Зигзаг неудачи: новые преступления и проступки в «Великой иронии» Вуди Аллена

В своем пятидесятом фильме «Великая ирония» 87-летний Вуди Аллен с высоты прожитых лет посмеивается над главной человеческой иллюзией — что жизнь не просто череда случайностей и мы в какой-то мере можем управлять происходящими с нами событиями. Простой и лаконичный сюжет картины построен вокруг адюльтера: парижский финансист начинает подозревать жену в измене и принимает неотложные меры.

Обманутый муж, пожалуй, самый интересный персонаж фильма, и играющий его Мельвиль Пупо — самая сильная фигура в актерском составе. Этот мужчина с замашками семейного деспота окружен аурой загадочности и на вопрос: «Чем ты зарабатываешь?» отвечает: «Я помогаю богатым стать еще богаче». Знакомые находят, что «в нем есть что-то от Гэтсби», а в качестве главного юмористического штриха, подчеркивающего маниакальную страсть к контролю и управлению, присутствует комната с роскошной детской железной дорогой, которую хозяин норовит первым делом показать каждому гостю. Уверенный, что его жизнь катится по четкой и сознательно проложенной колее, финансист презирает тех, кто верит в случайности, а сам преувеличивает собственную власть над обстоятельствами: «Некоторые люди не способны принимать решения, а я принимаю решения и придерживаюсь их».

По таким репликам можно заметить, что былая искрометная легкость и ироничность диалогов, за которую поклонники любят Вуди Аллена, в «Великой иронии» несколько подвыдохлась. Впрочем, в партии мрачного мужа иногда попадаются желчные афоризмы: «Этот мир не так-то хорош, но когда кто-то умирает, он автоматически становится лучше, потому что появляется больше воздуха для других». Это самая циничная реплика во всем сценарии, который, честно говоря, вряд ли войдет в хит-парад самых остроумных вудиалленовских произведений (возможно, часть юмора потерялась при переводе сценария с английского на французский, в котором Вуди Аллен не силен).

Социальное содержание любовного треугольника в «Великой иронии» — конфликт богемы с буржуазией, который с самого начала бушует в душе героини (Лу де Лааж), сотрудницы аукционного дома. Она долго упирается, не желая надевать на вечеринку свежеподаренное мужем роскошное кольцо, но в конце смиряется под высокопарную реплику: «Пусть у меня кольцо светской львицы, но душа бунтарки». Чувствуя себя «трофейной женой», героиня ненавидит выезды с мужем в загородный особняк, где финансист оттягивается с друзьями на охоте, и сожалеет о «большом будущем», которое ее якобы ожидало после окончания колледжа в Нью-Йорке.

Одноклассник по этому колледжу (Нильс Шнайдер) очень кстати подворачивается героине на улице в разгар ее размышлений о превратившемся в рутину слишком благополучном браке. Через пару слов о своем привольном писательском образе жизни («Я могу работать, где хочу») одноклассник без долгих экивоков признается, что всегда был от героини без ума — нетрудно догадаться, чем очень быстро кончатся их романтические прогулки в парке с поеданием фастфуда и распитие вина по акции вместо опостылевшего «трофейной жене» дорогого бургундского. Так же стремительно в этом коротком фильме муж начинает что-то подозревать, когда легкомысленный писатель зачем-то начинает названивать возлюбленной на ночь глядя.

При всем уважении к Вуди Аллену и его неоценимому вкладу в кинематограф, «Великая ирония» порой производит впечатление фильма, над драматургией которого автор не слишком заморачивался, да и на съемочную площадку заглядывал пару раз. Наверное, в более пристальном надзоре за процессом просто не было острой необходимости, поскольку, в отличие от героя Пупо, Вуди Аллен не такой уж контрол-фрик и резонно полагает, что отлаженный им за несколько десятков лет кинопроизводящий механизм превосходно работает и без него. К тому же режиссер не очень понимал, о чем говорят актеры в конкретной сцене, и общался с ними через ассистентку, просто чтобы удостовериться, что французы не гонят совсем уже дикую отсебятину. В общем-то исполнители центральных ролей, получившие свободу импровизации, в том числе и текстовой, неплохо справляются сами, как и великий оператор Витторио Стораро, чья камера как будто сама чувствует, когда надо дать панораму по квартире, а когда наехать на чей-то подозрительный прищур, чтобы намекнуть зрителю: вот в этот роковой момент начнется цепочка событий, неумолимо ведущих к трагической развязке с небольшим финальным сюрпризом.

В сущности «кино Вуди Аллена» уже давно превратилось в отдельный жанр и примерно такой же специфический продукт, как франшиза «Елки» (и выходит с такой же регулярностью). Зная предыдущее творчество мастера, ты заранее примерно представляешь, какой набор компонентов ты увидишь и какого рода удовольствие получишь (если входишь в целевую аудиторию). Иногда поздний Аллен бывает в более игривом или романтическом настроении (как в случае, например, с «Дождливым днем в Нью-Йорке»), а иногда — скорее в философски-флегматичном, как в «Великой иронии». Оригинальное название этого целиком и полностью (и в экономическом, и в идеологическом смысле) французского фильма Coup de сhance можно перевести как «Просто повезло», а итоговая мораль этой простенькой кинобасни намекает: чтобы не расстраиваться, лучше вообще не задумываться о том, какую роль в человеческой жизни играет везение.

В этом мудрый Вуди Аллен, как обычно, прав, и даже самая незатейливая его безделушка — неизменная радость для его фан-клуба, но тем не менее желающим более развернутых и сложных размышлений на тему преступления, наказания, божественного провидения и фатума лучше подобрать что-то из прошлого вудиалленовского наследия. Оно, слава Богу, весьма обширно и по данной проблематике предлагает как минимум три гораздо более энергичных и увлекательных опции: «Матч-пойнт», «Иррациональный человек» и «Преступления и проступки».

Лидия Маслова, специально для «Фонтанки.ру»