов, и не всегда срабатывает у нас электроника, поэтому… Какие-то баллы можно было и доставить.

— Хай-кик удалось провести?

— Вы имеете в виду в голову удар?

— Да.

— Насколько я помню, да. Да, получилось. Несмотря на то, что соперница была очень высокая, я дотянулась.

— Полуфинал вы тоже уверенно относительно прошли.

— Ну полуфинал, знаете, это… Был такой регламент, что после четвертьфинала была достаточно большая пауза — порядка трёх часов. То есть ты уже успеваешь и остыть за это время, и нужно заново настраиваться. Вот, поэтому я… Это был непростой бой на самом деле. Я была взволнована, наверное, больше, чем когда-либо перед каким-либо боем в своей карьере.

— Это пауза так сказалась?

— И пауза, и само понимание, что это уже полуфинал — одна ступень до финала.

— На финал с бразильянкой Каролиной Сантос тогда с какими эмоциями выходили?

— Естественно, это тоже было волнительно, но уже не настолько сильно, потому что с соперницей по финалу я уже встречалась и примерно знала, в какой манере придётся работать. Ну и, наверное, понимала, что назад пути нет, только вперёд.

— И вот вы побеждаете. Какие ощущения?

— В первую очередь, естественно, безумная радость, что это получилось, что достигнута намеченная цель.

— По-моему, там решающее очко как раз ударом в голову было?

— Нет, решающее очко я заработала ударом в корпус. А в голову я уже доработала, когда соперница на меня пошла.

— В итоге вы четвертая в истории России чемпионка мира по тхэквондо и вторая среди женщин. Осознаете величие момента?

— Наверное, да.

— Говорят, что вы вообще с танцев начинали.

— Да. Я в принципе росла в спортивной семье и не только танцами занималась. Даже плавание было где-то. А танцы… непосредственно перед тем, как уйти в тхэквондо, я занималась акробатическим рок-н-роллом.

— А почему ушли в тхэквондо?

— Не поверите, но вообще я очень хотела в бокс пойти. Цель была бокс, но мама очень боялась, что мне сломают нос, и это будет неоднократно, и вот отдала меня в тхэквондо. Ну она даже не отдала, а она сказала мне… У меня мама по профессии преподаватель физической культуры, на тот момент она работала в общеобразовательной школе и сказала мне, что вот у нас есть тренер в школе, он ведёт занятия по тхэквондо, хочешь — иди.

— Имя тренера?

— Пак Андрей Филиппович, с которым я до сих пор работаю.

— А с чем связано такое стремление боксировать? Вы были драчуньей?

— Нет, это совсем не так. Просто в рок-н-ролле всё было очень несправедливо. Как это сказать, необъективный это вид спорта. С самого раннего детства девочки очень сильно конкурируют друг с другом. Порой доходит до совсем нечестных способов. Всякие интриги были, присутствовали.

— Битое стекло подсыпали в туфли?

— До такого, слава богу, не доходило, но вплоть до того, что если ты будешь дружить с ней, то я с тобой не буду дружить. Это все меня потихоньку начинало доставать. В какой-то момент я пришла к маме и говорю: меня уже достали эти девочки, не хочу вообще с ними иметь ничего общего, я ухожу в бокс, я хочу драться, я хочу всех побить, они мне не нравятся.

— Ну да, в этом смысле бокс более объективный вид спорта.

— Ну да.

— Вы довольно рано стали побеждать: уже в 14 лет привезли золото с первенства Европы среди кадетов.

— Да.

— Уже тогда понимали, что всё всерьёз и надолго?

— Ну да, конечно. На это и был расчёт, хотелось этого, да.

— Говорят, опять же, что вы очень не любите проигрывать. Сильно себя после неудач закапываете?

— Скажем так, да, есть такое. Наверное, это в силу того, что рано начала выигрывать, и чаще, может быть, были выигрыши, чем проигрыши. Вот, и поэтому с проигрышами, конечно, очень тяжело приходится справляться.

— Ваши творческие планы?

— Дальше будет серия гран-при. Надо сейчас наработать очков на гран-при, и дальше у нас Европа по олимпийским весовым категориям. И уже, конечно же, конечная цель — это Олимпиада.

— Если допустят, опять же, да?

— Да-да, надеемся.

— 28 июля будет решение МОК по допуску. Ждете с замиранием сердца?

— Пока что да. Пока что, конечно, нечего ждать, потому что у меня недостаёт очков. Но если всё так хорошо пойдёт, вполне возможно, очень надеюсь на это, что допуск дадут.

Записал Артем Кузьмин, «Фонтанка.ру»