И уничтожила протокол. Специалист, подтвердившая, что Трепова* знала о взрывчатке, наговорила в суде удивительного

Под тяжелые вздохи прокурора защита Треповой* и сама подсудимая завалили вопросами специалиста-психолога СК. Ее выводы на данный момент это единственное оглашенное в суде свидетельство того, что девушка знала про СВУ.

Специалист выступала по видеосвязи из Москвы. Светлана Закавряшина работает старшим инспектором в криминалистическом центре Следственного комитета РФ, а до этого 16 лет трудилась медицинским психологом, она кандидат наук. В предыдущем заседании, как писала «Фонтанка», были оглашены результаты ее беседы с Треповой в виде справки. Защита настаивала, что документ оформлен с множеством процессуальных нарушений и должен быть исключен из дела как доказательство.

Ключевое, что следует из справки, — Трепова знала, что в бюсте замуровано СВУ, и не ожидала, что погибший военкор Татарский откроет коробку прямо в набитом людьми кафе. За минувшие 14 заседаний было допрошено множество свидетелей обвинения и оглашено большое количество показаний самых разных людей. Но до сих пор звучала только та версия, о которой с самого начала говорит подсудимая, — ей предложили заняться расследовательской журналистикой, дали несколько безобидных заданий, а потом попросили вручить Татарскому статуэтку якобы с прослушкой. Затем, по договоренности с куратором, она должна была уехать в Киев. После взрыва подруга Треповой получила от нее сообщение со словами «меня подставили» и «лучше бы я там умерла». Другая подруга рассказывала в суде, что, получив статуэтку с прослушкой, Трепова ее чуть ли не швырнула на пол, а сама свидетельница трясла коробку. Мать Дарьи тоже получила сообщение с просьбой о прощении и словами о подставе.

Выступая в суде, специалист Закавряшина рассказала, что следователи попросили ее оказать содействие в расследовании и провести психодиагностическое обследование личности Треповой. Позже адвокат Даниил Берман практически вступит в спор со специалистом — зачем вообще она делала какие-то выводы про статуэтку, если следствие, очевидно из документов, просило ее лишь составить психологический портрет обвиняемой. Закавряшина объяснила, что и это указывает на модель поведения.

Но сперва специалист ответила гособвинителю — в первую очередь Трепову как личность отличает стремление к известности, что и использовали вовлекшие ее в преступление люди. Что же до вывода об осведомленности — Трепова подготовила пути отступления, она высокоинтеллектуальная и привыкла докапываться до сути интересующих ее явлений, то есть, зная о прослушке, наверняка расковыряла бы бюст и в этом убедилась. Также из переписок с мужем и подругами следует, что они переживали за ее жизнь, а день теракта Трепова называла «днем икс». Психолог отнесла к обоснованию своего вывода тот факт, что девушка незадолго до взрыва была в церкви и ставила свечку — «Фонтанка» писала, что Трепова просила священника благословить ее на поездку на территорию Украины. Подсудимая спросила эксперта, могли ли ее переживания за свою жизнь быть связаны с перспективой оказаться в зоне боевых действий. Закавряшина ответила, что о поездке в Киев Трепова говорила вообще с экзальтацией, ни о каких переживаниях речи не шло.

Даниил Берман долго пытался выяснить у специалиста о методах, которые психолог использовал в исследовании, но не смог добиться особых подробностей, кроме слов «беседа» и «тесты». Ну и «О господи!» от гособвинительницы. Закавряшина просила Бермана «не углубляться в научные дебри» и в итоге отправила его искать ответы на свои вопросы в учебниках по психологии.

— Вы как-то фиксировали ответы Треповой?

— Фиксировала на протокол.

— Она могла его увидеть?

— Да, она при желании могла его увидеть.

— Протокол к материалам дела не приобщен, почему?

— Это тайна психологического исследования.

— Вы составили подробную справку, а сам протокол тайна? Ладно. Где он?

— Он сейчас скорей всего уничтожен. Если хотите, чтобы я его предоставила… его у меня нет сейчас.

— Так он уничтожен? Кем?

— Он был уничтожен мной в силу того, что таковы правила хранения этого документа. Я его проанализировала, данные предоставила.

— На какие правила вы ссылаетесь?

— Затрудняюсь ответить.

Следом выяснилось, что и результаты проведенных тестов Треповой стороны увидеть не могут, потому что и их специалист выбросила. Подсудимая же уточнила еще раз, сообщала ли ей Закавряшина, что ведется протокол и что она может с ним ознакомиться. Специалист ответила громкое «да», а Трепова оторопела и с долей наивности в голосе спросила уже риторически: «Но вам же сообщали про статью 307 УК?» (заведомо ложные показания).

Берман попытался узнать чуть больше про документы, которые фиксировали бы статус специалиста в материалах дела. Сперва он отметил, что в составленной ей справке вообще нет даты, назвать ее Закавряшина не смогла. Прокурор попыталась снять вопрос о том, как психолог оказалась в СИЗО, где содержалась Трепова.

— В качестве сопровождающей одного из следователей, фамилию не помню.

— Какие именно документы СК передал вам для собеседования с Треповой?

— Материалы уголовного дела.

— Какие? Не все же? Или все?

— Я реестр документов не составляла.

— Ну вы помните, какие документы?

— Материалы уголовного дела.

— Какие именно?

— Материалы уголовного дела.

— После поручения поспособствовать расследованию с кем-то из следователей беседовали?

— После поручения беседовала со следователем, который говорил мне, как ехать в Лефортово.

Специалист явно начинала гневаться. Прокурор покраснела, а суд хмурился. Трепова слегка улыбалась. На вопрос о том, как фиксировалось разъяснение Закавряшиной ее прав и обязанностей, она ответила «нормативными актами нашего государства». Берман как бы объяснил, почему мучает разозленного специалиста — в деле только одна ее подпись. Причем под тем самым реестром с материалами дела, который она «не составляла».

Сама же Трепова начала с вопроса о том, представилась ли ей Закавряшина так, чтобы было понятно, что она навещает ее по поручению Следственного комитета. Специалист ответила утвердительно. Дарья сообщила, что помнит, как она с удивлением спросила, откуда психологу известны детали из материалов дела. Специалиста же память подвела.

— Что именно я говорила о содержимом статуэтки?

— Именно о содержимом вы говорить отказались.

— Как я это мотивировала?

— Никак.

— Ну вы можете как-то процитировать, что примерно хотя бы я сказала?

— Что цитировать, если там была точка, нет ответа вашего.

Подсудимая перешла к той части, в которой, согласно справке, она в переписке с мужем назвала день теракта «днем икс». Выяснилось, что и на вопрос про супруга Трепова отвечать якобы отказалась. С чего тогда экспертом были сделаны выводы, осталось неясным. «Получается, что вы спрашивали, что было известно мужу, а я говорю: «день икс». Так же нельзя. В каком контексте это прозвучало?» — спросила Трепова. Но эксперта снова подвела память.

Дарья выяснила, что видеозапись из кафе специалист видела. Подсудимая уточнила, как она могла не ожидать, что Татарский тут же откроет коробку, если в кадре прекрасно видно, что она и не закрыта — из упаковки буквально торчала голова бюста. «Я цитирую ваши же слова мне», — заверила Закавряшина. Позже Трепова получит замечание от суда на фразу о том, что подтвердить слова эксперта нечем, ведь нет ни протокола, ни записи беседы. Подсудимая поинтересовалась, не обещала ли после беседы психолог прийти еще и продолжить. Выяснилось, что не обещала.

Под конец подсудимая обсудила со специалистом канал «Осколки святых чудес». По версии обвинения, он был создан для поддержания легенды Треповой как студентки Академии художеств и использовался в том числе для мимикрии под окружение Татарского. Тем страннее, что Закавряшина, пролистав его, сделала вывод, что под лозунгом «красота спасет мир» в нем публиковались вещи не слишком-то красивые — в виде осуждения власти. Дарья явно не поняла, почему вдруг сотрудница СК отошла от линии обвинения и несколько замешкалась от такого ответа. Но была потороплена внезапным тыканьем от кандидата наук: «Ну, еще что-то хочешь узнать про канал?»

«Спасательный круг» бросила прокурор.

— Светлана Евгеньевна, вас кто-нибудь принуждал к каким-либо конкретным выводам? Говорил, какой должен быть результат исследования?

— Нет.

Судя по всему, обвинение близится к завершению представления доказательств. Процесс идет каждый будний день с утра и до вечера.

Надежда Мазакина, «Фонтанка.ру»

Справка

*Росфинмониторинг внес Трепову в перечень экстремистов и террористов.

Владлен Татарский погиб в результате взрыва в кафе Пригожина на Университетской набережной. Вечером 2 апреля в нем собрались активисты движения «Кибер фронт Z», поклонники военкора и несколько случайных посетителей. Охраны и досмотра в баре не было. Под конец первого часа выступления Татарского микрофон взяла Дарья Трепова*. Она представилась студенткой Настей из Академии художеств и объяснила, что у нее для Татарского подарок, но его не дали пронести в зал из-за подозрений про бомбу. С личного разрешения военкора, который видел Дарью-Настю* не первый раз, статуэтку принесли в зал.

Трепова* утверждает, что ничего не знала о взрывчатке и думала, что в бюсте устройство слежения. Накануне взрыва она сообщила об этом своей подруге. Подсудимая после передачи статуэтки собиралась уезжать в Киев и заниматься там оппозиционной журналистикой, в украинской столице ее ждал знакомый по Интернету журналист.

За время подготовки к передаче бюста Трепова* дважды приходила на встречи с Татарским — в Москве и Омске. В день взрыва она сперва сходила на укладку и в процессе по телефону сказала кому-то, что все успеет и за «проект» можно не переживать.

После взрыва Трепова* зашла в салон красоты и попросила подзарядить ее телефон. Затем на такси уехала на окраину города, купила телефон и поехала в другой конец к приятелю своего мужа Дмитрию Касинцеву. Ему вменили заранее не обещанное укрывательство. Подруге Трепова* писала, что ее подставили и она не знает, что делать.