«Опасения роста цен приводят к росту цен». В Центробанке рассказали об инфляции в Петербурге, туризме и льготной ипотеке

На следующей неделе совет директоров Банка России решит, изменить ключевую ставку или сохранить ее на прежнем уровне 16%. Один из факторов, который внимательно будут рассматривать участники обсуждения, — это инфляция. Она, по последним данным, ускорилась.

Пока все кусочки мозаики объединяются в цельную картину перед предстоящим заседанием, начальник Экономического управления Северо-Западного ГУ Банка России Алексей Суслов в интервью «Фонтанке» объяснил, почему нельзя судить об инфляции по яйцам, как получается, что кредиты берут и в период высоких процентных ставок, как дефицит кадров и высокий спрос перегревают экономику и что будет после сворачивания программы льготной ипотеки.

— Недавно вышли апрельские данные, что в 48 регионах инфляция ускорилась. В целом по России показатель годовой инфляции в апреле достиг 7,84%. Похоже ли на то, что процесс дезинфляции остановился? Председатель Банка России ранее говорила, что в альтернативном сценарии это ведет к повышению ставки.

— По Санкт-Петербургу, действительно, в апреле мы увидели, что годовая инфляция ускорилась. В марте это было 7,1%, в апреле уже 7,5%. Основной фактор, который на это влияет и который Банк России неоднократно отмечал, — это высокий спрос. Высокий спрос, который опережает возможности расширения предложения. Предложение не может так быстро расшириться, потому что у нас ограничения на рынке труда, дефицит кадров. И в такой ситуации, когда спрос высокий, а предложение за ним не успевает, производители и продавцы легче переносят растущие издержки в цены. Это основной фактор.

Перед тем как перейти к текущим ценам, хочется сказать, что такое эти 7,5%, как эту цифру правильно интерпретировать. Если совсем простыми словами, — это насколько в среднем цены на большой пул товаров и услуг сейчас выше, чем в апреле прошлого года. То есть это не один какой-то товар, это около 570 товаров и услуг, и мы сравниваем средний уровень цен в апреле текущего года и прошлого. Общий рост цен должен быть вблизи 4%. Это цель Банка России, к которой мы идем. Она установлена для инфляции в целом по стране. По России, вы правильно сказали, в апреле было 7,8%. Это выше 4%, причем заметно. Всё, что мы сейчас делаем, — мы стремимся как раз инфляцию замедлить и вернуть ее к цели.

Действительно, годовая инфляция — это накопленная история за 12 месяцев, но очень большую роль мы уделяем анализу того, что происходит в моменте. Пока говорить о замедлении инфляции, анализируя месячные темпы прироста цен, преждевременно. В Санкт-Петербурге в апреле цены по сравнению с мартом выросли на 0,6%, в марте было 0,5% к февралю. Вроде бы цифры небольшие, до 4% далеко, но если мы представим, что эти темпы роста цен сохранятся на протяжении всего года, то годовая инфляция составит около 8%, а это далеко от нашей цели. Поэтому нужно поддерживать жесткие денежно-кредитные условия, чтобы как раз добиться процесса дезинфляции.

По предварительным данным, основанным на недельных наблюдениях Росстата, мы видим, что в мае процесс некоторого ускорения инфляции по отдельным продовольственным и непродовольственным товарам продолжается, но пока делать выводы рано, потому что набор товаров и услуг, которые входят в недельное наблюдение, отличается от того, который входит в месячное. Поэтому надо дождаться, когда выйдет статистика по всем 570 товарам и услугам.

С учетом проводимой денежно-кредитной политики, мы ожидаем, что инфляция снизится до 4,3–4,8% в этом году и будет находиться вблизи 4% в дальнейшем.

— Вы упомянули вот эти некоторые компоненты, которые продолжают расти. Если в конце прошлого года инфляцию разгоняли огурцы и помидоры, с начала 2024 года цены на эти продукты снижаются. Сейчас в лидерах подорожания неделя за неделей остаются свекла, морковь, белокочанная капуста. У них какие-то заоблачные цифры роста. Более 70% с начала года в среднем по России, например, только свекла прибавила. Наблюдается ли схожая динамика в Петербурге по этим товарам? Это аномалии или сезонность? Стоит ли вообще обращать на это внимание в глобальном масштабе?

— Когда мы говорим, что выросли цены на отдельные товары и услуги, всё-таки это еще нельзя назвать инфляцией. Инфляция — это рост общего уровня цен. Как раз вот на те 570 товаров и услуг. По изменению отдельного товара нельзя судить об изменении общего уровня цен. Именно оно влияет на покупательную способность наших доходов и сбережений. Если общий уровень цен растет долго, продолжительно и сильно выше цели, то он начинает съедать наши доходы и сбережения.

Динамика цен на овощи и фрукты всегда отличается повышенной волатильностью. Волатильность — это когда цены на товары и услуги меняются часто и достаточно сильно. На цену овощей и фруктов влияет очень много факторов, помимо общих для всех товаров и услуг. Там добавляются погодные условия, урожай, качество урожая, мощности, возможность хранения этого урожая, мировые урожаи, динамика цен на мировых рынках, ну и плюс издержки, но это более-менее общая история. Каждый год тот или иной фактор, его вклад и значимость могут меняться. Именно поэтому наблюдается такая достаточно высокая волатильность.

Часто цены на товары и услуги сравнивают с началом года, но если для некоторых из них это еще и может быть оправдано, то для овощей это не очень показательно. Дело в сезонности. Логика достаточно простая: лето, осень — поступает новый урожай, цены при прочих равных снижаются, зима, весна — запасы исчерпываются, и цены при прочих равных растут. Конкретный потребительский пример — мандарины. В декабре по сравнению с ноябрем мандарины растут в цене, потому что мы все к Новому году любим их покупать: потребление возрастает, и это приводит к росту цен. Поэтому, например, сейчас сравнивать цены с декабрем смысла нет, они снизились. Лучше смотреть год к году.

Если говорить о том наборе товаров и услуг, который вы привели, — свекла, капуста, морковь, — и сравнить на них цены в апреле с прошлым годом, действительно, по свекле, капусте — достаточно заметный рост в годовом выражении. Помимо факторов, которые я уже озвучил, конечно, повлияли и рост издержек, и рост расходов на оплату труда. Морковь, действительно, тоже есть в списке подорожавших овощей, но при этом рост не такой заметный, как по свекле.

Картофель, например, стоит дешевле, чем год назад. То есть если мы с декабрем сравниваем — там плюс, если с апрелем сравниваем — там минус, причем в районе десяти процентов, достаточно хорошее снижение. Огурцы тоже сейчас стоят дешевле, чем год назад. Это как раз яркий пример того, что динамика цен на овощную корзину очень волатильна. Кто-то в плюсе, кто-то в минусе, именно поэтому важно смотреть на общий уровень цен.

Я рассказал про картину в целом по России, но по Петербургу она несильно отличается. Посевных площадей своих у нас нет, мы завозим из других регионов эти товары, и поэтому общероссийские факторы для нас тоже характерны. Когда мы получим новый урожай, при прочих равных цены будут снижаться. Погода, конечно, преподнесла в этом году сельхозпроизводителям сюрприз, но мы будем внимательно следить за ситуацией и анализировать ее.

— Понятно, что овощи и фрукты — это наиболее волатильные компоненты, но время от времени выстреливают другие продукты, такие как, например, яйца в прошлом году, до этого сахарный песок и подсолнечное масло. В этом году уже производители жалуются, что хлеб дорожает. Рост цен на такие продукты — это аномалии какие-то? Насколько они тоже влияют на общую картину инфляции?

— Регулирование цен на отдельные товары и услуги — это компетенции других ведомств. У них есть соответствующие полномочия и инструменты, и мы не регулируем цены на отдельные товары и услуги. Мы влияем на общий уровень цен в экономике. Когда мы видим какой-то дисбаланс спроса и предложения, мы реагируем на это ключевой ставкой. Например, повышая ключевую ставку, мы влияем на уровень ставок по кредитам и вкладам. Когда они высокие, это стимулирует людей больше сберегать и меньше приобретать в кредит. То есть спрос либо уменьшается, либо замедляется до оптимального для экономики уровня, и это влияет на общий уровень цен.

К тому же на каждый отдельный товар нужно смотреть отдельно. Есть товары, на которые пересматривают цены достаточно часто, синхронно с общим уровнем цен в экономике. Есть товары, цены на которые пересматриваются редко. Например, несколько лет цена на товар не менялась, а потом происходит подстройка под новый уровень цен, и это может восприниматься как резкий скачок, но на самом деле это не так. Если мы посчитаем, средний уровень цен будет соответствующим динамике инфляции за рассматриваемый период.

— Но все-таки вот эти всплески роста цен на отдельные товары, они же влияют на ценовые ожидания населения, а инфляционные ожидания важны для принятия решения по ставке. В этом плане не заинтересован ли Банк России как-то влиять на инфляционные ожидания, успокаивать население в случае таких ценовых скачков? Возможно ли это, или Банк России считает, что это нецелесообразно?

— Банк России большое внимание уделяет тому, как люди реагируют на динамику цен на отдельные товары и услуги. Действительно, есть товары-маркеры, и возможна такая ситуация, когда изменение цен на один товар может привести к тому, что человек будет ждать повышения цен, экстраполировать свои ощущения на цены других товаров. И на фоне этих ожиданий может возникнуть ажиотаж, когда люди предъявят повышенный спрос, а у нас были такие эпизоды, даже в недавнем прошлом. И вот этот повышенный спрос может приводить к росту цен.

Получается такая ситуация, что наши опасения роста цен приводят к росту цен. Это никому из нас не надо. Банк России стремится, как это называется на профессиональном экономическом языке, заякорить инфляционные ожидания. При заякоренных инфляционных ожиданиях люди не реагируют на какие-то всплески цен на отдельные товары и услуги, понимая, что рост общего уровня цен будет оставаться стабильно низким.

Главное, что мы можем для этого сделать, — это обеспечить стабильную низкую инфляцию или замедление с высоких уровней после каких-то всплесков, как мы это делаем и сейчас. Мы стараемся быть максимально открытыми и давать объяснение, во-первых, факторам, которые влияют на инфляцию, во-вторых, логике решений макрорегулятора. Потому что после анализа этих факторов Банк России принимает дальнейшие решения. Очень важно, чтобы люди понимали, какую логику мы закладываем в них. С этого года мы начали публиковать резюме обсуждения советом директоров решений по ключевой ставке, и, конечно, это тоже направлено на повышение открытости. Этим мы формируем доверие, которое лежит в основе заякоренных инфляционных ожиданий.

— Последние месяцы растет инфляция услуг, и в основном это происходит за счет туризма. Для Петербурга это особо важная отрасль, много туристов нас посещает. Как сейчас в городе обстоят дела с этой отраслью, что с ценами и насколько на них влияет кадровый дефицит?

— Действительно, внутренний туризм оказывает влияние на динамику цен на услуги. Темпы роста цен на услуги были повышенными в последние месяцы, но сейчас мы видим постепенное замедление, месячные темпы [роста цен] по услугам в Санкт-Петербурге снижаются.

Что касается туризма, это для нашего города очень важная отрасль. Она формирует значительный объем спроса, является важным драйвером экономики в целом. Сейчас мы видим, что спрос заметно растет, туризм развивается. Если мы посмотрим динамику турпотока, в 2023 году турпоток составил, по данным специалистов, 9,4 миллиона человек. Это плюс 16% — очень хорошие темпы роста. На этот год, как вы знаете, тоже ожидания позитивные: рост ожидается в районе 10%, по разным оценкам.

Всё это создает дополнительный спрос, причем много отраслей задействовано напрямую и косвенно в обслуживании туристической сферы. И, конечно, если вот этот возрастающий спрос не подкрепляется соответственно растущим предложением, то это может привести к росту цен.

Сейчас для этой отрасли характерна та же проблема, что и для многих других, — дефицит кадров. В сфере туризма он обостряется в пиковый сезон. Мы видим, что развивается инфраструктура и появляются новые предложения для туристов, но рынок труда сейчас — основной ограничивающий фактор, и он оказывает скорее проинфляционное воздействие сейчас.

— Если говорить о кадровом дефиците, насколько я понимаю, не только в туризме он остро ощущается. Вот, например, не хватает высококвалифицированных кадров в IT, машиностроении, судостроении и авиастроении. Также работодателям очень нужны водители и курьеры — у них зарплатные предложения за последние месяцы просто улетают в космос. Вообще, ситуация с кадровым голодом в Петербурге с течением времени как-то меняется? Наблюдают ли в Банке России какие-то изменения в лучшую или худшую сторону?

— У нас есть уникальный источник информации — это мониторинг предприятий Банка России. Мы опрашиваем на регулярной основе около 15 тысяч предприятий по стране. Если говорить про Санкт-Петербург и Ленинградскую область, это 621 предприятие по последним данным. Мы буквально получаем информацию с полей и непосредственно учитываем ее, когда принимаем то или иное решение по денежно-кредитной политике. Что говорят предприятия? Ситуация пока что не улучшается. В первом квартале даже отмечаются некоторые ухудшения с обеспеченностью персоналом. Дефицит кадров усиливается. Если говорить по отраслям, то наибольшие проблемы сейчас отмечают промышленность и оптово-розничные торговые предприятия.

Как предприятия пытаются решить эту проблему. Самый распространенный вариант — это тот, который вы, собственно, обозначили в вопросе — повышение зарплаты. Когда мы проводили последний опрос, мы спрашивали предприятия о планах по повышению зарплаты в этом году. Более половины отметили, что будут еще индексировать зарплаты до конца 2024 года, хотя частично и в начале года были индексации. Это сопоставимо с ситуацией, которую мы видели в 2023 году. В августе мы задавали такой же вопрос, и на тот момент 75% предприятий ответили, что уже проиндексировали зарплаты. Мы обозначаем в нашей коммуникации, что рост зарплат, особенно который не идет в ногу с ростом производительности, оказывает проинфляционное влияние, давит на цены.

Но, конечно, зарплата — это не единственный инструмент, к которому прибегают предприятия. Некоторые, особенно в промышленности, часто говорят об увеличении количества рабочих смен, интенсивности рабочего труда. Но это, конечно, тоже может оказывать повышательное влияние на цены.

Также сейчас активно набирают людей пенсионного возраста, а также без профильного опыта работы. Условно говоря, на вырост, готовят себе кадры с нуля. Еще один момент связан с тем, что дефицит кадров стимулирует предприятия активно инвестировать в автоматизацию, минимизацию ручного труда, внедрение новых технологий. Вот это как раз история про увеличение возможностей предложения. Когда предприятие инвестирует в повышение производительности, это при прочих равных всегда оказывает дезинфляционное влияние, потому что позволяет удовлетворить высокий спрос, который мы наблюдаем.

— Раз уж мы заговорили о бизнесе. Вот такое мнение, например, бизнес-омбудсмен Петербурга высказал в ЗакСе: 50% предпринимателей региона видят главный риск в снижении спроса, в то время как Центробанк заявляет о перегреве экономики и «немыслимом спросе» (цитата депутата Ирины Ивановой). Подтверждаются ли опасения петербургского бизнеса результатами опросов ЦБ? Как ведут сейчас себя петербургские потребители?

— Те опросы, которые мы проводим, свидетельствуют о том, что больше предприятий говорят, что спрос увеличился и что они ожидают дальнейшее увеличение спроса в ближайшие три месяца. Также мы, конечно, используем (и это очень важная часть информации) статистику Росстата. Она говорит о том, что все элементы потребительского спроса — это оборот розничной торговли, оборот общественного питания, объем платных услуг населению — растут и находятся на высоком уровне.

На самом деле, тут хочется вернуться к вопросу об инфляции. Инфляция — это же такой своеобразный термометр. Она растет тогда, когда спрос значительно превышает предложение. Сейчас у нас наблюдается ситуация, когда экономика задействовала большое количество имеющихся ресурсов, а спрос все равно выше, чем тот объем предложения, который может предложить рынок, и тут по закону спроса и предложения производители повышают цены. Это как раз то, почему мы называем инфляцию термометром, лакмусовой бумажкой перегрева. Сейчас экономика находится в стадии перегрева, и главная причина — это высокий спрос.

Один из основных источников этого высокого спроса — это динамика доходов, в том числе заработных плат. Вот у нас последняя статистика, которая сейчас есть по заработным платам, это февраль 2024 года. В годовом выражении реальные заработные платы (то есть когда из роста зарплат уже вычли инфляцию) увеличились на 8,6%. Конечно, это подстегивает спрос. И более того, получается интересная ситуация: этот достаточно высокий рост доходов позволяет людям не только больше брать кредитов, но его хватает, чтобы еще и активно наращивать сбережения. Если обратиться к цифрам, по данным на 1 апреля, средства жителей Санкт-Петербурга в банках выросли за год на 22%, до 3,5 триллиона рублей.

— В резюме Банка России к предыдущему решению по ключевой ставке описывался интересный эффект: оказалось, что уровень процентных ставок по кредитам, который установился вслед за повышением ключевой ставки на уровень 16%, не стал заградительным. Бизнес и граждане как брали, так и продолжают брать кредиты, в том числе необеспеченные, что касается населения, а ставки там очень высокие. Во-первых, справедливо ли это и для Петербурга? Во-вторых, что у нас происходит с кредитованием в регионе? Насколько изменились показатели?

— Действительно, то, что отмечено в резюме, это достаточно интересная ситуация. Она справедлива и для страны в целом, и для Санкт-Петербурга. Если мы говорим про жителей, то кредитная активность остается высокой, но не очень однородной по сегментам. Мы видим, что необеспеченное потребительское кредитование растет, автокредитование сейчас несколько увеличивается. По ипотеке мы видим некоторое замедление, в первую очередь за счет рыночного сегмента. На начало апреля портфель потребительских кредитов, выданных жителям Санкт-Петербурга, увеличился за год на 16%, до 730,8 миллиарда рублей.

Я уже обозначил основной фактор, который влияет на то, что кредитование остается достаточно высоким, — это рост доходов. Он позволяет и потреблять, и сберегать, и это влияет на кредитование.

Если мы говорим про ситуацию в корпоративном сегменте, тут тоже сохраняются достаточно высокие темпы роста. Всего по корпоративному портфелю за год рост составил 34%, до 5,6 триллиона рублей. Сегмент малого и среднего бизнеса тоже активно развивается: плюс 20% прирост портфеля, до 830,4 миллиарда рублей. Мы ожидаем постепенного замедления темпов роста кредитования с учетом уже принятых мер по денежно-кредитной политике и перехода к более сбалансированному росту.

Но вообще, конечно, нельзя не вернуться к некоторым рассуждениям об уровне ставок, то, о чем иногда говорит бизнес. Ключевой ставкой мы влияем на спрос в первую очередь через охлаждение краткосрочного кредитования. Если говорить про долгосрочное, в том числе кредитование, направленное на инвестиционные цели, здесь важен не текущий уровень ставок, а средний уровень ставки, который сложится на протяжении реализации инвестпроекта. По мере того как инфляция, с учетом принятых нами решений, будет замедляться, и долгосрочные ставки вернутся в комфортный диапазон. Но самое главное, что, если не замедлить инфляцию, то долгосрочные ставки, да и вообще ставки в экономике, не будут низкими, потому что банки закладывают инфляционную премию в свои ставки по кредитам. И главный вывод из всего этого: если инфляцию не победить, то ставки останутся высокими навсегда.

— С крупными компаниями, которые реализуют долгосрочные инвестпроекты, понятно, почему они активно берут кредиты. Но у малого и среднего бизнеса тоже, получается, портфель вырос на 20%. Есть ответ на вопрос, как так получается, что на каждом шагу все кричат, что ставки высокие, а по итогу все берут только больше кредитов?

— Факторы разные, в том числе надо учитывать источники финансирования. В целом кредитование поддерживает высокий спрос. Когда бизнес видит, что спрос на продукцию есть, он может себе позволить взять кредит и со своего дохода этот кредит обслуживать. То есть это дополнительное подтверждение наличия высокого спроса.

— Недавно на пресс-конференции Банка России говорилось о том, что разрыв между ценами на первичку и вторичку вырос по стране в целом. И этому, кстати, частично способствовали комиссии, которые банки вводили для застройщиков. В Петербурге у нас разрыв между первичкой и вторичкой на каком уровне и как он меняется?

— Тут надо уйти в историю формирования этого разрыва. Мы определили, что ипотека несколько начала замедляться, но за счет ее рыночного сегмента. Спрос на льготные программы, которые у нас сейчас остаются, высокий, и он не замедляется. Парадокс ситуации, которая у нас наблюдается на рынке ипотеки, заключается в том, что ставки по ипотеке снизились с введением программы льготной ипотеки, а доступность жилья для людей не выросла. По данным Росстата, разница в цене на первичку по сравнению со вторичкой до введения программы льготной ипотеки была в районе 10−14%. К первому кварталу 2024 года этот разрыв достиг 36%.

— Это в Петербурге?

— Да. Это очень большой разрыв. Он как раз отражает те тенденции, о которых мы говорили, — соотношение спроса и предложения. Если предложение не успевает за спросом, то это просто выливается в рост цен.

Одна из причин разрыва заключается в том, что программа безадресной льготной ипотеки была очень широкой, и получалось, что доступ к этой программе имели в том числе обеспеченные инвесторы. Это приводило к дополнительному росту спроса на жилую недвижимость.

Мы исходим из того, что безадресная льготная программа закончится, а адресные программы, в том числе семейная ипотека, останутся. Это будет способствовать нормализации темпов роста в сегменте ипотеки и постепенному сужению этого разрыва между ценами на первичное и на вторичное жилье.

— Примерно к тем же уровням, как было до введения льготных программ, — 10−14%?

— Сложно сказать. Это будет зависеть от того, какие параметры утвердят с точки зрения продления программ: какие ставки, какие сроки и как это повлияет на общую динамику. Но консенсус в том, что это приведет к замедлению, вопрос — насколько.

Беседовала Евгения Горбунова, «Фонтанка.ру»