Смутное место. Как сегодня живет и двоится деревня, где в XVII веке заключили «вечный» Столбовский мир

Эту деревню вы точно знаете. Помните Столбовский мир из учебников? Так вот, именно в Столбово закончилось Смутное время.

А сегодня деревня прямо-таки двоится на глазах. Здесь две дороги (по одной не проехать — вторая частная), два ручья (один пересох, второй — Кровавый) и два креста (один завалился в зарослях борщевика, второй поставили у трассы). При желании можно за три минуты дойти до Положения Риз. Про заключенный в Столбово «Вечный мир» здесь помнить особо некому — местных жителей не осталось, одни дачники. И другие дачники. И Столбово теперь как бы два — «то» и «это».

Деревень с таким названием по всей России наберется и вовсе штук тридцать. Пять — в одной только Тверской области, шесть — в Псковской. В Ленинградской — две: одна в Сланцевском районе, вторая, о которой речь, — в Волховском, на реке с нежным именем Сясь.

Это Столбово в новости попадает нечасто. В августе 2016-го здесь заблудилась в лесу бабушка. Искали два дня, нашли живой. В сентябре 2018-го на реке напротив деревни перевернулась лодка. Женщина выплыла, а мужчину выловили спустя сутки. Лет семь назад какой-то мужик пугал соседку-дачницу ружьем. В Столбово приезжала полиция. Оказалось, ружье краденое, а умыкнули его аж в Хабаровске в 2004-м.

Словом, типичная российская глубинка.

Но гораздо чаще, чем в новости, Столбово на реке Сясь попадает в учебники. В 1617 году здесь был заключен Столбовский мир со Швецией. Считается, что именно он положил конец Смутному времени и начало российской государственности.

Столбовский мир в документах назывался «Вечным». Ни одна из сторон по договору не получила всё, что хотела, но обе радовались как дети. Шведы выторговали себе Неву целиком — и отрезали Россию от Балтики. Россия вернула Новгородские земли, где шведы уже развернули было свои колонии. Соседи увидели, что в Москве теперь есть собственный новенький царь, Миша Романов, и его надо воспринимать всерьез. А потом, как говорится, завертелось: внук царя начал и закончил Северную войну, в результате которой Россия стала империей. Заодно построили Санкт-Петербург.

По всему выходит, что Столбово — знаковое место не только для нашего города, но и для страны в целом. Мировое, можно сказать, место.

Путь неблизкий: 160 километров по Мурманскому шоссе, через Неву и Волхов, потом — вдоль Сяси. На автобусную остановку с табличкой «Столбово» лучше не ориентироваться. Пока ее заметишь, проскочишь съезд к деревне. Ориентироваться надо на крест. Деревенский съезд — второй после него.

Крест чернеет на краю зарослей борщевика и хорошо заметен с трассы. Борщевик высох и побурел, но его исполинские стволы в три с лишним метра высотой все равно производят впечатление на городских. В местной администрации Хваловского сельского поселения нас предупредили, что до самой деревни лучше пройтись пешком. Дорога, конечно, есть. И по случаю позднего октября, скорее всего, подмерзнет. Это хорошо, потому что не засосет. Но присесть днищем на отвердевшую колею тоже неприятно, так что пройтись — надежнее.

Покинутая в зарослях борщевика машина выглядит игрушечной. На вершине креста табличка: «Здесь, у деревни Столбово, закончилось Смутное время». Трава вокруг креста вытоптана, а сам он подвязан голубой косыночкой с надписью: «Крестный ход путь Богородицы». Еще на одной табличке мелким шрифтом изложена история иконы «Богоматерь Тихвинская Столбовская» (здесь ее искать бесполезно, икона в Новгороде). Третья табличка приколочена с обратной стороны креста. На ней говорится, что Столбовский мир был заключен на этом самом месте, между ручьями Кровавым, вода в котором из-за войны стала красной от крови, и Беседным — видимо, символизирующим договороспособность сторон.

Потоптавшись по округе, мы выяснили страшное: русло Беседного ручья пересохло. А ручей Кровавый журчит, пузырится, и вода в нем подозрительного красно-бурого цвета.

Кровавый ручей делит деревню Столбово на две части. В первой, что ближе к Петербургу, всего четыре владения. Окруженные высокими дорогими заборами ухоженные участки с аккуратными домами и хозяйственными постройками выходят прямо на речной берег. Одну из усадеб сейчас пытаются продать за 14 миллионов. Сюда через борщевичный лес ведет присыпанная асфальтовой крошкой дорога. Она так круто «ныряет» вниз, к нарядным заборам, что становится не по себе: а сможет ли машина выползти обратно в горку, особенно если горка обледенела или размокла от грязи.

«Эта дорога не размокает», — авторитетно говорит высокий человек в телогрейке, возникший из зарослей. Его зовут Пётр. Живет в Столбово, но местным жителем себя не считает. У него тут работа: присматривает за домом. Историю места Пётр знает хорошо. А вот в том, что Смутное время закончилось, не уверен, потому что следит за новостями.

Пётр соглашается дойти с нами до Положения Риз. Так называется местная часовня. На картах в Интернете она обозначена как протестантская.

Определенная логика в этом есть. В 1617 году, когда Столбово выбрали местом для заключения мирного договора, сюда съехалась куча народу, для гостей даже выстроили временный городок. Кроме российских и шведских дипломатов, прибыли англичане — в качестве наблюдателей. Могли затесаться французы, немцы и шотландцы, которые служили в наемной шведской армии. Эту армию за восемь лет до Столбовского мира позвал на Русь Василий Шуйский, эдакими союзниками на зарплате. Потом с этими союзниками пришлось три года воевать. Как бы то ни было, Столбово, по оценке историков, стало местом встречи православной цивилизации с цивилизацией протестантской — самой передовой в Европе на тот момент. Отчего бы и не затеряться здесь какой-нибудь протестантской церквушке?

Часовня выглядит как небольшой дачный домик, выкрашенный в жизнерадостный голубой цвет. Во всю стену — вполне православный крест с косой перекладинкой.

«За часовней бабушка следит, но уже пару лет не появлялась, — говорит Пётр. — А в апреле прошлого года приезжали из «Ленэнерго», отключили в домике электричество».

Внутри домика — три комнаты, две жилые, со спальными местами, и одна молельная. Электросчетчик над дверью не подает признаков жизни. По потолку ведьмиными кругами расходится пушистая черная плесень. На креслице рядом с топчаном — богатый выбор религиозной литературы. Например, «Санкт-Петербургские епархиальные ведомости» за 1990 год. Тема номера — «Церковь и НЛО».

В молельной все стены увешаны иконами и лампадками, на потолке заложен досками квадрат, через который выходила печная труба. На двери — пояснительная табличка. В ней говорится, что место это — по всем признакам святое. Когда в 1993 году начали строить домик, произошло чудо — «явление Казанской Божьей Матери». Потом, в 2005 году, здесь же случилось «явление на небе Великомученика Георгия Победоносца на коне, попирающего змия». Часовенка освящена по благословению «старицы-монахини Ксении». Выходит, учреждение все-таки православное, а вовсе не протестантское.

Ни в администрации Хваловского поселения, ни в храме в Горке Хваловской о часовне Положения Риз слыхом не слыхивали. В ответ на вопрос, следит ли сейчас кто-то за «святым местом», ответили: «Это не наше».

Чудес с Богоматерью и Георгием Победоносцем Пётр не припомнил. Как несколько лет назад зимой волки загнали в Кровавый ручей лося и потом ходили столоваться — припомнил. И змею тут последний раз видали одну, и ту пару лет назад. Змиев не видали.

В «богатом» Столбово, кроме Петра, щенка овчарки и сердитого коня буденновской породы, не оказалось ни души. «Хозяин был, с утра уехал, — сказал Пётр. — А в том Столбово Валентина Петровна живет, наверное, дома сейчас».

Валентина Петровна — староста деревни. Дозвониться до нее заранее не получилось: здесь, в низинке, мобильная связь не ловит. Переходим через Кровавый ручей по дощатому мостику в «то Столбово». На березе за мостиком — отпечатанное на цветном принтере объявление в кармашке-файле: в деревне Курья пропал кот Котя, просьба вернуть.

Со двора старосты выбегает рыжая собака с хвостом-бубликом. Улыбается и трется об ноги: вот, мол, тебе мои уши, почеши с двух рук. А на стук и крик в доме никто не отзывается.

Соседские окна черны. Участки присыпаны тонким свежим снегом. Здесь не больше десятка домов. Зимой обитаемы два. Да и то — люди приезжие, с питерской пропиской. Местных не осталось совсем. Сегодняшнее Столбово — по сути, дачный поселок с исторической справкой в «Википедии». Дома, как ласточкины гнезда, с разномастными надставками и пристройками. Пара изб сложена из черных от времени круглых бревен, под оконными рамами висят языки бересты. К калиткам прикручены советской закалки почтовые ящики с клеймом «Для писем и газет». На цветных проводах под еловыми лапами качается сидушка от офисного кресла. Внизу, ближе к реке, модные туи торчат из снега, как именинные свечки. Две одинаковые эмалированные ванны рядком уложены на грядке пузом вверх: чтобы зимой не разорвало льдом. На березе у одного из домов еще одно объявление: в деревне Погостище пропал кот Пират, звонки или сообщения лучше в мессенджере, в деревне очень плохо ловит мобильная связь.

Наш знакомец Пётр появляется у дома старосты, здоровается с рыжей собакой (собаку зовут Дакота) и давит кнопку звонка. Ему дверь открывают, хотя и не сразу. Увидев чужаков, Валентина Петровна наотрез отказывается общаться. Не доверяет: скажешь одно, а напишете все равно другое. Да и никакой она не местный житель. Перебралась из города просто потому, что любит природу. В соседнем доме проживает инвалид первой группы, но он нам точно ничего не скажет. Ухаживать приезжают родственники, если застанем — может быть, поговорят.

Там, куда нас послали, на заборе висит табличка: «Я добегаю до калитки за две секунды. А ты?» И веселая собачья морда. Кажется, Столбово очень любит общаться табличками: вроде бы и людей нет, а с тобой уже поговорили.

К калитке никто не бежит. И даже не идет. Хозяйка дома Ольга выглядывает из дома и перекидывается с нами парой слов с расстояния в двадцать метров. Нормальной дороги в «этом» Столбово нет, весной и осенью по грязи проехать невозможно. Если скорая помощь и доберется, то только до «богатого» Столбово по ту сторону Кровавого ручья. Воды тоже нет — приходится носить с ключа. Пробурить скважину у дома стоит полмиллиона.

— А Смутное время закончилось? — спрашиваю я.

— У нас, кажется, нет, — невесело усмехается Ольга.

К слову, в Столбово есть только один объект, находящийся в муниципальной собственности. Это та самая автодорога протяженностью 1,1 км, на которую жалуется Ольга.

В мае этого года жители деревни направили в комитет по дорожному хозяйству Ленобласти обращение «об отсутствии проезда к деревне», а тот перенаправил их письмо в администрацию Волховского муниципального района. Та ответила, что «вопрос о ремонте дороги будет рассмотрен при составлении плана ремонта дорог на 2024–2025 годы при наличии достаточного финансирования в бюджете Волховского муниципального района».

Отсутствие дороги совершенно не смущает диких кабанов. Пётр с некоторой даже гордостью демонстрирует нам перерытый ими участок в зарослях борщевика.

— Кабаны с ним борются, корни едят, — говорит он. — Смотрите-ка, с детками приходили.

На дне одной из свежих ям виден след копытца — широкий, как ладонь. За время нашего отсутствия у обочины перед машиной тоже кто-то порылся. Озираясь по сторонам, замечаем среди борщевика железную трубу, торчащую из земли.

— Так это памятный крест, — говорит Пётр. — Который на месте подписания Столбовского мира ставили.

— А у дороги что?

— Новый крест, — не теряется Пётр. — Старый года три назад завалился. Вот и поставили новый, поближе к дороге, чтобы видно было.

Крест лежит среди хрустких стволов борщевика в промерзшей траве. Когда-то его покрасили ярко-желтой краской, а в центре под прозрачным пластиком была то ли иконка, то ли надпись — теперь уже не разобрать, бумага размокла и выцвела. Возможно, это та самая табличка, на которой, как можно выяснить в соцсетях, значилось: «Сей поклонный крест установлен жителями города Тихвина в воспоминание о мире между Россией и Швецией, заключенном на этом месте 27 февраля 1617 года, а также в память о русских воинах, павших за свободу Отечества нашего во время смуты. Вечная память им».

На новый крест, подписанный «службой коммуникации отдела внешних церковных связей», переносить эти слова не стали.

— Тут рядом еще радоновый источник есть, — говорит Пётр, видя нашу тягу к достопримечательностям. — Правда, вы сейчас там не пройдете. Летом заезжают туристы, набирают воду. Но эту воду прямо здесь надо пить, она же не хранится.

Пройти или проехать в этих местах где-то, где не проложена трасса, и правда сложно. Например, до Казанского источника за соседней деревней Мелекса мы добраться так и не смогли: подмерзший сверху наст проломился, и машина еле выбралась из жидкой грязи.

Выслушав наши печали, настоятель храма Святой Живоначальной Троицы в деревне Горка Хваловская сказал, что проехать можно, но на «Ниве». А лучше идти пешком.

«Смута — это состояние души, — ответил отец Иоанн в ответ на наш вопрос, закончилось ли Смутное время. — Если ты сам не борешься с унынием, будет тебе и смута. Можно себя довести в самых лучших местах, где всё у тебя есть. Если смотреть на наш храм, который стоит среди таких, не слишком привлекательных домов — это чудо. Здесь во всем Хваловском поселении всего полторы тысячи человек. Но раз уж такой храм здесь восстановили, значит, мы будем жить».

Венера Галеева,

«Фонтанка.ру»