Тролли, оборотни и прививка для императрицы. Что искать на Петербургском книжном салоне

С 16 по 19 мая на Дворцовой площади пройдет Петербургский книжный салон. Выставка работает с 11 до 20 часов, вход до 19:30. В четырех больших павильонах разместятся более 200 издательств, мероприятия будут проходить в пяти залах, также гостей ждут детская зона, терраса и фотозоны. «Фонтанка» рассказывает, какие интересные книги можно найти на этой выставке.

Фантасты и авторы фэнтези рассказывают истории о Петербурге — мрачные, мистические и чарующие. Сборник выпущен импринтом издательства «Черным-бело», которое публикует главных современных авторов в жанре фэнтези — Лию Арден, Антонину Крейн, Софью Ролдугину, Мэй и других — и петербургскими книжными магазинами «Буквоед». В этих рассказах, как у Андрея Белого, за Петербургом ничего нет, а весь Петербург — бесконечность проспекта. В этих рассказах у Петербурга есть зеркальная сторона, здесь живет страшный «черный человек», а сам город населяют сплошные мифические существа — тролли, например. Людей от нечисти защищают реки, ведь воду перейти она не может. Над сборником работали восемь авторов, но он создает вполне цельный образ города.

Бездумно спускаюсь в метро и еду до «Беговой». У залива влажность больше, но дышится легче. А ещё здесь чайки — и некоторые из них, я знаю наверняка, тоже оборотни, которым в птичьем теле живется радостнее, чем в человечьем.

Не то чтобы я их не понимала.

(Из рассказа Софьи Ролдугиной «Тролль-контроль»)

Книга британской журналистки Люси Уорд рассказывает о тайной миссии врача Томаса Димсдейла привить российскую императрицу Екатерину II и ее сына, будущего императора Павла I. Это был риск как для Екатерины II — риск жизнью и здоровьем, так и для Димсдейла — репутационный. Однако императрица привыкла опираться на статистические факты и в какой-то степени была даже спокойнее врача. Оспа и по сей день остается единственной болезнью, которую человечеству удалось победить, и Уорд описывает огромный путь, который здравоохранение прошло от оспопрививания, появившегося более двух веков назад, к современным прививочным кампаниям, в том числе коронавирусной. И, конечно, такая книга не может обойти вниманием распространение антипрививочных взглядов.

Новость о прививке российской императрицы разлетелась по всему миру: о ней сообщали в американских газетах, о ней судачили в лондонских кофейнях, о ней слагали торжественные строки французские и немецкие поэты. К тому времени королевские дома Европы, следуя примеру британских Георгов, уже привили своих отпрысков, но Екатерина II стала единственным правящим монархом, который самолично подвергся этой процедуре — отважное деяние, с тех пор почти забытое. Она приложила все усилия, чтобы сделать свой поступок достоянием общественности.

Новая книга антрополога Станислава Дробышевского, главного редактора портала «Антропогенез.ру», автора книги «Байки из грота» с 50 историями о жизни древних людей, вызывает интерес одним своим названием. А действительно, почему жирафы не стали людьми? И с чего бы вообще у ученого возникло желание сравнивать таких непохожих существ? Весьма неожиданный ответ на последний вопрос обнаруживается уже в первых главах — люди и жирафы в некотором роде полные противоположности друг друга, хотя когда-то находились в одних и тех же точках развития. Тем интереснее вместе с автором наблюдать, как шла эволюция и тех и других с мелового периода до голоцена. Как любой хороший популяризатор науки, Дробышевский рассказывает не занудно, доступно, но и не скатываясь в примитив.

Жирафы прекрасны — нет в мире людей, которым бы они не нравились, без них рассказ о людях потерял бы половину смысла, ведь все познается в сравнении. Мы начали свои эволюционные пути на одних и тех же ветках, но люди долго не хотели их покидать, а жирафы отважно спустились в подлесок. Люди и жирафы развивались в одних местах и при единых условиях, у нас были общие враги и конкуренты.

Владислав Реймонт — польский писатель, лауреат Нобелевской премии 1924 года, которую он получил буквально за год до своей смерти, а еще автор романа «Земля обетованная», известного экранизацией Анджея Вайды. Роман «Бунт» был написан спустя семь лет после Октябрьской революции и представляет ее в притчевом ключе — из-за этого его часто сравнивают со «Скотным двором» Джорджа Оруэлла. Главный герой, пес по кличке Рекс, понимает, что хозяева несправедливы к нему и к другим животным. Рекс поднимает бунт, однако убеждается, что жестокость только порождает жестокость. Книга была запрещена в Польше с 1945-го по 1989 год и вновь опубликована лишь в 2004-м.

Из овчарен, из свинарников, из курятников вырывался раз за разом дикий гул жалоб и смертельных страхов. Жаловалась поруганная земля, стенали проклятиями вырубаемые леса, клокотали насильно меняющие свой бег воды. И отовсюду — от полей и от хат — со всего света доносились вечные, никогда не замолкающие отзвуки обид, насилия и смерти. Все земля и весь воздух были опечалены человеческой жестокостью.

Анжелика Балабанова вряд хорошо известна нашим современникам, но она была видным политическим деятелем первой половины XX века. Она выросла в богатой семье и в юном возрасте прониклась идеями социализма. Далее следовали болезненный разрыв с матерью, вступление в Итальянскую социалистическую партию, затем — в РСДРП(б); контакты с Лениным, Сарагатой и Муссолини. Считается, что последний занялся политикой в том числе из-за разлада с Балабановой. Несмотря на значительный исторический след, сама она всегда как будто оставалась в тени. Виной тому упрямство и свободолюбие, за которые Балабанову подвергли остракизму как коммунисты, так и их противники. В своей книге Амедео Ла Маттина, опираясь на внушительный корпус материалов, — от воспоминаний главной героини до бесед с ее знакомыми вроде единственного наследника Джорджо Джаннелли, — пытается отдать должное революционерке.

Анжелика уверена: у нее в руках весь мир и у нее хватит сил его изменить. Она свободна, энергична, выступает против конформизма. Она ездит на велосипеде: вот она быстро мчится по улице Корсо — римляне возмущенно смотрят ей вслед, в глазах их осуждение.

О Ярославе Пулинович часто слышат даже те, кто не очень погружен в современный театральный процесс. Пьесы ученицы знаменитого екатеринбургского драматурга Николая Коляды ставят в маленьких и больших российских городах и по всему миру. К 36 годам Пулинович — автор более 15 пьес, из которых десять избранных вошли в книгу «Земля Эльзы». Заглавная работа — история поздней любви 76-летней русской немки Эльзы — дает и экскурс в прошлое России, и описывает противостояние индивида и общества, и, как ни странно, обещает хеппи-энд. И у Пулинович всегда есть обещание этого света в конце тоннеля, отсутствия которого так боятся зрители.

В Петербурге постановку по пьесе Пулинович можно увидеть в ТЮЗе. Спектакль «Отрочество» переосмысляет «Детство. Отрочество. Юность» Толстого.

Если театр ограничится только классикой, он превратится в музей. Может быть, даже красивый. Но вряд ли живой. Репертуарный театр так устроен, мне кажется, что только сочетание классики и современной драматургии делает его живым. Иногда кажется, что в современной драматургии не хватает масштаба, ощущения эпохи. Но это не нам решать, я думаю. Скорее всего, незримо это во многих пьесах есть, но читательское понимание этого придет уже постфактум.

(Из интервью Родиона Белецкого с Ярославой Пулинович)

Алексей Федорович Пахомов родился в 1900 году и пережил Великую Отечественную войну в блокадном Ленинграде. Он создал «ленинградскую летопись» — альбом литографий военного города. Запечатлевая городские будни в страшное время, художник не отворачивался от пугающего — моргов, трупов и больниц, — но и продолжал искать светлое, уделяя внимание, например, любимой теме детей, наблюдая за городом и после окончания войны. Поэтому «ленинградская летопись» носит жизнеутверждающий характер, напоминая, что и самое страшное окажется позади. Удивительные яркие, несмотря на отсутствие цвета, работы утверждают человечность, ищут и обретают душевное тепло.

«Видя только что разрушенные дома, — вспоминал Пахомов, — я часто поражался причудливости этих разрушений. Еще недавно нормальный дом вдруг оказывался распоротым бомбой, и мы видели все его внутренности, видели щемящие душу признаки человеческого уюта — висящую, каким-то чудом уцелевшую картину или коврик над кроватью на высоте третьего этажа, когда, очевидно, сама кровать и, возможно, лежавший на ней человек рухнули вниз и сейчас находятся в этой груде кирпичей, мусора, лома искорёженных железных балок. Эти впечатления я впоследствии попытался высказать в композиции «После налёта», где трепещущая на ветру уцелевшая занавеска и беспокойные голые ветки деревьев как бы поют реквием погибшим».

Елена Васильева, специально для «Фонтанки.ру»