Музей в Мариинке и благодарность петербуржцам. О чем говорили на прощании с Юрием Темиркановым

В этот день всемирно известный темиркановский оркестр — Заслуженный коллектив России — не услышал аплодисментов своему выступлению. Но дело было не в музыке. Хотя и в ней тоже, потому что сочинения, которыми город прощался со своим почетным гражданином, были подобраны так, что не проронить слезу было невозможно. Не удалось это даже могучим горцам, приехавшим из Кабардино-Балкарии проводить своего великого земляка и отблагодарить Петербург, Ленинград, за то, как город высоко ценил этого человека.

Первые прощающиеся начали приходить задолго до назначенного времени, еще до выхода на сцену оркестра под управлением Николая Алексеева. Первые ряды партера были убраны, уступив место пьедесталу с гробом и четырем десяткам траурных венков — от Минкульта, различных творческих организаций и союзов, друзей и близких. Еще большее соцветие слов — телеграмм и писем — разместили сотрудники филармонии на ее сайте. Там — соболезнования от президента Владимира Путина и премьера Михаила Мишустина, председателя Совфеда Валентины Матвиенко, глав «Газпрома», ВТБ и Ростелекома, композитора Родиона Щедрина и дирижера Риккардо Мути, письма от Большого театра и БДТ — с подписями Алисы Фрейндлих, Олега Басилашвили и других звезд театра, что особо подчеркнул ведущий церемонии Николай Буров, зачитывая послания.

Многие пришли поклониться Юрию Хатуевичу лично и пожать руки его родным. Так, первым к микрофону пригласили председателя Императорского православного палестинского общества Сергея Степашина. Он рассказал о своих личных встречах с Темиркановым в Петербурге и Нальчике, назвал его «выдающимся музыкантом» и отметил такие человеческие качества, как «культура, любовь к людям, уважение к городу».

После речь произнес губернатор Петербурга Александр Беглов.

«Он всегда давал мудрые советы абсолютно всем — ненавязчиво: он не учил, а делился своим жизненным опытом, — отметил он. — Юрий Хатуевич мог дружить, и самое главное в этой жизни — он всегда помогал людям независимо от званий, сословий. Для него не имели значения должности или социальное положение человека. Он всегда говорил: всегда в человеке есть что-то хорошее и надо уметь находить и видеть в человеке доброе и хорошее». Губернатор назвал Юрия Темирканова «хранителем» российской культуры, которую тот «защищал и продвигал».

Со словами благодарности к собравшимся обратился глава Кабардино-Балкарии Казбек Коков.

«Он прожил яркую жизнь, несмотря на все тяготы, которые ему пришлось пройти с самого детства — в военные и послевоенные годы, — начал он. — Он своим трудом, душой, творчеством доказал, что можно добиваться высот — ради людей, ради того, чтобы дарить свое творчество людям».

Казбек Коков отметил, что у творчества Темирканова «не было границ», а дирижер стал для своего народа «ярким примером, как надо любить свою Родину и относиться к своему делу».

«Кабардино-Балкария понесла тяжелейшую утрату, как и вся наша страна. Конечно, мы гордимся своим земляком, конечно, родиной Юрия Хатуевича была маленькая Кабардино-Балкария, но он всегда говорил: "Для меня также родиной является мой родной город Ленинград". Он посвятил этому городу свою жизнь. Я хочу сказать искренние слова благодарности всем жителям Санкт-Петербурга за то уважение, за то почитание, которое вы проявляли и проявляете сегодня в память о нем. Спасибо вам большое! Пусть будет светлая память о Юрии Хатуевиче».

Немного позже в первом ряду губернатора сменил директор Эрмитажа и глава Союза музеев России Михаил Пиотровский. В своей речи он назвал Юрия Темирканова «одним из самых элегантных образов Петербурга — и музыкальным, и человеческим».

«Он был замечательный человек, очень добрый, замечательный собеседник», — отметил Михаил Борисович.

Эмоциональным и творческим было выступление актера Вениамина Смехова, который не только поделился своими воспоминаниями о маэстро, но и прочел стихи Маяковского «Скрипка и немножко нервно» и Жуковского — «О милых спутниках». А также вспомнил, как Темирканов однажды в разговоре разделил высказывание, адресованное Булату Окуджаве: «Не придает себе особого значения, но знает себе цену».

«Юрий Хатуевич засмеялся и сказал: "Это про меня"», — рассказал он.

В кулуарах потом Вениамин Смехов рассказал и о вкладе Темирканова как художественного руководителя филармонии, подарившего слушателям концерты замечательных исполнителей — так, самым памятным актер назвал вечер фестиваля «Площадь искусств», когда на нем выступал Евгений Кисин.

Говорить о личных встречах артисту было заметно тяжело, поэтому он обобщил: «Все встречи были веселыми, на всех встречах Юра настаивал на том, что мне дана моя фамилия недаром — надо улыбаться навстречу всем ветрам и несчастьям, которыми мы с вами окружены».

Последним из высоких гостей на церемонию прибыл Валерий Гергиев. Тот говорил тихо и быстро, выражал надежду, что на российской земле еще будут встречи и концерты такого уровня, свидетелем и участником которых ему доводилось быть. Также публика услышала, что тот намеревается назвать именем Темирканова его кабинет в историческом здании Мариинского театра. А присутствовавшие на кладбище на похоронах также потом сообщали, что маэстро даже предположил создание музея.

Выступления у микрофона чередовались с музыкальными. Открывавшую церемонию вторую часть Пятой симфонии Чайковского, столь любимую Темиркановым, сменило «Адажио» Барбера — сочинение, наиболее часто звучащее на похоронах по всему миру, но оттого не менее пронзительное в своей красоте. Также в программе живого исполнения были Элгар и Шостакович, в записи — еще Малер, Бетховен, Равель, Рахманинов в исполнении под управлением самого Темирканова.

Боковые галереи Большого зала филармонии были полны стоящих, как разве что на концертах пианиста Григория Соколова. Люди заполнили открытую им часть партера, ходили на хорах. Там же после окончания официальной части запел хор, под голоса которого прощаться с маэстро отправились оркестранты обоих коллективов филармонии — Академический симфонический оркестр, которым он руководил сначала, и Заслуженный коллектив России, только что спустившийся со сцены.

В фойе своими воспоминаниями с журналистами поделились концертмейстер ЗКР Лев Клычков и дирижер Владимир Альтшулер, заставший еще приход Темирканова в филармонию в 1968 году в качестве оркестранта.

«Странно, но сейчас я оказался единственным, кто помнит этот момент, — задумался Альтшулер. — В 1968 году Темирканову Юрию Хатуевичу, тогда — Юре, как его звали в оркестре и все вокруг, — было 30 лет. И он был такой худой и высокий, очень подвижный, яркий, веселый. И этого молодого человека замминистра привел в капеллу, где у нас были репетиции тогда. <...> А наш оркестр состоял в основном из людей старшего возраста. И было среди них семь человек (я помню, что семь, потому что потом был снят фильм "Семь нот в тишине"), которые участвовали еще в блокадном исполнении Седьмой симфонии Шостаковича. И вот эти пожилые люди увидели молодого человека. <...> Это было довольно странно. И он еще после того как его представили, выступил с речью, в которой сказал, что он очень горд и благодарен, что его пригласили на эту должность, но мы должны иметь в виду, что у него есть свои принципы — и музыкальные, и человеческие, и моральные, и он постарается вместе с нами воплощать их в совместной работе в жизнь».

Однако сомнения вскоре сменились принятием. Веселый и активный дирижер, друживший не только с «зубрами» оркестра, но и с молодежью, умел выразить руками, казалось, всё — его театральность, возможно, пришедшая к нему после работы в оркестре товстоноговского БДТ, смотрелась необычно и ярко. И публика, как говорят музыканты, «висела на люстрах». Он также расширил репертуар коллектива яркими, в том числе современными сочинениями того же Щедрина, но не забывал и о венской классике. И самое главное — с ним оркестр стал постоянно гастролировать, что, безусловно, подпитывало коллектив творчески и эмоционально.

«Он работал с нами 8 лет, а казалось, что это была целая эпоха, — подытожил Владимир Альтшулер. — Я помню: пароход в Венеции идет по Гранд-каналу, на нем много артистов, в середине стоит Темирканов, и они его окружают, особенно те пожилые люди, которые еще войну помнят. И он — очень довольный, счастливый и радостный, что ему удалось вывезти всех этих людей посмотреть прекрасный город, средоточие европейской и мировой культуры. Выражение лица было незабываемое!»

«Он никогда не настаивал на своем единственном мнении, он всегда предлагал своим жестом, — поделился и Лев Клычков. — Посмотрите, сколько эмоций он отдавал не только руками, не только телом, лицом, из него шла энергия! Я могу про себя сказать: больше 50 раз звучала "Шехерезада" — произведение, которое раскрывает всю природу, всю красоту нашей культуры, и он никогда не настаивал, только предлагал: "Расскажите мне сказку. Расскажите мне сказку, и я пойду за вами"».

Музыкант рассказал, что Заслуженный коллектив с Юрием Темиркановым посетил 54 страны, играя в среднем по 50–60 концертов в год, и каждый был событием.

«Знаете, он счастливый человек, что он делал то, чего ради он был рожден, — оценил скрипач. — Он любил свое дело. Помните, у Александра Сергеевича в "Евгении Онегине": "Ах, он любил, как в наши лета уж не любят; как одна безумная душа поэта еще любить осуждена". Вот он был "осужден" на любовь к музыке — и он эту любовь, эту пытку, эту радость, это счастье — пронес через всю жизнь».