В деле о смерти многодетной матери после удара по голове сковородкой — воспаление

Трагедия случилась давно. Пятеро детей остались и без матери, она погибла, и без отца — его судят за ее смерть. Старший сын называет папу «этот человек», а подсудимый Павел Искандаров, увидев первенца впервые за четыре года, кидает вслед уходящему из зала суда мальчику «ты молодец, я тебя люблю». Уровень негодования в деле подняла третья по счету экспертиза, которая признала: женщина, с синяками на лице и теле и отеком мозга, умерла не от систематических избиений, а из-за воспаления легких.

Экспертиза

Лидию нашли в квартире на Дальневосточном проспекте в полубредовом состоянии соседи, это было 15 мая 2020 года. На помощь позвали дети, которые переживали из-за того, что мама не встает и не говорит. Их отца (юридически отцовство не установлено) рядом не было. Свидетели застали квартиру совершенно разгромленной, а детей чуть ли не жующими картофельные очистки. Лидия и правда не могла говорить, смотрела в пустоту. Старший из пятерых детей расскажет: папа ударил маму. На следующий день женщина умерла в больнице, ей был 41 год.

Отец детей был задержан через несколько часов после вызова скорой помощи. В отделе, по его словам, выяснилось, что Лида вроде как умерла от ковида, и его отпустили. Вскоре за дело взялся Следственный комитет, Искандаров больше чем на два года заехал в СИЗО. Его обвинили в нанесении тяжкого вреда здоровью, повлекшего смерть по неосторожности.

Первое заключение эксперта было сделано после вскрытия. В нем описываются травмы на лице и голове, указывается на отек мозга и легких. Патологоанатом сделает однозначный вывод: смерть наступила из-за удара по голове. Дело отдадут в суд, суд назначит еще одну экспертизу. Специалисты из ВМА скажут, что травма головы не могла привести к тем жизненным показателям, которые фиксировались у потерпевшей в больнице. Смерть, судя по общей картине, наступила от пневмонии. Учитывая наличие разногласий, суд назначит еще одну экспертизу. И она придет к тем же выводам: голова ни при чем.

Член комиссии из бюро судебно-медицинской экспертизы Ленобласти в суде долго и подробно отвечала на вопросы потерпевших и адвокатов. По ее словам, состояние организма Лидии было в общем-то типичным для времен первой волны ковида. Но тест на коронавирус никто не делал, так что достоверно можно говорить только о пневмонии. Она также скажет, что описание характера травмы головы может свидетельствовать и о том, что получена она могла быть при падении с высоты собственного роста. Отдельно эксперт отметит: неизвестно, к каким последствиям для здоровья привела бы травма головы, если бы не пневмония. Также нельзя достоверно сказать, как развивалась бы пневмония, если бы не было травмы головы. И тем не менее в резолюции о причине смерти эксперт уверена. Казалось, что ей было даже несколько неловко за такой вывод, но против фактов она и ее коллеги пойти не смогли.

Обстоятельства

Старшему ребенку сейчас 12 лет, а когда умерла его мама, было 8. Он рассказал суду, что папа относился к маме жестоко. Скандалы и ссоры в семье были постоянно. По словам ребенка, на момент смерти матери отец уже довольно давно с ними постоянно не жил. Но незадолго до трагедии был дома, родители устроили какую-то попойку. Вечером 13 мая начался очередной скандал, в итоге мать влетела в комнату к детям, за ней отец со сковородкой. «Этот человек», как называет мальчик Искандарова, ударил маму по голове, от чего она упала на кровать. Затем родители ушли, ссора продолжилась и глубокой ночью стихла. Практически сутки, насколько помнит ребенок, дети не выходили из комнаты, а когда вышли утром 15 мая, обнаружили мать на полу, но в сознании. Дети предложили ей чаю, она ничего не ответила, как бы смотрела сквозь них, и тогда уже они решили, что пора вызывать подмогу.

Ребенок не видел отца 4 года, но, заходя в зал и выходя из него, смотреть на мужчину не стал. Искандаров же, напротив, смахивал слезы, вроде как втихаря сфотографировал хотя бы затылок сына. В настоящее время для него установлен судебный запрет на общение с детьми, они живут с бабушкой и дедушкой по материнской линии.

Мальчик помнит регулярные ссоры и извинения отца перед матерью со словами «я больше так не буду». Он уверен, что его папа особо и не работал, и не заботился о них. Но говорит, что бывали и хорошие моменты, когда он их куда-то возил и делал подарки. Суд несколько раз и в разных формулировках задавал ребенку вопросы, которые прямым текстом намекали: ты на самом деле всё это помнишь или в уста ребенка вложены и слова родителей погибшей? Ответы были несколько противоречивы, но в целом мальчик принимает рассказ за собственные воспоминания.

По словам соседей, квартира на Дальневосточном проспекте периодически то горела, то текла. Как-то раз, рассказала в суде соседка, начался потоп, затопляемые поднялись на этаж выше, увидели открытую дверь и зашли внутрь. Источник был в ванне, а в ней же — сидящий в одиночестве восьмимесячный малыш. Соседка снизу назвала Искандарова очень вспыльчивым и агрессивным. Она утверждает, что как-то в очередной раз вызвала участкового, они вместе поднялись в квартиру, и при них обоих Искандаров сильно ударил жену по лицу за какую-то пьяную шутку. Эта же соседка приютила детей Лиды, когда ее увезли в больницу. Она запомнила, как маленькая дочь Лиды сказала, что папа ее «обещал убить, но почему-то не убил».

Также известно, что раньше в семье было шесть детей, но одна девочка умерла. От чего и как именно — в суде не сообщалось. Подсудимый утверждает, что именно с момента смерти ребенка он перестал принимать психотропные наркотики. А его жена — нет.

Версия подсудимого

Искандаров рассказал, что на момент трагедии порядка 7 месяцев не жил по старому адресу, у него была другая сожительница, но детей он регулярно навещал. При этом подсудимый был очень эмоционален, когда говорил о Лидии — называл ее своей самой большой и невероятной любовью. Просто не смогли они вместе жить.

Ночью 13 мая Лида позвонила ему и попросила приехать, потому что плохо себя чувствовала и ей было страшно. По словам Искандарова, он взял парацетамол, ацетилсалициловую кислоту и поехал спасать женщину. Застал ее и правда в плачевном состоянии, температура под 40, но в больницу она, по версии Искандарова, не хотела: мол, неделю не выходила из состояния наркотического опьянения, и если ее в таком виде найдут врачи, то у нее заберут детей. Подсудимый согласился помочь, сходил за продуктами, лекарствами и остался до утра. Затем он поехал по рабочим и личным делам, а когда вернулся, вновь застал мать своих детей «под кайфом».

Некоторое время ушло на то, чтобы найти, где она прячет наркотики. Лишившись их, женщина закатила истерику. Она то успокаивалась, то чем-то стучала в своей комнате, то сама с собой беседовала. Не понимая, зачем он ее сторожит и что вообще ему делать дальше, он решил, что будет полезно ее расшевелить и выдернуть из неадекватного состояния с помощью работы — мужчина поднял ее с кровати и отправил отмывать кухню. Лида, по словам подсудимого, взяла сковородку и начала возить по ней пластиковым контейнером. Он крикнул: «Ты что делаешь, воду включи!», она дернулась, разбила часть посуды и со сковородкой в руках побежала в детскую, в которой просто упала на кровать, задев ногу одного из сыновей. Искандаров поднял жену, забрал у нее сковородку и ей же в коридоре преградил путь Лидии в комнату, пытаясь вернуть женщину на кухню. Уборка, в общем, не задалась. К утру Лида немного пришла в себя и отправилась принимать горячую ванну из-за проблем с почками: у нее сильно болела спина, и она не могла сама встать или залезть на кровать. Искандаров дождался, пока она выйдет из ванной, услышал отказ от помощи и поехал возвращать дилеру найденные наркотики — Лида говорила, что должна за них достаточно крупную сумму. Он оставил ее сидящей возле кровати, а последним их диалогом были фразы: «И пиво мне купи!» — «Хрениво!»

Наркотики Искандаров вез под губой, надев на лицо маску и шлем — передвигался он на мопеде. В какой-то момент рядом с ним оказалась машина полиции, ему показалось внимание к себе подозрительным. Он попытался выплюнуть наркотики, но мешала маска, а упаковка оказалась не запаяна как надо. Вещество попало на слизистую и в организм подсудимого. От полиции ему скрыться удалось, но почти 10 часов он провел в каком-то дворе, не понимая, где он и кто. Так что с Лидой он больше не увиделся.

Оговор

Искандаров убежден, что всё уголовное дело — это предмет стараний семьи Лиды, ее братьев и сестер. Семья действительно активна в процессе, но с их точки зрения надо приложить все усилия, чтобы приговор был обвинительным и Искандаров не мог претендовать на общение с детьми и их жилплощадь. Подсудимый с такой мотивацией и не спорит, но суду пришлось уточнять, что никаких прав на квартиру у Искандарова нет и быть не может. Так что, с его слов, выходит, что вопрос только в дурных отношениях между родственниками, которым он никогда не нравился. При этом обе стороны явно всё еще с болью в сердце вспоминают Лиду: родственники плакали, когда о маме говорил старший сын и в другие эмоциональные моменты, Искандаров также не сдержал слез, когда говорил о смерти матери своих детей.

Подсудимый утверждает, что никогда не бил ни Лиду, ни тем более детей. Максимум, что он мог себе позволить, — это пощечина, чтобы привести ее в чувство. Прошелся Искандаров и по соседям — одни такие же забулдыги, другие наркоманы, третьи рожают с 17 лет. Он убежден, что все они вокруг него объединились и накрутили друг друга страшными рассказами о зверствах подсудимого.

Искандаров, судя по всему, действительно намерен добиваться хотя бы установления отцовства. Он пояснил суду, что официально был детям никем, потому что Лида и ее родственники рассчитывали на получение большей жилплощади и каких-то других выплат, при которых лучше бы отца у детей как бы не было. Сам он в этих социальных вопросах ничего не понимал, но и против получения льгот не был, тем более его заверили, что все документы о детях он в итоге обязательно получит.

По словам Искандарова, хоть ему и нельзя видеться с детьми, он придумал способ через волонтеров одевать их и кормить. Он давно не в СИЗО, официально работает, снимает квартиру, живет один.

Суд вынесет решение уже скоро, на 25 марта назначены прения сторон, хоть обвинение и пыталось отправить дело на четвертую экспертизу. Этот бесконечно долгий процесс о смерти многодетной матери с большой долей вероятности закончится оправдательным приговором или переквалификацией на статью, с которой Искандаров все равно окажется на свободе, — дурные семейные отношения хоть и очевидны, но экспертиза избавила подсудимого от прямой причастности к смерти супруги.