От выигрыша стихов в шахматы до примерки трубки Шерлока Холмса: композитору Владимиру Дашкевичу — 90

Роскошный комплекс небоскребов Marina Bay Sands в Сингапуре, с бассейном и аллеей пальм на крыше. В центре фойе первого этажа на подиуме играет струнный ансамбль, мелодия легко узнаваема для каждого российского слушателя и зрителя: это — главная тема из «Приключений Шерлока Холмса» Владимира Дашкевича. Далекая весточка с Родины в тропической стране: ведь «Шерлока Холмса» снимали на «Ленфильме».

Известность Дашкевича с этой музыкальной темой из картины Игоря Масленникова ушла за пределы страны. Но он писал, как сейчас говорят, саундтреки и к другой советской и российской киноклассике и телепередачам. От музыкальной заставки программы «В гостях у сказки» (эта же тема на ритм летки-енки использовалась в фильме «Там, на неведомых дорожках...»), «Бумбараша» и до «Азазели».

«Сентиментальный роман», «Ярославна, королева Франции», «Инспектор Лосев», «Пеппи Длинныйчулок», «Плюмбум, или Опасная игра», «Катала», «Зимняя вишня», «Цирк сгорел, и клоуны разбежались», «Ворошиловский стрелок», мультфильмы по сказкам Дональда Биссета «Девочка + дракон» и «Малиновое варенье» — кажется, по музыке Дашкевича можно изучать историю российского кино.

Однако Владимир Сергеевич — не только кинокомпозитор: среди его сочинений есть и симфония, и оратория «Фауст», виолончельный, фортепианный и скрипичный концерты, несколько опер и мюзикл. К крупной форме Дашкевич относится с особой любовью, считая, что она дает слушателю более масштабные модели мышления.

«Та большая музыка, которую принято хвалить, называть классической, обладала одним неприятным свойством (во всяком случае, для власти самого разного розлива — и капиталистической, и социалистической в той же степени): создавая крупные личности, она вкладывала в них огромный заряд социального протеста, — рассказывал композитор в интервью «Невскому времени». — Вспомните, когда Шуман впервые услышал Шопена, он не сказал, что «это птички поют», а сказал, что «это пушки, прикрытые цветами». И эти пушки разрушили Бастилию под музыку Моцарта. Потому что Марсельеза — это фактически несколько преобразованная ария Фигаро, если внимательно вслушаться. А в 1848 году за подстрекательство к революции посадили таких разных композиторов, как Оффенбах и Вагнер. Эти пушки властям стали причинять большие неудобства. Не нужны любым властям личности и социальные протесты».

Журналисты не раз спрашивали Дашкевича о том, как он творит.

«Когда я пишу музыку — я мистик, потому что музыка возникает ниоткуда, неизвестно как, и до сих пор у меня ощущение, что ко мне подлетело такое существо со шприцем в нежной руке, сделало укол, — и вот во мне прозвучала мелодия. Откуда она взялась — понятия не имею», — рассказывал он в интервью телеканалу «Театр».

При этом музыкой Дашкевич начал заниматься только в 19 лет. Сын репрессированного московского дворянина, он выучился на инженера-химика. А музыке пошел учиться после окончания вуза, параллельно с работой, посещая семинар самодеятельных композиторов. И потом получил второе высшее — в Музыкально-педагогическом институте имени Гнесиных (в классе Арама Хачатуряна).

«На третьем курсе Института химической технологии наши соседи, выдавая дочь замуж, попросили переставить пианино в нашу комнату — вот так произошло мое первое знакомство с великим искусством», — вспоминал он.

Играть на фортепиано будущий композитор тогда не умел.

«Мне не на чем было играть, и я, честно говоря, несколько презирал людей, которые занимаются музыкой, — в нашем переулке считали их слабаками», — потом признавался он.

Дашкевич даже четко помнит время, когда это произошло.

«Это был 1953 год, год смерти Сталина (и Прокофьева), и я испытал в этот день огромный прилив радости — до сих пор не знаю почему, потому что политикой я не интересовался: отец мой сидел в лагерях, просидел 18 лет (это тоже маленький штрих к биографии, довольно частый для того времени, и мои друзья все не прошли мимо этого). Но так или иначе, жить надо было дальше».

Всесоюзную славу ему принесла музыка к фильму «Бумбараш» (1971) — до сих пор песню «Ходят кони» поют, собираясь компаниями, и даже считают народной. Режиссер Николай Рашеев сначала обратился к Андрею Волохонскому, но не принял его музыку. А следующий кандидат — Геннадий Гладков — оказался слишком занят и посоветовал Дашкевича, который в то время написал музыку для спектакля «Господин Макинпот» Театра на Таганке (и из-за нее имел конфликт с Высоцким, который хотел использовать свои песни). Режиссеру настолько понравилась музыка этого спектакля, что он вчерне использовал ее в своей картине — из-за чего Дашкевич пришел в ужас: там герой был немец, а тут — русский! Правда, любимый соавтор Юлий Ким писать стихи для такой «белиберды», как он назвал сценарий «Бумбараша», отказался. В итоге текст у него Дашкевич выиграл… в шахматы, победив в трех партиях подряд.

К своим знаменитым «Приключениям Шерлока Холмса и доктора Ватсона» Дашкевич подошел уже авторитетным композитором, и режиссер Игорь Масленников с ним советовался.

«Ливанов еще «стоял на запасном пути» — никто еще не знал, что будет из этого странствующего рыцаря-авантюриста, — вспоминал в одном из своих интервью Дашкевич. — Он был, конечно, известен по другим своим работам, но как Шерлока Холмса его, конечно, еще никто не воспринимал. И я помню, приехал я как-то на «Ленфильм», а Игорь Федорович говорит: Фрид и Дунский написали очень интересный сценарий — «Шерлок Холмс и доктор Ватсон». И даже он то ли пошутил, то ли всерьез сказал: «Ну вот, возьмите трубку». Я взял. Он смотрит: «У вас в лице есть что-то такое... Вы могли бы сыграть Шерлока Холмса!» Я испугался, потому что я актерами восхищаюсь, но именно потому, что они делают то, чего я бы никогда сделать не смог: выйти кого-то изобразить, заплакать или, наоборот, засмеяться. Я Игорю Федоровичу сказал, что этот номер у него не пройдет, пусть он даже и забудет».

Кандидатуры Соломина как доктора Ватсона и Ливанова как Шерлока Холмса режиссер также обсуждал с композитором. И если по поводу Соломина вопросов не возникло сразу, то вопросу о Ливанове Дашкевич удивился: «Я говорю: «Он, конечно, очень интересный». «А он мог бы сыграть Шерлока Холмса?» — спрашивает Масленников. Для меня это было очень странно, потому что Вася играл роли таких русских интеллигентов чеховского типа».

Композитор рассказал о своих сомнениях, но заметил, что режиссер все-таки свой внутренний выбор совершил. Он выдал Дашкевичу сценарий, но тот решил, что до музыки еще далеко: сначала картину снимут, потом покажут ему…

«И вдруг из Ленинграда в Москву звонит Игорь Федорович и говорит: Владимир Сергеевич, вы знаете, я послушал тут заставку к культурной программе Би-би-си, и мне кажется, эта музыка похожа на то, что нужно в «Шерлоке Холмсе», — вспоминал Дашкевич в другом своем интервью. — Это было в субботу утром, потому что он освобождался от всех своих режиссерских дел, а заставка шла в пятницу вечером. И, конечно, за неделю я забыл ее послушать. А он в субботу снова позвонил. Я говорю: «Я забыл послушать». «Ну, вот обязательно послушайте». Прошла неделя, я снова забыл послушать эту заставку. Он снова позвонил. Я уже чувствую, что он начинает напрягаться. Я говорю: «Ну, неделя проходит, я забываю, но в следующий раз обязательно послушаю». Но прошла и третья неделя, и я снова забыл послушать. А Игорь Федорович каждый раз говорит: «Это такая Британия — империя, в ней и джентльменство, и ирония, и могущество, и благородство, и оптимизм». В общем, что-то он мне все время наговаривает. И когда я снова забыл, а он снова позвонил, я просто взял телефон на длинном шнуре, пододвинул к роялю и сыграл первое, что пришло в голову. И это была как раз заставка к «Шерлоку Холмсу». И он сказал: «Владимир Сергеевич, вот сейчас возьмите карандаш и запишите, не оставляйте так, вы же потом забудете». Ну, у меня память хорошая, но я все-таки записал. И был доволен, что мне не нужно слушать эту культурную заставку — так я и не знаю, что там было».

Владимир Дашкевич объяснял, что, работая с режиссерами, всегда старается уловить «закадровый образ», который у них есть, — пусть даже те не могут сами его объяснить.

«Вот пример: в «Собачьем сердце» есть эпизод, когда Шариков смотрит на себя в зеркало и звучит тема церковного хорала, — рассказывал он в интервью, опубликованном на сайте Film.ru. — Мне совершенно неинтересно смеяться над Шариковым, ведь Шариков — дело наших рук, потому хорал — это и плач о его загубленной душе».