Дважды отверженные. Что произойдет, если по требованию депутатов Маше запретят превращаться в Мишу

В Советском Cоюзе не было ни секса, ни трансгендеров. Но первая операция по смене пола была выполнена в 1972 году… Врачи понимали, что это жизнеспасающие операции. Без них — либо суицид, либо пожизненная психушка. Депутаты Государственной думы предлагают операции запретить. И вообще запретить смену пола.

30-летняя инженер Инна испробовала все, чтобы избавиться от неприятия своего пола: отношения с мужчинами через отвращение, гипноз, гормонотерапию. В 1968 году московский профессор Владимир Демихов нашел для нее выход: попросил латвийского врача Виктора Калнберза, специалиста в области фаллопротезирования, помочь пациентке. У Калнберза все получилось за 9 операций, они проводились в 1970–1972 годах. Это был первый случай удачной хирургической смены пола в СССР, за которую доктор получил выговор от министра здравоохранения и запрет на публикации о ней. Операция была прорывом в медицине, но вместо признания — «спасибо, что не посадили». Хотя уже в 1975 году «способ хирургического лечения гермафродитизма» — методику хирургической коррекции пола — в стране зарегистрировали как изобретение: впечатлила история Инны, которая, став Иннокентием, вышла замуж, точнее, женилась, создала семью. Хирург выполнил ещё несколько таких операций, ему дозволялось. Другие делали это подпольно до 1989 года. Академик РАН Виктор Калнберз умер в 2021 году, когда его метод хирургии давно был усовершенствован.

Трансгендерство не блажь, а горе

Почему даже в советское время, когда все «инакое» отправлялось в психиатрические больницы, операции по смене пола были хотя бы относительно возможны?

«Как доктор говорю: появление в семье ребенка с гендерной дисфорией, даже если она проявляется, когда он становится взрослым, — большое горе. Такие же чувства испытывает семья, в которой ребенок рождается инвалидом, — говорит Владимир Фесенко, уролог-андролог, кандидат медицинских наук. — И так же, как инвалидам, государство должно им помогать, чтобы они оставались полноценными членами общества. Я занимаюсь этой проблемой — социальной и медицинской — с 1990-х годов с профессором Владимиром Михайличенко, когда СЗГМУ им. Мечникова был еще ГИДУВом — на клинической базе в Александровской больнице. Это особая категория пациентов, не следует людей с гендерной дисфорией путать с представителями ЛГБТ. Их мало — 1 на 40–100 тысяч населения. Оперируются, понятно, не все. Долгие годы мы были единственной государственной клиникой, в которой такие операции выполнялись, они штучные, максимум 10–12 в год. Последняя операция в Александровской больнице выполнена 5 лет назад. Зачем делать из этого проблему вселенского масштаба, непонятно. Запрет на смену пола на демографическую ситуацию никак не повлияет, а вот на психологический климат в семьях этих людей окажет влияние точно».

Кто такой трансгендер? Человек, который ощущает себя личностью не того пола, в котором он родился. При этом часто трансгендерность не связана с сексуальной ориентацией. Он вынужден менять пол, чтобы достичь гармонии с собой и адаптироваться в обществе, в котором чувствует себя некомфортно в качестве мужчины, будучи «внутри» женщиной, или наоборот. Кому-то достаточно гормональной терапии, чтобы человек мог смириться с телом, доставшимся с рождения, и не испытывать отвращения при взгляде на свои гениталии, не впадать в депрессию. Кто-то должен измениться радикально, и ему нужна операция как последний этап.

По действующим в России правилам для смены пола трансгендер должен пройти длинный путь. Первый шаг — обращение к психиатру. Трансгендерность — не психиатрический диагноз, это синдром расстройства половой идентификации, но с ним тоже надо наблюдаться у психиатров или психотерапевтов. Для смены пола специалист устанавливает это расстройство и направляет на комиссию по освидетельствованию людей с гендерной дисфорией. Обычно в нее входит психиатр, сексолог, медицинский психолог, могут быть включены эндокринолог, уролог или гинеколог.

В Петербурге до 2021 года были две государственные комиссии и минимум две — в частных клиниках. Самая известная — комиссия под руководством психиатра Дмитрия Исаева при СПбГПМУ — перестала существовать после смерти руководителя. Медицинским психологом в ней работал Александр Лазарев.

«У нас был такой порядок: обследование у психиатра и психолога человек проходил до сбора комиссии — эти специалисты устанавливали, что человек психически здоров, что у него есть/нет трансгендерность. Если человек показывал заключение психиатра, в котором сказано, что ее нет, мы не рекомендовали идти на комиссию. Поэтому у нас было немного таких, кому не выдавали положительное заключение (их получали около 20 человек в месяц). Только если были сомнения в правильности установленного психиатром диагноза, комиссия проводила свое обследование, — рассказал «Фонтанке» психолог Лазарев. — Как и другие комиссии (их в городе несколько), мы проводили комплексное обследование на наличие гендерной дисфории, исследовали гендерную идентичность, исключали другие расстройства, которые могут давать схожие симптомы. Оценивали готовность пациента к гендерному переходу и информировали его о доступных процедурах. После комплексного обследования комиссия выдает два документа: заключение о соответствии жалоб диагнозу из МКБ-10 (Международная классификация болезней 10-го пересмотра. — Прим. ред.) и положительное заключение на изменение гендерного маркера (половую переориентацию)».

Сейчас в Петербурге работает одна государственная комиссия — в Городском сексологическом центре. Его руководитель Людмила Прыткова отказалась даже отвечать на вопрос «Фонтанки», работают ли эксперты, ссылаясь на то, что все растеряны и определенности никакой нет. Хотя пока никакого запрета на работу с трансгендерами не существует и все остается по-прежнему.

При отсутствии государственных комиссий они появляются в частных клиниках, достаточно лицензировать этот вид деятельности. Стоимость всех процедур для получения заключения одинаковая всюду — около 30 тысяч рублей.

Следующий этап — ЗАГС и замена документов. Когда Миша стал Машей, он принимает решение — достаточно ли приема гормональных средств и внешних изменений (прическа, одежда) или надо идти к хирургу, который создаст физические признаки принадлежности к тому или иному полу.

«Обращающихся к хирургам трудно посчитать. К примеру, фаллопластика и вагинопластика — очень дорогие и не все могли себе их позволить. Кому-то достаточно для снижения уровня дисфории гормонов и косметических операций, кому-то нужно удалять грудь. Каждый выбирает кардинальные изменения в себе в зависимости от предпочтений и финансов. Какие-то операции люди делали в других странах из-за более подходящей стоимости», — говорит Александр Лазарев.

Все эти этапы, за исключением обивания порогов ЗАГСа по поводу новых документов (было время, когда даже с положительным заключением комиссии это делалось через суд), по сути, и есть помощь людям с расстройством половой идентификации. «Не существует никакой терапии гендерной дисфории, кроме помощи в социализации в другом гендере. А это комиссионное освидетельствование, гормонотерапия, операции и последующая психологическая помощь», — поясняет Лазарев.

«После хирургического вмешательства наши пациенты нуждаются в психологической реабилитации — регулярном, хотя бы раз в полгода, общении с психотерапевтом, — объясняет Владимир Фесенко. — Хорошо, если человек поменял сразу круг общения, завел семью (часто они выбирают в пару мужчину/женщину с детьми), работу. О том, как складывается жизнь после смены пола, рассказывали пациенты, которые поддерживали с нами связь, высылали свои фото с семьями в новой жизни. Они становились менеджерами, рабочими на производстве, у меня был пациент, который стал водителем трамвая. Другие после операции говорили: «Прощайте, никогда не вернусь к этой части своей жизни» — и захлопывали дверь. Как правило, это те, кто был измучен своим непростым состоянием. В государственные клиники чаще ведь обращаются дезадаптированные люди, малообеспеченные. Мы никогда не коммерциализировали операции по смене пола, исходили из того, что это не пластическая хирургия, а элемент комплексной терапии психиатрического заболевания, но даже небольших средств у наших пациентов не было. Чтобы заработать деньги на прохождение экспертизы (30 тысяч рублей), на операцию (с оплатой койко-дня — до 70 тысяч рублей), другие изменения в себе, были и такие, кто вынужден был заниматься проституцией. Им очень нужна реабилитация после всего.

В первом чтении Государственная дума приняла законопроект, который «устанавливает полный запрет на осуществление медицинских вмешательств взрослым, направленных на смену пола, а также исключающий государственную регистрацию смены пола без операций».

Депутаты предлагают отказаться и от новой версии Международной классификации болезней (МКБ-11): в ней транссексуализм называют не болезнью, а состоянием, а педофилию — педофильным расстройством. Врачи недоумевают — на практике это мало что меняет, а отказаться от международной классификации невозможно, по ней живет весь медицинский мир.

«В МКБ-11 есть диагноз «гендерное несоответствие», который отнесен к состояниям здоровья. Принятие этой версии МКБ не сильно изменило порядок гендерного перехода в России, — объясняет Александр Лазарев. — В Петербурге была создана рабочая группа, мы разработали клинические рекомендации в 2020–2021 годах и направили в Минздрав, я готовил часть по психическому здоровью».

Министр здравоохранения Михаил Мурашко успокаивает депутатов, говорит, что переход на МКБ-11 запланирован на 2025 год, Россия может отказаться от каких-то новых подходов и кодов из нее, имея в виду и трансгендерство. А врачи надеются, что Минздрав сможет убедить депутатов и в том, что отказ от помощи, которую может предоставить современная медицина трансгендерам, приведет к тому, что их ждет либо деградация личности, либо суицид (именно этим чаще всего заканчивалась их жизнь в Советском Союзе и в России начала 1990-х, если не упекали в психиатрические клиники). Отказываться от оказания им помощи бесчеловечно, уверены собеседники «Фонтанки».

«Мальчики, которые отождествляют себя с противоположным полом, становясь взрослыми, без медицинской помощи в 30% случаев совершают суицидальные попытки. А до них прибегают к самооскоплению. И такие пациенты были в Александровской больнице — в психосоматическом отделении», — говорит Владимир Фесенко.

В МКБ-10 трансгендерность была заболеванием под кодом F-64. Теперь на Западе она не будет считаться заболеванием, значит, менять пол можно по желанию? Это тоже совершенно неправильно, для человека может иметь катастрофические последствия. Для такого решения обязательны железные показания.

«Предложения по изменениям в законодательство Минздрав взял на экспертизу. Надеюсь, что в число экспертов обязательно войдут психиатры и психотерапевты, потому что они — главные эксперты по дисфории гендерной идентичности», — говорит Фесенко.

Но войдут ли? «Фонтанка» спросила об этом главного психиатра Минздрава, профессора, члена-корреспондента

РАН Зураба Кекелидзе. Он ответил, что не занимается этой темой.

Депутат Государственной думы Петр Толстой написал после единогласного голосования по законопроекту в своем телеграм-канале: «Это не очередная запретительная инициатива Госдумы, это ещё один концептуальный шаг в сфере защиты национальных интересов». В результате этого шага у психиатров работы прибавится, говорят врачи, — придется лечить суицидников, наркоманов и алкоголиков, соответственно, у инфекционистов прибавится пациентов с ВИЧ и другими инфекциями, передающимися при опасном употреблении наркотиков и нетрадиционном сексе.

Ирина Багликова, «Фонтанка.ру»