«А кто здесь автор?» Вторая ярмарка современного искусства «1703» показала нового художника, коллекционера и зрителя

Недокрашенная батарея в роли колонн античного храма, керамические инопланетные существа, композиции из саморезов и просто ткань на подрамнике по соседству с вполне привычными скульптурами, живописью и цифровыми инсталляциями — ярмарка современного искусства «1703» прошла во второй раз в петербургском Центральном выставочном зале «Манеж».

Мероприятие называют мостом между художниками, галереями и коллекционерами — а теперь еще и зрителями. За пять дней работы ярмарки ее посетили 15 тысяч человек. Проект, инициированный ПАО «Газпром» и организованный при поддержке Комитета по культуре Санкт-Петербурга в прошлом году, собрал 22 галереи-участника, в этом их было уже 36. По словам управляющего директора ярмарки «1703» Алисы Преснецовой, среди них художественные институции из Москвы, Калуги, Санкт-Петербурга, Нижнего Новгорода и впервые иностранный участник — галерея Ambidexter из Стамбула.

Вице-губернатор Санкт-Петербурга Борис Пиотровский назвал ярмарку одной из главных точек современного искусства города, страны и мира.

— В прошлом году, когда мы впервые провели ярмарку современного искусства, за четыре дня ее посетили более 10 тысяч человек, многие начали формировать частные коллекции, — заявил он на открытии. — В этом году, году 320-летия Петербурга, мы продолжаем эту традицию.

— Этот проект — часть большой работы по сохранению и развитию искусства, которую «Газпром» проводит совместно с правительством города, — отметил Вадим Навоенко, генеральный директор Фонда поддержки культурных инициатив «Газпрома». — Получается наладить качественный диалог прошлого с будущим, традиций и новаторства. Приятно видеть, что дебютировавшая год назад ярмарка уже стала событием, которого ждет как профессиональное сообщество, так и широкий круг людей.

Основную часть, где все представленные работы можно было приобрести, дополнили два некоммерческих проекта — выставочный проект «Город» из корпоративной коллекции Газпромбанка и экспозиция «Ленинградская пейзажная школа» из собрания KGallery.

Прямо здесь же, на ярмарке, благодаря развернутой культурно-образовательной программе можно было разобраться и с вопросом непонимания современного искусства — поговорить с галеристами, послушать лекции и спросить про галерейный бизнес, арт-технологии, коллекционный дизайн, молодое искусство и образование в творческой индустрии любой желающий мог в рамках масштабного лектория и арт-медиаций.

Широко в экспозиции второй ярмарки была представлена фотография. Московский центр визуальной культуры Beton привез работы трех современных фотографов. Среди них китайский фотохудожник Алмонд Чу, который в своих сериях фотопарадов исследует общность народа.

— Когда Гонконг присоединился к «большому Китаю», одинаково одетые люди мирно шли по городу, ничего не высказывая, — рассказал Максим Ковешников, директор центра визуальной культуры Beton. — Художник в своих работах исследует сам феномен парадов, снимая самого себя в одинаковой одежде в значимых местах. Второй герой нашего стенда — Саша Генцис, в серии «Управляемые небеса» исследует стремление человека к воздушным мирам.

Две самые большие работы стенда галереи принадлежат творческой группе «Гром», куда входит фотохудожник Ольга Мичи, историк фотографии Алексей Логинов и искусствовед Артем Логинов. Это всего два из 24 сюжетов их проекта «Жилище будущего», задающего вопрос о том, что человечество сохранит в своем развитии и покорении других миров.

Многие из галерей экспериментируют с искусственным интеллектом и нейросетями. Относительно недавно цифровые галереи стали активнее присутствовать на ярмарках — это значит, что этот вид искусства «выходит из сумрака», и не последнюю роль в этом сыграла пандемия ковида.

— Миссия нашей галереи — выводить цифровое искусство в офлайн, — говорит Анна Смирнова, куратор и креативный продюсер Generative gallery. — Мы все привыкли видеть его в интернете и соцсетях, и в некоторых случаях даже непонятно, искусство это или нет. У нас на стенде галереи представлено три вида цифрового искусства — диджитал-произведения «в чистом виде», доступные к покупке в виде NFT, фиджитал — нечто среднее, когда в физическом объекте есть цифровой элемент, и непосредственно сами физические объекты, плотно связанные с темой технологий по смыслу или созданные с их использованием.

Цифровое искусство долгое время не присутствовало на ярмарках и его словно не видел арт-мир из-за его нематериальной природы, считает Анна Смирнова. Во-первых, оно существует в онлайне, где его сложнее оценить, во-вторых, оно создается не только художниками, но еще и технологиями, программами, нейросетями, так что встает резонный вопрос: «А кто здесь автор?»

— После пандемии весь мир обратился в онлайн, в том числе и арт-мир стал более лоялен к разным онлайн-практикам, — продолжила она. — Галереи и музеи, самые консервативные игроки арт-рынка, теперь познают цифровое искусство. А популяризация NFT сыграла роль для его продвижения в целом, хотя оно неново и берет свои истоки еще с начала прошлого века. И автор здесь, безусловно, художник, а технологии — его инструменты или соавторы, как в случае с нейросетями.

Алексей Петровичев, куратор проектов «Крокин Галереи», счел активное развитие цифры, скорее, негативным трендом.

— Проблема современного арт-рынка — отсутствие серьезных профессионалов среди художников, — пояснил он. — Для художника все стало очень доступно, уходит момент рукотворности в искусстве, и его подменяют искусственный интеллект и виртуальные технологии — на мой взгляд, это несет отрицательный заряд. На нашем стенде мы представили только аутентичное тактильное искусство в противовес этому тренду.

— Ярмарка — место встречи художников и галеристов, где можно других посмотреть и себя показать вне конкурентной борьбы, в отличие от выставок, претендующих на смысловую концепцию, — считает Кристина Романова, куратор Grabar gallery. — Здесь представлен настоящий микс коммуникаций, когда слышишь мнения разных категорий аудитории и получаешь срез впечатлений. Как-то раз охранник сфотографировался при монтаже на фоне одной из наших работ со словами: «Моей жене это точно понравится». Вот это и есть тот самый формат встречи со зрителем, многоликим и разным.

Участники ярмарки много говорили о новых людях — почти каждый собеседник «Фонтанки» отмечал зарождение новой формации как коллекционеров, так и художников, также отметили смену портрета посетителя.

— На данный момент в России вырос прекрасный пул коллекционеров, поколение людей от 35 до 50 лет, которые хотят жить в окружении красивой архитектуры, дизайна и качественного искусства, — говорит Галина Леонтьева, директор Marina Gisich projects. — Они активно смотрят на российских авторов и стремятся к поглощению нового культурного среза, их отличает желание углубиться и создавать коллекции, а не покупать «декорации». Причем за последние десять лет количество таких людей увеличилось. Они обладают великолепной насмотренностью не только в России, они понимают, что такое, например, Венецианское биеннале современного искусства или ArtBasel (топовые международные форумы искусства. — Прим. ред.). При этом коллекционер начала нулевых и сегодня — это разные портреты. Те, кто поддерживал галереи в тот период, сегодня переключились на что-то другое или вовсе перестали коллекционировать. Подобные мероприятия, где представлено искусство хорошего профессионального уровня, повышают шансы убрать у обывателя внутренний барьер непонимания современного искусства, помочь воспринимать его более серьезно, а не просто как эксплуатацию эпатажа.

— Появился новый срез коллекционеров — если раньше это были крупные имена, «тяжеловесы» отрасли, то сейчас молодые бизнесмены стали активно вкладываться в искусство, — подчеркнула Кристина Романова. — За последние годы изменился международный баланс, мы оказались в своей «кухне», хоть и не отрезаны от мира. Из-за этого меняются амбиции художников, пересматривается ценовая политика. Но при этом спрос на художественные работы возрос, продаваться стало больше, причем именно коллекционерам, которые воспринимают искусство как инвестицию.

— Безусловно, появилось новое поколение художников, под которое заточено новое поколение коллекционеров, — добавил Александр Петровичев. — Собраниями западного искусства уже никого не удивишь, так что у нас в подборе коллекций преобладает локальный акцент. В художественной среде возникает внутренний невербализованный диалог, когда художники понимают, как предложить коллекционерам именно то, что они сами интуитивно ожидают от художников.

— Основная задача рынка сегодня — понять целевую аудиторию и изменение портрета клиента — приобретателя произведений искусства, а за последние лет пять он действительно изменился, — отметила Елена Куприна-Ляхович, основатель Е.К. Арт-бюро. — Как именно — предстоит выяснить. При этом нам как москвичам отдельно интересно посмотреть на петербургского клиента.

— Самое важное сейчас это поддержка галерей, — продолжила Галина Леонтьева. — Мы благодарны инициаторам ярмарки, так как все стенды для галерей здесь бесплатны и можно показать художников, ничем не рискуя. Мы много ездили по международным ярмаркам Европы и США, где стенд на 4 дня стоит 30–50 тысяч долларов — помимо транспортировки, билетов и проживания сотрудников. Для небольшого галерейного бизнеса это рискованная история, ведь могут ничего и не купить. Поэтому и везут на эти ярмарки не то, что хочется показать, а то, что точно, как кажется, можно продать, чтобы окупить затраты. В Прибалтике и некоторых европейских странах городские муниципалитеты покрывают часть подобных расходов, так как галереи — носители имиджа своей страны. Поэтому они могут позволить себе больше рисков, чаще участвовать в подобных мероприятиях.

— Раньше считалось, что, имея трех клиентов, галерея может прекрасно жить — и с высоты 30 лет работы я могу сказать, что это действительно было так, — говорит Елена Куприна-Ляхович. — Теперь количество клиентов увеличилось, но вместе с этим упал и средний чек. Чтобы обслуживать столько клиентов, галереям нужно больше сотрудников, так что теперь стоит задача выстроить эту новую экономику.

Еще один важный вопрос — барьер между искусством и зрителем, который традиционно «это современное искусство» не понимает.

— Этому барьеру непонимания, думаю, лет 200, — считает Алексей Петровичев. — Многие неподготовленные зрители думают, что все намного проще, чем кажется, а все наоборот — сложнее, чем таблица Менделеева. Надо просто довериться художнику и не искать в произведении то, чего там нет. Мы же не понимаем Моцарта полностью, когда его слушаем, но мы доверяем музыке.

Анна Смирнова убеждена, что нужна некая образовательная база, а диалог с аудиторией, который происходит на площадках ярмарки, — хороший индикатор.

— Приходит много публики, а раз люди уже пришли, значит, они интересуются, задают вопросы, выстраивается диалог, — полагает она. — Сначала посетитель спрашивает, в чем разница между телевизором и тем, что происходит у нас на стенде на экране, а потом приходит понимание, что у нас представлено именно художественное произведение, созданное при помощи технологий.

— В России, например, фотографию воспринимают как документальный инструмент фиксации события или предмета, а мы постоянно говорим, что это может быть фотоискусством и фотографа можно назвать фотохудожником, — продолжил Максим Ковешников. — В конце 19-го — начале 20-го века было течение живописной фотографии, когда фотографы делали художественные снимки. Современная фотография делает то же, используя ИИ и доступные сегодня инструменты, а это уже совсем другой посыл для художника.

— Барьер, безусловно, есть, — подтвердила Галина Леонтьева. — Современное искусство — это такая интеллектуальная игра, своего рода ловушка. Непонимание происходит потому, что у нас потеряна традиция посещений выставок современных художников и коллекционирования. Мы практически не видели на высоком массовом уровне выставленных работ художников андерграунда 70–80-х, мы перепрыгнули сразу в современность. И это очень сложно для человека, у которого не было 30 лет фестивалей и форумов современного искусства, как в Европе и Америке. Но мы быстро учимся. Когда начинаешь отдавать деньги за что-то, очень быстро начинаешь разбираться и из простого покупателя быстро превращаешься в хорошего уровня эксперта. Некоторые сегодняшние коллекционеры даже лучше галеристов знают современных художников и могут отличить подделку от оригинала.

— Современное искусство было всегда непонятно, оно становится понятно массовому зрителю примерно лет через 100, — говорит Елена Куприна-Ляхович. — Но тех, кто сегодня ходит в музеи и на выставки, можно назвать элитой нации, ведь они пришли потому, что хотят разобраться. Хотелось бы, чтобы прижилась формула «Я не понимаю и хочу понять» вместо «Я не понимаю, и поэтому мне неинтересно».