«К черту автора, он вам не нужен, выставляйте его за дверь». Интервью с Яной Вагнер

Сотни человек заперты в автомобильном тоннеле под Москвой-рекой, и с каждой минутой паника нарастает. Это сюжет не фильма-катастрофы, а романа-катастрофы «Тоннель» Яны Вагнер, ранее написавшей легшее в основу сериала «Эпидемия» «Вонгозеро». «Фонтанка» пообщалась с писательницей о том, как вместо кино появилась новая книга, чего автор ни в коем случае не будет делать с будущими историями и легко ли убивать персонажей.

В бумажном виде «Тоннель» вышел в «Редакции Елены Шубиной», а в электронном формате книга доступна на «Букмейте», книжном сервисе «Яндекс Плюса». Аудиокнига «Тоннель» выйдет в издательстве «ВИМБО», ее можно будет послушать на «Букмейте» и «Литрес».

— «Тоннель» попадал в списки самых ожидаемых книг три года подряд. А давно ли появилась его идея и почему получилось так долго (может, что-то менялось в тексте, появлялись новые герои или сюжетные повороты)?

— Первым делом я должна, конечно, перед читателями извиниться за то, что писала его так долго. Мне наука на будущее — не рассказывать раньше времени о работе, пока она не закончена, неудобно выходит, и больше я так делать не буду. А придумала я «Тоннель» давно, лет, наверное, восемь назад — как идею или даже просто как декорацию. И вначале мне показалось, что это кино, всем писателям рано или поздно хочется вдруг написать сценарий. Но закончилось предсказуемо: сценарий никто не купил, и я решила: ах так, ну, тогда я роман напишу, и посмотрим. Черновик получился быстро (ну, по моим меркам), примерно за год, и осталось только все это как следует записать. Вот на это оставшиеся четыре года и ушли, ничего не менялось, все придумано было заранее — и герои, и сюжетные повороты. Просто очень трудная оказалась история, слишком страшная, и поэтому двигалась так медленно.

— Повлияли ли на текст события последних двух лет? Велико желание считать тоннель метафорой разного рода безвыходных жизненных ситуаций...

— Разумеется, «Тоннель» — метафора. Только, как часто с метафорами случается, не совсем очевидная, и ее по-разному можно толковать, я такое очень люблю как раз. Есть, наверное, авторы, которые сразу всё знают, начинают с внятной идеи, с послания или морали, если хотите, а вот я не умею. И, наверное, не хочу. Потому что мораль способна испортить историю. Все-таки писатель — не проповедник и учить никого не имеет права. Я, во всяком случае, не возьмусь и могу декорацию только поставить, наполнить ее людьми и смотреть, что из этого выйдет. И заранее тоже не знаю, что именно, у меня другая задача — я историю должна рассказать, которую разглядела, это само по себе очень трудно. А вот как ее прочитают, от меня уже не зависит. И читатели, и даже сами истории нередко бывают умнее автора.

— Герои «Тоннеля» очень разные: есть власть имущие, есть те, кто должен следить за порядком, есть отъявленные нарушители спокойствия, есть люди разных конфессий, есть интеллигенты, есть пожилые и дети, есть даже кошка и собака. Этакий срез современного российского общества... Или это универсальная история?

— Очень рада, если вы так ее прочитали, спасибо. И вот видите, ничего как раз не надо было задумывать, никакого «послания», это все бы только испортило. И сейчас объяснять тем более ничего не надо, мы истории присваиваем все-таки каждый по-своему, в этом самое главное чудо и заключается, нам никто здесь не нужен. И тем более автор со своим толкованием, он тут лишний.

— Наверное, не будет большим спойлером сказать, что не все персонажи доживут до конца книги — так было и в «Вонгозере», и в «Живых людях», и в «Кто не спрятался»... Но в «Тоннеле» потери более масштабны — знаете ли вы точное количество жертв?

— Нет, не знаю. Ну, то есть догадываюсь, но и этот подсчет у нас с вами может разниться, так что точная цифра не имеет значения. Я пишу страшные истории, в них, конечно, кто-то всегда умирает. Чью-то смерть мне приходится показать крупным планом, и это всегда тяжело, про смерть вообще не хочется и тяжело разговаривать. Но чью-то можно оставить за кадром, и, когда позволяет история, я стараюсь лишний раз на нее камеру не наводить — и в «Вонгозере», и в «Кто не спрятался», а в «Тоннеле» тем более. И финалы однозначные тоже поэтому не люблю, хотя меня часто за них ругают. Ну и пусть, ничего; убивать людей, даже придуманных, — зло, и с читателем его разделить гораздо проще.

— Кого из персонажей можно назвать самым неоднозначным и почему?

— Ну, мы выяснили уже, что я в авторские оценки не верю и стараюсь держать при себе. Про своих персонажей я думала долго, просидела с ними в тоннеле пять лет, но и это совершенно не значит, что я правильно их поняла. Даже наоборот, скорее всего: у меня, конечно, стокгольмский синдром, и слушать меня не надо. А то, может, и вредно, пожалуй, потому что я-то их всех себе объяснила и мое объяснение подойдет только мне. Это главный спойлер, когда автор врывается к вам буквально домой, где вы его книжку читаете, и отдельно еще что-то пытается договорить. Хуже только, когда он с читателем спорить принимается после того, как все уже рассказал. К черту автора, он вам не нужен, выставляйте его за дверь.

— Все ваши книги — о москвичах, оказавшихся в условиях, к которым они не приспособлены. Современные жители мегаполисов действительно, по-вашему, избалованы условиями существования?

— Тут я снова захожу, конечно, на чужую территорию и заранее прошу за это прощения. Но, по-моему, все мои книги не об этом — ну, то есть для меня просто это неважно. Хотя вы правы: как и многие, я, наверное, пишу и пишу одну и ту же историю, у нас у каждого есть такая, своя, которая колется и спать не дает и которую нельзя рассказать до конца. И вообще, нет у обычного смертного человека возможности закрыть тему и найти ответ, ее даже у гениев нет, а они ближе всех нас подходят. Мы все просто пытаемся подобрать слова, нащупать верную ноту или краску, а получается уж как получается.

— Типажи некоторых ваших героев повторяются от книги к книге: самая заботливая мать, ребенок от предыдущего брака, юная писаная красавица, хамоватый мужик… Это некая «реинкарнация»? Вы задумывали эти сходства?

— Наверное, нет, не задумывала. Это просто, видимо, мой мир, в нем живут вот такие люди, и мне кажется, что я про них не все в прошлый раз поняла. Они и в голове у меня не так называются, кстати, и в разных историях моих ведут себя по-разному. Хотя, может, и нет, и я просто не замечаю.

— Как вы придумали финал истории «Тоннеля»? Он потрясающий, и хочется узнать, как он таким получился.

— Вот финал — единственное, что было мне поначалу и не видно, и неважно. Я и в «Кто не спрятался» заранее не знала, кто убийца, это ближе к концу выяснилось. Так и тут, удивилась даже. Я вообще уверена, что финалы историй заранее придумывать нельзя, как и «мораль». Ты начни рассказывать и держи, старайся, не ври и не подгоняй, а потом вместе посмотрим, куда она выведет.

— Стали ли вы бояться тоннелей после «Тоннеля»?

— Нет, и надеюсь, читатели тоже не начнут. Я там много чего наврала по технической части, и вообще, история не про тоннель.

Беседовала Елена Васильева, специально для «Фонтанки.ру»