Книги перестали быть окном в мир: как изменилась политика издательских домов

Как и все мы, блюстители правопорядка и общественной морали завершают дела к концу года. На этот раз вдарили по книжкам. Свежий случай, иллюстрирующий, что литература — бизнес не вне политики: решение издательства АСТ приостановить распространение книг Дмитрия Быкова* и Бориса Акунина**, который был внесен в список террористов и экстремистов Росфинмониторинга. Могли ли мы себе такое представить, читая о приключениях Эраста Петровича Фандорина?

Но и в нашем петербургском местечковом масштабе новости про сложную жизнь книжников тоже появились. В книжный магазин «Все свободны» на улице Некрасова пришли полицейские. Весной этого года в витрину, на которой красовалась пацифистская надпись из малярного скотча, стреляли, виноватых так и не нашли. Но после этого от надписи остался осколок. В итоге высказывание (а после его остаток) провисело почти два года, а на днях в книжный магазин наведались полицейские, чтобы вежливо попросить его с глаз долой убрать.

Одновременно с этим в детское книжное издательство «Самокат» (которое, кстати, стало героем этого материала) пришло уведомление, что их выселяют из офиса. Теперь он ищет себе «новый приют для книжек» от 25 кв. м.

В принципе, и «Все свободны», и «Самокат» — институции независимые, но есть и более сложносочиненные структуры. Прежде чем пойти разговаривать с книгоиздателями о новом мире, я решила пойти ногами в известные книжные магазины Петербурга и посмотреть, как оно на самом деле, глазами покупателя.

Цель была поставлена простая — купить Акунина, которого к продаже не запрещали, но многие магазины его произведения предусмотрительно убрали. Поскольку решение лишить прилавков Акунина было принято издательским холдингом «Эксмо-АСТ», то направляюсь в их домашний книжный «Буквоед» — прямо на Невский. Заранее придумываю легенду, которой совращаю продавцов, — что ребенок на Новый год попросил Акунина у Деда Мороза, поэтому очень надо и «может, можно в обход кассы?». Вопросами о покупке Акунина я напрягаю кассира — и она от греха подальше сбагривает меня продавцу-консультанту, который честно признается, что ничего не придумать — все увезли в головной офис, а мне стоит отправиться на сайты объявлений. Но потом бодро подмигивает и говорит, раз ребенку нравится «такооое», то есть ничем не хуже — «Наследник из Калькутты», которого Штильмарк писал на зоне.

Следом отправляюсь в магазин «Подписные издания», куда я предварительно позвонила, предложив поучаствовать в материале об изменившемся мире книгоиздания, но там нежно съехали с темы: перед Новым годом, все болеют, да и вообще «все и так понятно». В интервью Екатерине Гордеевой* владелец «Подписных» Михаил Иванов рассказывал, что ничего страшного в том, чтобы заматывать книжки в целлофан, нет — так тоже можно продавать, и хвастался лифтом за 6 миллионов рублей. На деле, когда я прошу консультанта в зале принести Акунина, она залезает проверить наличие и посмотреть, где он стоит, и ахает — только что был, а теперь нет. Вообще. С сайта он тоже стерся — это я собственноручно проверила. И отправляет меня выбрать что-то из детективов Анны Старобинец.

Понимая, что на таких авторах, кажется, можно обогатиться, достав из семейной библиотеки и толкнув на вторичке, решаю обсудить свои догадки с Платоном Романовым, владельцем маргинального букинистического магазина «Фаренгейт», которому, кстати, в этом году искали новое помещение всем Питером. Сидим мы с Платоном за барной стойкой, на которой стоит не обернутый (!) Быков: «Нас не особо все это касается. В первую очередь мы — букинистический магазин, хотя новые книжки есть, но я ничего в пленку оборачивать не собираюсь пока что. Того самого запрещенного комикса о Голубе у нас нет. Быкова я сначала прятал, просто потому что терпеть его не могу. А сейчас-то что? Кстати, за Быковым прибежали и купили его, когда все началось», — говорит Романов.

Узнаю у него, включил ли он, как большая часть коллег-книжников, самоцензуру, убрав что-то с полок: «Нет. И не буду, только если попадает в список Минюста. Да и вообще букинистический рынок нельзя контролировать: это просто книжки, которые лежат у людей дома, а потом они выносят их на лавочку, на Удельную или в любой магазин старой книги».

Рассказываю о своей догадке озолотиться на авторах, чьи книги не запрещены, но в основном убраны с прилавков, но Романов все рушит: «Нет, в цене они не вырастут. У них были огромные тиражи — и никуда они не денутся. Как они ничего не стоили, так и не будут. Точнее, новые книжки всегда стоили дорого, а старые — недорого. И вряд ли эти книги, даже если мы останемся в этой парадигме, приобретут ценность. Их очень много».

Спрашиваю, наживается ли сам Романов на имеющемся ассортименте и вообще появилось ли у букинистических магазинов, на его взгляд, новое дыхание — побежали ли люди запасаться такими книгами: «Выше я цену не поднимаю — я не спекулянт. Поднять цену — это просто хамство. Хотя, пока идет шумиха, народ интересуется больше. Вообще-то, неплохо, чтобы в книжные заходили почаще. А они все в кабак заходят, пусть в книжных чаще бывают. Читающая аудитория в самой читающей стране на самом деле не очень большая — люди сейчас не стали читать ни меньше, ни больше. Читают все те же: школьники, студенты и небольшая прослойка взрослых. Что они читают? То, что издается. С «АСТ-Эксмо» ничего не случится, а маленькие издательства из-за всего этого страдают. Но я уверен, что на полках букинистических все останется. Вижу ли я смену вкусов за последние два года? Пока нет — народ как хорошо читал философию, так и читает».

Несолоно хлебавши, наперевес с рухнувшим бизнес-планом, завершаю свою рекогносцировку в полях и решаю углубиться в суть, пообщавшись с теми, кто издает книги в новом мире, где появилось много интересного. Например, мы вспомнили, что такое новояз, получили диктат о том, как надо говорить о происходящем, плашку иноагентов, которой наделили многих творческих личностей других взглядов. А также случился консервативный поворот, когда ЛГБТ**** было признано экстремистским движением.

«Книги Кинга, Роулинг, Геймана и других авторов не переиздаются»

Разбираясь с тем, как переформатировался мир книгоиздания в новых политических обстоятельствах, перво-наперво иду с этими вопросами к самому крупному игроку на рынке — «Эксмо-АСТ», в их холдинг входят почти три десятка книжных брендов — например, «Редакция Елены Шубиной», Corpus, издательский дом «Ленинград», «Азбука-Аттикус». По некоторым оценкам, сейчас холдинг составляет 70% отечественного рынка.

27 декабря 2023 года «Эксмо» оштрафовали по статье о «пропаганде ЛГБТ» — и издательство должно выплатить 900 тысяч рублей. Поэтому, отвечая на наши вопросы, холдинг осторожничает и выстраивает контакт только через обезличенную пресс-службу. Это история о том, что прилететь может за уже содеянное. Комикс про голубя Геннадия (что с ним не так — ясно из названия) сначала порицал депутат Хинштейн, а теперь, хоть он давно и не допечатывался, стал проблемой издательства. «Продолжается инерция по книге о голубе Геннадии, ответ остается неизменным: последний тираж этой книги был отпечатан 21 января 2022 года. Всем клиентам была сделана рассылка о запрете продаж. Договор с автором прекращен, автору ничего не выплачивается», — говорят в пресс-службе.

А о сегодняшней ситуации на рынке в холдинге рассказывают следующее:

— Книжная индустрия тесно связана с общей экономической обстановкой в стране и подвержена воздействию тех же факторов, что и другие отрасли, — говорят в пресс-службе издательской группы «ЭКСМО-АСТ».

Среди драйверов развития книжного рынка и холдинга — самиздат, его емкость превысила 2 млрд рублей за первое полугодие 2023 года, что означает рост на 30% по сравнению с прошлым годом. Активно развиваются все сегменты молодежной литературы: комиксы, манга, фэнтези, романы направления Young Adult. Наряду с интересом к азиатской литературе растет интерес и к изучению китайского, корейского языков. По данным редакции Lingua, которая специализируется на выпуске обучающих и справочных материалов по русскому и иностранным языкам для широкой аудитории, наиболее динамично растет спрос на пособия по корейскому языку (+18% в руб. и +9% в экз.), китайскому языку (+11% в руб. и +4% в экз.) и турецкому языку (+9% в руб. и +1% в экз.).

Также мы фиксируем рост интереса читателей к литературе нон-фикшн, сегмент вырос до 52%, по данным топ-50 бестселлеров Всероссийского книжного рейтинга за первое полугодие.

Среди точек роста — детская литература, здесь издатели сегодня сосредоточены на поиске новых имен среди российских авторов. И большую помощь в этом окажет новая государственная премия для детских писателей и поэтов, созданная в этом году.

Что касается ухода западных правообладателей с российского книжного рынка, то он оказывает определенное влияние. Несмотря на то, что доля книг иностранных авторов не особо велика — порядка 20, права на издание новинок в Россию не продаются, действие уже заключенных договоров постепенно истекает, и книги Кинга, Роулинг, Геймана и других авторов не переиздаются. Но это не означает, что в ближайшем будущем нас ждут пустые полки. Ряд западных авторов (например, Ли Бардуго, Карен Макманус) продолжают сотрудничать с российскими издателями. И наряду с этим в топе интереса активно читающей аудитории — книги азиатских авторов.

В холдинг входят два издательства, которые стоят особняком в своей позиции, — Corpus под руководством Варвары Горностаевой и ее мужа, иноагента Сергея Пархоменко***, долго работавшего на «Эхе»*, и «Редакция Елены Шубиной», которая тоже периодически публикует иноагентов, — насколько эти издательства независимы в принятии решений от головного офиса?

Называть оппозиционными редакции издательского холдинга некорректно, так как они не являются политическими организациями. «Редакция Елены Шубиной» выпускает прежде всего современных классиков, работает с молодыми талантливыми авторами интеллектуальной прозы, которая получает высокую оценку со стороны читателей и всего культурного сообщества, отмечается премиями, экранизируется. Редакция Corpus знакомит читателей с шедеврами мировой литературы, научно-популярными книгами, направленными на борьбу с мифами и фейками в области медицины, науки. У авторов могут быть разные взгляды — и редакции не совсем корректно ассоциировать с высказываниями авторов в социальных сетях.

Редакции самостоятельно определяют редакционную политику, действуя строго в рамках законодательства. Мы гордимся качеством издаваемых литературных произведений и дорожим любовью читателя. Редакторы реализуют свои профессиональные амбиции, но никак не политические.

Много книг авторов-иноагентов — почему вы идете на то, чтобы их выпускать? Есть ли так и не вышедшие книги?

Книги авторов-иноагентов составляют незначительное количество в портфеле издательской группы. Для понимания масштаба: в ассортименте издательства более 30 000 наименований, из них с маркировкой — около 50. Договоры с авторами были заключены до того, как им был присвоен статус иноагентов. Эти книги не уничтожаются, но в рамках требований закона обеспечивается их маркировка и не осуществляется продвижение..

При этом вы приняли решение приостановить продажу Акунина* и Быкова* — почему?

Издательство АСТ приняло решение приостановить распространение книг Бориса Акунина* и Дмитрия Быкова*. «Публичные заявления писателей, которые вызвали широкий общественный резонанс, требуют правовой оценки. До прояснения ситуации выпуск и отгрузки книг возобновлены не будут», — прокомментировал генеральный директор Издательства АСТ Павел Гришков.

Есть ли у вас книги, которые попали под запреты? Какова их судьба?

Как таковых запретов на выпуск книг не было. После принятия закона о запрете пропаганды нетрадиционных отношений редакции проверили и сняли с выпуска книги, которые вызывали сомнения.

Каковы финансовые показатели холдинга в новых политико-экономических обстоятельствах?

Постепенно рынку удается адаптироваться к этим вызовам. И несмотря на сложности, в прошлом году он показал рост более чем на 10% в денежном отношении, а в 2023 году мы прогнозируем увеличение и в натуральных показателях, примерно на 5%. Рынок цифровых книг также восстанавливается и растет: в первом полугодии 2023 года его объем вырос на 11% по сравнению с прошлым годом. Прогноз на конец года — рост на 15% в целом. Компания «Литрес» растет опережающими темпами, они планируют прирасти на 25%.

В общем, несмотря на комариные укусы, издательство «АСТ-ЭКСМО» все равно оптимистично смотрит на настоящее и будущее, как и положено большому игроку.

«Детская литература как инструмент пропаганды — инструмент безотказный»

Удивительно, но сильнее всего политика ударила по самым, казалось бы, дистанцированным от нее — по детям. Точнее — по детским издательствам. Об этом мы поговорили с главным редактором и учредителем «Самоката» Ириной Балахоновой.

— После 24 февраля жизнь, конечно, существенно усложнилась — усложнилась формально (есть огромное количество запретов и сложностей юридического толка), усложнилась и реально: кто-то из наших сотрудников уехал — мы работаем из разных стран. На какие-то вещи, которые мы делали легко и весело, теперь уходит много лишних сил и энергии. После начала СВО мы столкнулись с отказом взаимодействовать наших многолетних партнеров. Сейчас благодаря нашим усилиям ощущение изгнанности из международного издательского содружества ушло. Мы поняли, что не готовы стоять и ждать, когда кто-то за нас решит, что и как делать, и пошли по пути, который давно для себя планировали: создать полноценный международный книжный проект. Есть издательство в России, дистрибуция в Европе и в мире и представительство с издательскими и торговыми функциями, деятельность которого не будет подпадать под ограничения в РФ. Мы не хотим нарушать законы стран, в которых работаем, но хотим честно и свободно делать свое дело. Поэтому, если нам очень важно что-то издавать, мы будем это делать для русскоязычной аудитории мира всеми силами нашего небольшого издательского холдинга.

И, конечно, нам важен принцип свободы выбора и высказывания. Однако в РФ все наши действия мы согласовываем с юристами, стараемся быть осторожными, следим, не нарушили ли мы чего-нибудь.

Очень открытые демократические общества отказываются работать со смелыми и защищающими демократические же принципы текстами, тогда как мы-то не просто не отказываемся, но отлично себе их публикуем — правда, до недавнего времени. Один из комиксов Мари-Од Мюрай до сих пор не издан в Германии, потому что они «не могут разобраться в аудитории». А так... то, что запрещено в РФ из-за ЛГБТ*-тематики, мы увезли на склад в Ригу и оттуда продаём огромной мировой русскоязычной диаспоре — имеем полное право.

Сейчас наше представительство в Европе пытается заработать себе денег, чтобы иметь возможность тратить евро на печать. Это небыстрый процесс, но нам ни привыкать: мы же никогда не жили на донаты и учились собирать свой оборотный капитал по крохам. Второй раз это делать гораздо проще, несмотря на все технические сложности. Мы умеем ни от кого не зависеть, умеем не просить, умеем производить свои смыслы, делать достойный продукт и зарабатывать свои деньги сами. Сейчас не самое простое время для работы с русским языком в мире, но мы справимся, потому что мы нужны людям, я это знаю.

Огромное количество по-настоящему читающей аудитории из России уехало. Останутся они там, где оказались, или вернутся — никто не знает, даже они сами. Но им и их детям точно нужны наши книги. И эмиграция последней волны, и те, кто уехал 10–20 лет назад, хотят пока еще сохранить русский язык и нуждаются в хороших книгах — для них мы и будем работать. Мы придумали к 20-летию «Самоката» слоган: «Выросли вместе — найдемся везде». Когда я была юной девушкой, мы пели: «чтобы стоять, мне нужно держаться корней». Похоже, сейчас для многих эти корни — наши книги. Хочется верить, что они помогают жить и родителям, и детям: одним — не забыть русский язык, другим — научиться читать, почувствовать звук и вкус родного языка.

Узнаю, удается ли покупать права на заграничные произведения, и получаю ответ, что репутация открывает двери.

— С правами на переводные книги у «Самоката» пока все нормально. Нам соглашаются продавать права, если мы находим способ платить. Видимо, потому что знают наш каталог, состоящий из большого количества хитов из разных стран, в том числе наших собственных книг. Так, «История старой квартиры» и «Транссиб» Александры Литвиной и Анны Десницкой продолжают продаваться даже в Европе. Так что, какой бы сложной ни была политическая ситуация, профессиональное сообщество всегда ценит качество материала, хотя, конечно, дистанцию разные издательства держат разную.

Спрашиваю у Балахоновой, почему вообще запреты как-то коснулись невинных детских книг?

Как детская литература связана с политикой — вопрос отличный. На мой взгляд, именно она все время первой попадает под удар. Как только дело касается детей, включается красный маячок, и все тут же на него реагируют.

Все же были детьми, а теперь родители, все разбираются в том, что нужно, а что вредно детям. Поэтому именно детская литература прекрасно используется как триггер для любой политической свары: смотрите, чему учат наших детей! И потом детская литература как инструмент пропаганды — инструмент безотказный.

И конечно, детские книги — это очень чувствительное место, такая кнопка на теле общества, куда можно нажать любому родителю — и любой родитель сразу может побежать жаловаться на все что угодно, обзывая издателей и авторов любыми словами, особенно зачастую не вникая в то, что там написано, — и здесь нас очень подводит то, как написаны наши законы, которые толком не объясняют, где пропаганда, а где попытка автора и издателя донести до общества какую-то социальную проблему.

«Мы остались без культурного влияния, в сугубо национальном контексте»

Наверное, главным экспертом Петербурга по книгопечатанию в сложных политических обстоятельствах можно назвать известного по «Амфоре» Вадима Назарова, который умудрился издать первую в Советском Союзе книгу Бродского в рамках официального издательства, залитовав рукопись, а не пустив ее в ход благодаря неподконтрольному самиздату. В том, что происходит сейчас, Назаров, возглавляющий издательство «Пальмира», видит ситуацию, похожую на Советский Союз — когда мы остались оторванными от мира наедине со своей культурой, а также отмечает переустройство рынка, когда писатели второго эшелона выходят на места уехавших коллег.

— Мне кажется, что роль в успехе таких писателей, как Аксенов, Довлатов и Лимонов, отчасти сыграла эмиграция. Они смогли ощутить себя в актуальном литературном контексте, читать новинки ведущих зарубежных авторов в реальном времени. Тогда как в Советском Союзе самыми актуальными писателями на протяжении десятилетий считались Пруст, Кафка и Джойс. Для тех, кто остался, время остановилось.

Когда рухнул железный занавес, новые издатели очень быстро перевели всю заметную зарубежную литературу ХХ–ХХI веков. Русский писатель, даже если он не владел языками, получил возможность увидеть современный литературный процесс. Стали появляться очень интересные отечественные романы.

И вот мы снова в изоляции. Далеко не все лицензии на книжки зарубежных авторов доступны. Переводы с русского языка на европейские, насколько я знаю, практически остановились. Мы остались без культурного влияния, в сугубо национальном контексте. С одной стороны, это дает шанс русским писателям, особенно авторам второго ряда. Сцена свободна, входите и говорите. Но с другой стороны, это сильно обедняет наш культурный пейзаж. Слишком мало деревьев в нем.

У нас сейчас какой-то дикий откат в девяностые — седьмая молодость русского шансона и гибридных с ним форм хип-хопа, новый рассвет криминального сериала и черной комедии. И беллетристика от этой тенденции не отстает. А что если это и есть наша органика? Уберите «Нетфликс» и «Спотифай» — и услышите, как мы запоем...

И тут необходимо поговорить об ответственности редактора, режиссера и продюсера. Запрос на русский текст, на русское кино и русскую музыку нельзя тупо превратить в доход. Нельзя опускать планку, даже если от ее тяжести падают тиражи и количество скачиваний. Если время случайно закинуло тебя в крайний ряд, на чье-то опустевшее место, то придется держать это небо, даже если ты этого совсем не хочешь.

«Цены приходится поднимать»

Открывшая в 2011 году независимое издательство «Барбарис» Ирина Тарханова рассказывает обо всей подноготной свободного книгопечатания, когда бумага подорожала в 5 раз.
— «Барбарис» — полностью независимое издательство. Грантовых денег у государства мы не брали. После 24 февраля стала исчезать хорошая европейская бумага и дорожать. Ассортимент сузился донельзя. Санкции повлияли. Стали понемногу дорожать расходники на печать. И вообще был шок в связи с этим. То есть в финансовом плане плохо.

В этом году мы были «в заморозке» на полгода. Сейчас вернулись. И даже собираемся издавать новые книги. Цены приходится поднимать. Но у «Барбариса» они и так были высокие: высока себестоимость. Тиражи крошечные. Сейчас, если расходники подорожали на 70% в связи с ростом курса валют, а бумага в пять раз, ситуация стала ощутимо хуже. На книги я могу поднять цену на 20–30%. Не больше.

Вообще издание некоммерческой литературы — это гражданский подвиг для всех маленьких независимых издательств. Хотя героями мы себя никогда не считали и не считаем. Просто мы любим свои книги, свои проекты и своих читателей. А жизнь как-то устраивается. Небеса пока благосклонны. Находятся друзья, читатели, фанаты «Барбариса», волонтеры, типографии. Все помогают. И помощи ждем всегда. Лишних рук в «Барбарисе» не бывает. Всем благодарны за то, что было, за то, что есть и будет.

Если независимые издательства идут на откровенный разговор, сетуя на трудную ситуацию и рассказывая, что она за собой влечет (не всегда хорошее), то игроки покрупнее или вообще отказываются от такого компрометирующего разговора, или бодро обещают — книжки будут. Фиг с ним с Кингом — видимо, нам придется вспоминать о существовании букинистических магазинов, чтобы прочитать страшилки самим или рассказать сказку о волшебнике Гарри Поттере детям. А приключения героя Фандорина, пожалуй, можно убрать вглубь книжного шкафа, чтобы потом продать как раритет.

Анастасия Медвецкая, специально для «Фонтанки.ру»