Не оставили даже прожиточный минимум. Вдова с двумя детьми расплачивается за миллионные долги мужа

Ирина — вдова с двумя детьми, счета которой заблокированы, а машина — арестована. Дело в том, что в наследство ей достались миллионные долги по бизнесу умершего супруга. Ни денег, ни акций компании-банкрота она не видела, но предъявлять имущественные требования к партнеру мужа по бизнесу кредиторы отказываются. «Фонтанка» разбиралась, какие действия кредиторы могут посчитать равнозначными вступлению в наследство и что делать, чтобы не выплачивать долги умерших родственников.

В октябре 2020 года в семье Ирины случилась трагедия: умер ее муж Василий, женщина осталась с двумя детьми. Отец семейства занимался бизнесом и числился бенефициарным владельцем небольшой фирмы. Ирина знала, что счета мужа были прокредитованы на небольшой лимит, поэтому на следующей день после его смерти перевела с телефона супруга деньги — чтобы защитить в том числе и личные сбережения и организовать похороны. В наследство она вступать не стала.

Незадолго до смерти Василий оформил потребительский кредит на сумму порядка 3 млн рублей — без поручителей и страхования. Деньги пошли в фирму — на выплату зарплат сотрудникам в период пандемии. Операция была оформлена сделкой как заем юрлицу и как привлеченные средства для пополнения оборота предприятия.

«Видимо, тогда было сложно с бизнесом, он взял кредит. Пока он был жив, фирма гасила этот кредит по договору займа, а потом сказала: «Простите, не будем». Нет тела — нет дела. Я о кредите не знала, он меня особо в свои дела не посвящал», — рассказала Ирина.

Банк дождался окончания процедуры вступления в наследство, установил, что наследники так и не объявились, и обратился в суд. Сначала — по незакрытой кредитке Василия на сто тысяч рублей. Тогда суд в рамках действующего законодательства постановил: раз нет ни наследников, ни имущества, то долги списываются на забалансовый счет.

Спустя время кредиторы узнали, что у Ирины есть машина, регистрация которой как раз пришлась на период брака. В банке заказали оценку рыночной стоимости автомобиля и в суде с иском к Ирине и ее несовершеннолетней дочери потребовали взыскать половину стоимости автомобиля на погашение долга по кредиту. При этом у вдовы на руках договор дарения — отец подарил ей на покупку автомобиля около миллиона рублей, остальная сумма — ее личные сбережения от продажи предыдущего авто.

Тем не менее суд постановил, что автомобиль — имущество общее и совместно нажитое, а коли уж Ирина после смерти мужа продолжила на нем ездить, значит, вступила в наследство. А раз приняла машину, то и долги надо бы: приставы машину арестовали.

Как объяснила «Фонтанке» юрист Ольга Екимова, по умолчанию предполагается, что все имущество, приобретенное в браке, считается общим имуществом супругов. По крайней мере, если иное не предусмотрено брачным договором. Так что и автомобиль, и деньги на счетах считаются имуществом общим.

«Доказать обратное должна была именно жена. Если она не обращалась в суд с требованиями об исключении автомобиля и денежных средств из состава наследственного имущества, то оно вошло в состав наследства. А получив его — используя автомобиль, переведя денежные средства со счета умершего, — жена тем самым подтвердила, что приняла, таким образом, наследство», — подчеркнула она.

В ходе разбирательства суд также обратил внимание на ту самую транзакцию после смерти мужа и заявил, что этим самым переводом вдова фактически вступила в наследство. При этом суд признал, что деньги были потрачены на похороны, что считается целевой тратой средств. «Но это действие все равно расценили как вступление в наследство. Грубо говоря, даже если бы я тысячу рублей сняла, это бы засчитали», — рассказывает Ирина.

«Фонтанка» обратилась к юристам, которые во мнениях сошлись: деньги на счете мужа — это часть наследственной массы, но перевод сам по себе нельзя приравнивать к вступлению в наследство. «Если юридически человек не вступил в наследство, то есть не получил через нотариуса все документы, он и не считается принявшим наследство», — подчеркнул юрист Андрей Овчинников. Он добавил, что решение суда можно и нужно обжаловать.

«В данном случае главная ошибка, которую допустила вдова, — перевела деньги. Она этого делать не должна была, это наследственная масса. Но в любом случае — она могла их вернуть, и это не значит, что она наследство приняла. Кассация должна это решение отменить», — подчеркнул юрист Сергей Мяченков.

В судебной практике взыскания долгов с родственников умершего также действует правило, по которому долги не должны превышать сумму наследства. То есть наследники не должны уйти в минус, рассказали «Фонтанке» юристы. Однако в истории Ирины есть нюанс: суд при подсчете наследства учел не только средства на счетах погибшего и ее личные, но и автомобиль и оценочную долю участия мужа в фирме.

Активы предприятия оценили на момент трехлетней давности, когда у нее еще были неплохие обороты и крутились в том числе и деньги, полученные Василием в кредит. Уже в 2021 году, судя по данным СПАРК, выручка компании едва превышала 2 млн, а убытков у фирмы было больше, чем на миллион рублей.

«Суд оценил акции чуть ли не в 6 млн рублей, из которых 3 млн — право требования по долгу, за кредит, который взял мой муж. То есть я могу пойти в фирму и потребовать эти три миллиона. Но предприятие ликвидируется, а кредиторы постановили, что у компании огромные обороты, и 51% акций оценили в огромную сумму», — рассказывает Ирина.

В совокупности насчитали порядка пяти миллионов. «Итого наследственная масса превышает стоимость кредита, но то, что она по сути из воздуха состоит, никого не волнует», — подчеркивает юрист. Единственное, что сделала апелляционная инстанция, — исключила из ответчиков малолетнюю дочь Ирины.

«Оказывается, я очень богатая девушка, поэтому обязана выплатить банку этот кредит. А по факту у меня нет ничего. У меня нет этих акций, потому что в наследство я не вступала, но даже если бы и были — цена им копеечная. Да и взыскать с предприятия нечего — оно уже банкротится», — рассказывает она.

Закономерный вопрос — почему банк пошел к родственникам, а не к фирме. Юрист и сама Ирина встречались с партнером Василия по бизнесу, который сначала заявил, что не оставит вдову один на один с кредиторами и заплатит долг, раз уж деньги пошли на цели предприятия. «Но обещания так и остались обещаниями, а суд требует взыскать долги не с фирмы, а со вдовы с двумя детьми», — рассказывает Дмитрий Фирсов.

На вопрос о том, мог ли банк предъявить имущественные притязания к фирме, а не к наследникам, юрист ответил: зависит от того, кем был покойник — поручителем или созаемщиком. «Одно могу сказать — банк пойдет по пути наименьшего сопротивления, туда, где ближе деньги», — подчеркнул он. Дмитрий Фирсов рассказал, что кредитор не лишен такой возможности, но случаи, когда за долгами идут к компании и ее акционерам, имеют очень мало юридической практики.

Юрист Сергей Мяченков еще раз подчеркнул: наследство открывается у нотариуса по факту написанного заявления. Ведомство обязано запросить информацию и об имуществе умершего, и о его кредитных обязательствах. «И дальше уже наследники принимают решение, нужно ли им наследовать это имущество, если там, например, машина и двести тысяч рублей, а долгов на десять миллионов. Это право — отказаться от наследства», — подчеркнул Сергей Мяченков.

На вопрос, как в таком случае себя обезопасить, Фирсов ответил: вести себя активно. Если у человека есть понимание, что у его умершего родственника много кредитов, нужно подробно кредиторам объяснить, что в наследство вступать никто не планирует. «Если не информировать кредиторов о своих намерениях, то они начинают заблуждаться и на свой лад трактовать те или иные действия», — подчеркнул он.

Современные подходы кредиторов таковы, что долги должны кем-то закрываться и не должны повиснуть на банке, объяснил он. Но если все же складывается такая ситуация, что в наследство никто не вступил, то банк списывает безнадежную задолженность на забалансовый счет. То есть этот долг не влияет на динамику и показатели финансовой деятельности банка. По нормативам Центрального банка на забалансовом счете задолженность «томится» пять лет, после чего списывается окончательно, рассказал «Фонтанке» Дмитрий Фирсов.

Милена Солдатенко, «Фонтанка.ру»