Немец на службе их величеств: музей Академии художеств пригляделся к автору картин-икон Исаакиевского собора

В Голубом зале музея Академии художеств до 21 ноября показывают работы Иоганна Конрада Дорнера — художника, которого причисляют к немецкой школе, по паспорту бывшего австрийским подданным, а в конце жизни в Риме считавшегося русским.

Ещё десять лет назад о нём было мало что известно в России — кроме того, что он вместе с Карлом Брюлловым и другими мастерами работал над оформлением Исаакиевского собора. В 2023-м Дорнеру посвятили монографическую выставку, собрав вещи из Эрмитажа, Русского музея, Новгородского музея-заповедника, Пушкинского дома и даже научно-технической библиотеки Университета путей сообщения; менее чем за десять лет специалисты обнаружили порядка ста работ мастера в России и не только. Для выставки удалось даже одолжить из Исаакия работы Дорнера, которые обычно находятся на семиметровой высоте, где их невозможно рассмотреть.

Щиты густого лилового цвета вдаются в основную экспозицию музея, на них — женские портреты с мягкими овалами лиц, по-брюлловски блестящими тёмными волосами и покатыми плечами. В торце Голубого зала, под лиловым же силуэтом Исаакия — изображения святых с центральным образом Моисея, снятые с алтарной преграды между тремя приделами в соборе. Снять их и показать на выставке удалось благодаря тому, что придел Александра Невского сейчас на реставрации. Картины-иконы реставрировали ранее, перед выставкой только укрепили отдельные их участки. К слову, в блокаду работы Дорнера оставались на своих местах в соборе.

Для Исаакия Дорнер выполнил двенадцать картин-икон, одиннадцать сохранились в соборе до сих пор. Шесть из них — в алтарной части, куда ограничен вход для посетителей.

Сейчас на выставке — три картины-иконы, которые в прошлый раз были в стенах Академии художеств в 1852 году, когда здесь выставляли все вещи, написанные для Исаакия. При этом Дорнер писал только фигуры святых — позолотой фонов занимались другие мастера. Их особую фактуру, напоминающую тяжёлую ткань, создают с помощью песка и трафаретов — современные реставраторы используют песок из Финского залива.

В 1843 году выходец из коммуны Бальдершванг на границе Баварии и Австрии, выпускник Королевской академии изобразительных искусств в Мюнхене и австрийский подданный Конрад Дорнер получил заказ на исполнение двенадцати картин-икон алтарной части Исаакиевского собора. Следующие десять лет художник жил в Петербурге, в доме у лютеранской церкви на Невском, 20. Пригласили его в Россию, вероятно, благодаря открытому характеру — ещё в Мюнхене он дружил с художником Йозефом Андреасом Вайсом, который стал придворным мастером Максимилиана Лейхтенбергского. Именно Вайс встретил Дорнера в Петербурге, ну а герцог был членом комиссии по строительству Исаакиевского собора, президентом Академии художеств и зятем Николая I. В 1852 году он незадолго до смерти дал Дорнеру звание академика императорской Академии художеств. После смерти покровителя Дорнер, ранее не бывавший в Италии, уехал в Рим и последние двенадцать лет работал там. Но вскоре после смерти имя Дорнера оказалось забыто, а в XX веке его работы погибли либо утратили атрибуцию.

В 2014 году в рамках года Германии в России администрация города Бремена передала Государственному музею-памятнику «Исаакиевский собор» семейный архив Конрада Дорнера: порядка семидесяти графических листов, альбом с набросками и рисунками, семейные письма и фотографии и даже паспорт. Эта папка стала отправной точкой исследования, в ходе которого выявили больше ста работ художника.

Кроме картин-икон для Исаакия, Дорнер в Петербурге писал портреты, картины на религиозные и модные ориентальные сюжеты. Среди заказчиков — остзейская знать, русские и европейские монархи, прусский король Фридрих Вильгельм IV.

Перед тем как приехать в Петербург, художник в 1835–1843 годах работал в остзейских губерниях, там же Дорнер женился на Каролине (Лине) Ретеп, воспитаннице баронессы Анны фон Мейендорф. Интересно, что сам художник был католиком, его жена — протестанткой, а главным заказом в жизни Дорнера стали изображения для православного главного собора Российской империи. Впрочем, тут не было конфликта.

«Были очень чёткие правила, — поясняет Ольга Жарковская, написавшая монографию об Иоганне Конраде Дорнере (раньше историк искусства работала в ГМП «Исаакиевский собор», сейчас — в Эрмитаже). — Существовала комиссия по строительству Исаакиевского собора, всё утверждал Святейший Синод, Академия художеств и Николай I лично. Согласовывали буквально каждый шаг, каждый рисунок».

Во время войн и революций первой половины XX века многие работы Дорнера были уничтожены и потеряны, а те, что сохранились, утратили имя автора и название.

«Многие картины, особенно портреты, которые он писал в остзейских губерниях, были сделаны для родовых галерей частных особняков, — говорит Жарковская. — Во время революции 1905 года многие из этих домов были уничтожены и сожжены, кто-то, кто успел бежать, брал с собой портреты, найти которые потом было очень сложно. В лучшем случае сохранились какие-то упоминания и фотографии. В музеи эти работы попадали уже не атрибутированными».

Часть наследия Дорнера хранилась в семье его дочери Марии, которая была яркой экстравагантной личностью, дожила до ста лет и умерла в 1948 году.

«Детей у неё не было, но она была покровительницей художников и музыкантов, — объясняет историк искусства. — Поэтому оставила своё имение в Германии и всё, что в нём находилось, молодому музыканту Генриху Пфаффу. И в этой семье архив Конрада Дорнера хранился несколько десятилетий. В 2014 году этот архив в рамках Года Германии привезли из Бремена в Петербург и подарили музею-памятнику «Исаакиевский собор».

Благодаря архиву удалось атрибутировать ряд картин Дорнера. Один такой портрет есть на выставке в Академии художеств.

«В 2022 году исследователи предположили, что на портрете неизвестной из Государственного Эрмитажа может быть изображена одна из дочерей героя войны 1812 года Киприана Антоновича Крейца, — рассказывает Ольга Жарковская. — Девушку звали Антуанетта, она умерла в возрасте восемнадцати лет в год написания портрета, в 1838-м. Предположение о том, что портрет может быть посмертным, подтвердилось, когда удалось расшифровать трудно читаемую надпись на немецком в левом нижнем углу».

Так выяснилось, что Дорнер писал портрет по памяти. Ещё одна история связана с портретом Леониллы Ивановны Сайн-Витгенштейн (1840), урождённой княжны Барятинской.

«Несколько лет назад на одном из антикварных сайтов появился рисунок женской руки, в правом нижнем углу которого были инициалы Конрада Дорнера, — вспоминает Жарковская. — Но ни к одной известной на тот момент картине рисунок не подходил. До тех пор, пока исследователь Евгений Пылаев не сообщил, что в одном из частных собраний Петербурга находится портрет Леониллы Витгенштейн работы Дорнера. По репродукции портрета стало понятно, что рисунок — подготовительный к этому портрету. Как только это выяснилось, рисунок приобрёл потомок Леониллы Витгенштейн князь Александр Витгенштейн. Это было совсем недавно, в 2022 году».

После завершения работы над картинами-иконами для Исаакия Дорнер поехал в Рим, чтобы совершенствоваться в мастерстве, рассчитывая затем ехать в Москву для работы над Храмом Христа Спасителя. Но этот заказ он не получил и остался жить в Риме. Этот период, последние двенадцать лет жизни, считают пиком его художнической формы.

Дорнер был гостеприимным открытым человеком, живя в Риме, поддерживал молодёжь. Там художника считали русским — ведь он приехал из России и был женат на русской женщине.

Анастасия Семенович, специально для «Фонтанки.ру»