Где родился, прославился и поселился «Комик-трест»

На карте Петербурга у Натальи Фиссон, худрука Театрального товарищества «Комик-Трест», заслуженной артистки РФ, — три знаковые точки. В одной родился «Комик-трест», в другой его актеры «проснулись» знаменитыми, в третьей — получили постоянную прописку. Где и как это было, она рассказала «(От)личному Петербургу».

Легендарная «Бродячая собака», центр творческой жизни Петербурга Серебряного века, была подвалом в 1989 году, когда я впервые туда попала. Как говорили потом, за последние более чем 70 лет стала первым представителем творческой профессии, который переступил ее порог.

Мне позвонила кинокомпания, снимавшая документальный фильм о Ленинграде. По задумке авторов, в нем были художественные вставки с как бы собирательным образом блоковской незнакомки. В костюме начала XX века меня снимали на Невском, в других исторических местах. Одно из них было странным: мы вошли во двор, открыли дверь в полуподвал. Пахло сыростью, внутри стояла вода — мы бросили прямо в нее доски, по ним прошли в полутьму. Непонятно было, зачем снимать в месте с риском свалиться в воду — сухой подвал в Ленинграде можно найти.

Мне объяснили, что это подвал не простой, это — «Бродячая собака» Художественного общества интимного театра, завсегдатаями которого были Анна Ахматова, Николай Гумилев, Игорь Северянин, Саша Черный, Осип Мандельштам. На здешней сцене читали свои стихи Маяковский и Есенин, на столе танцевал Нижинский.

Полтора года спустя позвонил взявшийся за возрождение «Бродячей собаки» Владимир Склярский. Мы как раз доделывали спектакль «Чушь во фраке». Сказал, что открыл «Бродячую собаку» и к нам едет конгресс соотечественников из-за рубежа — несмотря на то, что напуган путчем. Надо хорошо их встретить. Пригласил выступить со своим номером: «Вы же кабаре? Как вы называетесь?» Я не произнесла ответ «никак».

Мы тогда жили на Старо-Невском и ночью вышли погулять — подумать над названием, догуляли до Смольного собора и придумали — «Комик-трест».

Зарубежных гостей встречали в такой «Собаке», которую мало кто видел. Склярский принес какие-то старые декорации и повесил на еще не отремонтированные стены, еле успел к приезду гостей откачать воду и уложить на пол какие-то доски, нашел разномастные стулья, столы закрыл скатертями — точнее, павловопосадскими платками.

Мы вошли в святая святых — помещение, в котором выступали великие поэты и певцы. Ничего, что пахло сыростью, это неудобство, как и неустроенность в целом, компенсировал самый известный в те времена спирт «Рояль». Общение с русскими аристократами было удивительным: мы слышали давно забытые слова вроде «лорнировать», рассказы о встречах с великими князьями в Александринском театре. Перед ними мы выступили как «Комик-трест» впервые и признались в этом Склярскому. А он сказал: «Это волшебное, намоленное место, вашему театру предстоит долгая жизнь». И был прав: в начале 1990-х в городе открылось 387 театров, а в своем статусе мы остались, наверное, одни. Долгожительством, я уверена, в какой-то степени мы обязаны «Бродячей собаке».

Много событий в моей жизни были связаны с ней: мы играли там свои премьеры: спектакль «Нафталин» и «Чушь во фраке. Версия 2.0.16». Сегодня в ней идут прекрасные спектакли — о Вертинском, о Гиппиус, много моноработ. Владимир Склярский исполнил свою мечту — возродил арт-кафе. Его уже нет, а дело живет.

В этом действительно намоленном творческими людьми месте надо бывать обязательно. Даже просто войти в зал, где читали свои стихи Ахматова и Хлебников, дорогого стоит.

Наша семья жила на Лесном проспекте. К бабушке на Пионерскую (Петроградская сторона) мы ездили на троллейбусе (№ 1 и 31) мимо волшебного замка на площади Льва Толстого. Думаю, что у современных детей известный Дом с башнями ассоциируется с Хогвардсом, а я воспринимала его как средневековый сказочный замок из книг с иллюстрациями Доре и Дюрера. Фасад этого дома, построенного в стиле арт-нуво, сейчас выкрашен в изначальные цвета, а в моем детстве он был темным и мрачным. И мне казался сказочным в любое время: и темное зимнее, и в белые ночи. Пересекая Кировский (Каменноостровский) проспект, троллейбус обычно долго стоял, пропуская транспорт, и сразу на Большом проспекте останавливался. Все это время я смотрела на дом, не отрываясь. Это был дом-загадка, дом-фантазия. Я попала внутрь, когда Рудольф Фурманов открыл в нем театр им. Андрея Миронова «Русская антреприза».

В 1997 году «Комик-трест» вернулся из заграничных гастролей, и мы сообщили, что готовим новый спектакль. Рудольф Давыдович безапелляционно заявил, что мы играем его в «Русской антрепризе» — думал, мы будем ставить что-то похожее на «Чушь во фраке», в которую он влюбился еще в 1991 году. Но к тому времени у нас была другая команда, другой стиль, и мы пытались до него это донести, а он не сдавался. Мне вообще он казался удивительным человеком — антрепренером, появившимся в современном театральном мире из рассказов Аверченко. Мы составили с ним уникальный договор, в котором было написано: «спектакль сделан в любви и согласии с театром "Русская антреприза"».

«Сэконд хенд» — первый спектакль, сделанный нами не в стиле кабаре, а в стиле клоунады: про трех креативных бомжей, которые живут в огромной картонной коробке.

То были времена, когда можно было проснуться после премьеры знаменитым, что и произошло с нами. Премьера «Сэконд хенда» наделала много шума, потому что такого стиля прежде не было: клоуны — но не «полунинские», а какие-то другие, странные. Народ на наш спектакль повалил. А Фурманову он не понравился. Представьте, человек, который зарабатывает деньги на зрителях, выходил к стоящим в очереди в кассу, и говорил: «Зачем вы идете на плохой спектакль, не покупайте на него билеты».

Судя по всему, в этом спектакле мы «окрестили» в клоунаду Ксению Собчак. В спектакле мы пустую бутылку от кока-колы кидали в ложу. Но на репетициях в ней никого не было. На премьеру пришла Людмила Нарусова с дочерью, Ксении тогда было лет 14. Их посадили на почетное место… Игорь Сладкевич забросил бутылку по привычке — в ложу, а она попадает девочке в лоб, отскакивает и возвращается на сцену. Игорь кидает второй раз — к счастью, она пригнулась. Но думаю, что «долет» этой бутылки был тем самым волшебным клоунским пенделем, этаким крещением-посвящением в клоунаду — Собчак до сих пор живет в ней, называя политикой.

«Русская антреприза» работает в классическом стиле, наш «Сэконд хенд» ему никак не соответствовал. Рудольфа Давыдовича расстраивало то, что это не фрачно-элегантный спектакль, а история про бомжей. В итоге «любви и согласия» не получилось, он нас выставил. Но я все равно люблю этот дом и этот театр. На его сцене сейчас ставит гениальные спектакли (например, «Гамлет») наш сокурсник Влад, сын Рудольфа Давыдовича, — он теперь художественный руководитель театра.

В том же 1997 году «Комик-трест» «поселился» на Васильевском острове. Репетиционной базой стал флигель во дворе дома, в котором жил Осип Мандельштам и в котором написал знаменитое «Я вернулся в мой город, знакомый до слез». Известный бард Альфред Тальковский нашел для нас это помещение, а районная администрация нам его безо всяких проволочек предоставила. Сцена появилась в 2016 году, тогда же этот дом стал юридическим адресом нашего театра — мы впервые получили «постоянную прописку» в Петербурге.

Обычно я отмечала свой день рождения на сцене. А когда не было спектакля, приглашала всех друзей во двор читать стихи за стол с фруктами и вином. Из таких дней рождения родились поэтический спектакль «Опа… Вечеринка!» и «дворовые» перформансы, например «Буквоход». Эту акцию мы проводим в дни славянской письменности в мае. Она начинается от библиотеки Льва Толстого — по пешеходной линии люди в белом несут 49 букв славянского алфавита.

Мы привлекаем к участию взрослых и детей с ограниченными возможностями — продолжаем проект Вадима Фиссона, который руководил 24 года театром из инвалидной коляски. В рамках этого проекта регулярно даем им представления и приглашаем на интерактивные мероприятия, в том числе на поэтические вечера. Мы теперь проводим их с открытым микрофоном — приходят и обычные люди читать любимые стихи, и поэты со своими произведениями.

Поэтических перформансов много — не только потому, что место обязывает. Они нравятся нашим зрителям, которые приезжают со всего города, и нашим соседям — жителям ближайших домов. Собираются во дворе дома на 8-й линии Васильевского острова, 31-А, как раньше на кухне в коммуналках, — читать свои стихи и слушать чужие. Мы любим наш двор, в нем мы репетируем наши уличные спектакли — «Улитную рапсодию», «Антония и Клеопатру» — помещение театра маленькое, зал на 40 мест. И люди приходят смотреть репетиции.

Здесь, в доме Мандельштама, родился основной нынешний репертуар театра: «Белая история», «Спам для фюрера». На этой сцене состоялись премьеры «Опасных связей», «Елы-палы». Из последнего — «900 хлопьев снега», мы показываем его в Музее блокады, в Соляном переулке, 9. Это знаковое место не только для меня, для всех петербуржцев, я советую побывать там обязательно.

«Комик-трест» — веселый театр, мы создаем настроение и любим своих зрителей, на какой бы сцене ни выступали. А раз в месяц в нашем репертуаре — обязательный новогодний спектакль.