«Дворец» подкрался незаметно: репетиция апокалипсиса в новогодней комедии Романа Полански

Действие нового фильма Романа Полански происходит 31 декабря 1999 года в роскошном швейцарском отеле «Palace», и режиссер пытается задействовать как источник комических ситуаций «проблему Y2K». Правда, в итоге этот надуманный «конец света» сдувается с таким же громким хлопком, как воздушные шарики, украшающие эту скучную новогоднюю вечеринку.

В целом «Дворец» производит такое впечатление, как будто ты сдуру купил путевку на новогоднюю вечеринку в доме отдыха, который на деле оказался совсем не таким фешенебельным, как рекламировали. К тому же вокруг суетятся и психуют какие-то совершенно не интересные в подпитии граждане, но ничего не поделаешь: банкет уже предоплачен, поэтому приходится сидеть и праздновать, давиться икрой и шампанским, хотя здравый смысл подсказывает пойти спать. Что касается икры и шампанского, тут к «Дворцу» не придерешься. Итальянская осетровая икра в огромных банках является вскоре после того, как управляющий «Палас-отелем» (Оливер Мазуччи) дает инструкции персоналу, почему совершенно необходимо «нафаршировать икрой до самого сердца» съезжающихся на Новый год дорогих гостей: они должны остаться всем довольны, потому что «от них зависит жизнь миллионов».

Единственный человек в фильме, который хотя бы отдаленно похож на вершителя судеб миллионов, — это президент Ельцин, выступающий по телевизору со своим историческим заявлением об отставке. Ельцинское отречение успевают посмотреть в швейцарском отеле представители русского криминала под руководством Александра Петрова, разнообразящего свой привычный имидж почти налысо обритой головой. Кроме культурного отдыха, русские персонажи преследуют и мутные деловые цели, которыми зрителю трудно заинтересоваться. Петровский персонаж запихивает с десяток вуитоновских чемоданов, набитых долларами, в подвальный сейф отеля, а потом обменивается с пожилым русским паханом (Илья Волок) штампами из бандитских фильмов: «Я хочу поменять условия, 50 на 50». — «Давай ты заберешь один чемодан, пока я добрый».

Чем больше присматриваешься к остальным персонажам «Дворца», тем больше сомневаешься, что жизнь миллионов и судьбы Европы на самом деле каким-то образом зависят от престарелых жертв пластической хирургии, до сих пор вспоминающих свои подвиги на поприще орального секса, или от водевильного теневого дельца (Микки Рурк), планирующего сказочно нажиться на проблеме 2000 года. В механизм его аферы авторы сценария (Полански помогали сочинять анекдоты ветеран польского кино Ежи Сколимовский и его жена Ева Пясковска) не вдаются, ограничиваясь загадочной репликой: «Все обнулится, и никто ничего не поймет, а если поймет, то очень не скоро». Предвкушая, как в полночь «весь мир превратится в ноли», а он станет богатейшим человеком на планете, герой Рурка с удовольствием демонстрирует свой нелепый облик: длинные когти с французским маникюром, побелевшая как будто от ярости нижняя губа, оранжевый «трамповский» загар и белокурый парик, который в самом эксцентричном эпизоде Рурк смывает с головы струей только что откупоренного шампанского. После этого его выгоняет из самовольно занятого «люкса» огромный чернокожий мужчина в шубе, похожий на преуспевающего рэпера, но этот колоритный персонаж, который мог бы разнообразить расовый состав фильма, увы, больше не появится.

Вообще, во «Дворце» нет персонажей, без которых нельзя было бы обойтись, в любой момент изъяв их из сюжета и заменив совершенно другими, да и сюжетом назвать происходящее трудно: тут все сложено как будто из обрывков и эскизов разных фильмов, в том числе и порнографических. Например, жанровая зарисовка с Фанни Ардан в роли темпераментной маркизы, чей чихуахуа по причине детской психологической травмы стесняется какать на белом снегу, а поскольку в Швейцарских Альпах под Новый год травы не достать, приходится застелить ванную маркизы искусственным газоном. Его приносит хорошенький сантехник (Феликс Майр), заливающийся девичьим румянцем в ответ на предложение прийти еще раз, часа в четыре утра, и «прочистить засор».

Не лишен порнографичности и финальный шуточный кадр, сделанный с использованием компьютерной графики. Он окончательно выдает внутреннюю сущность «Дворца» как в общем-то невинного детского мультика, в отличие от действительно злого и сатирического «Треугольника печали» Рубена Эстлунда, с которым принято сравнивать фильм Полански (на самом деле между ними нет почти ничего общего, кроме богатства персонажей).

Жаль только, что прокатчики «Дворца» сузили целевую аудиторию жестким рейтингом 18+, вероятно испугавшись откровенности сексуального контекста. Действительно, в фильме есть довольно жаркая постельная сцена между 97-летним техасским миллиардером (звезда «Монти Пайтона» Джон Клиз, по-прежнему радующий тем, что любые щекотливые мизансцены ему нипочем) и его 22-летней женой (Бронвин Джеймс): ввиду внушительных габаритов она все время выглядит так, будто вот-вот вывалится из своих полупрозрачных пеньюаров и туник. Наверное, впечатлительным детям и правда рановато все это видеть, как и розовый вибратор маркизы, с которым играет ее шаловливый песик.

Но если подходить к цензурным ограничениям не с формально-юридической точки зрения, а по существу, по реальной силе воздействия на зрительскую психику, то «Дворец» спокойно бы уложился в категорию 8+: примерно таков умственный уровень большинства шуток в фильме, который наверняка доставил бы немало веселых минут школьникам младших классов.

Лидия Маслова, специально для «Фонтанки.ру»