Места силы, места славы. Павел Перец рассказывает о трех петербургских адресах

Истории про съемки «Бандитского Петербурга» в подворотне дома-памятника и клуб, в котором когда-то пел Горшок с панк-рокерами и рэперами в одном зале, — казалось бы, ничего общего у этих мест нет, но их объединяет организатор эмоциональных авторских экскурсий по неизвестному Петербургу и куратор номинации «Маленькие хранители города» премии «(От)Личный Петербург» Павел Перец. Он проведет читателей по трем своим самым любимым местам.

А если вы хотите, чтобы ваш любимый экскурсовод (или конкретная экскурсия, или даже целое экскурсионное бюро) участвовал в номинации «Все о лучшем в мире городе», — переходите на страницу выдвижения, авторизуйтесь и смело называйте! Павла, конечно, тоже можно выдвинуть.

Дом трех Бенуа на Каменноостровском проспекте, 26–28, можно назвать концептуальным для экскурсий на Петроградской стороне. Это глобальный памятник архитектуры, занимающий целый квартал. Всего лишь век назад для современников он был самым большим жилым комплексом в городе. Братья Бенуа построили его в канун Первой мировой — с собственными электростанцией, водопроводом, канализацией, паровым отоплением.

Это дом-манифест: в дореволюционное VIP-жилье заехали одни люди, а буквально через несколько лет пришли другие и «попросили» их оттуда. Часть жилого фонда превратили в коммуналки, другую отдали партийной номенклатуре и знаменитостям. Здесь жили актёры Николай Черкасов и Борис Бабочкин, композитор Дмитрий Шостакович, академик Наталья Бехтерева, маршалы Леонид Говоров и Борис Шапошников... Их имена увековечили мемориальные доски на стене, выходящей на Кронверкскую улицу. Как и имена известных партийных лидеров: например, Алексея Кузнецова и Петра Попкова, репрессированных по «Ленинградскому делу».

Со стороны Каменноостровского проспекта — мемориальная доска и вход в музей-квартиру Сергея Мироновича Кирова. Это уникальный исторический объект, где можно увидеть сохранившуюся квартиру с обстановкой, в которой жил наш красный мэр.

Я люблю показывать город с фасада и с изнанки. Во дворы дома трех Бенуа можно зайти с Кронверкской, Каменноостровского и Большой Монетной — правда, без сопровождения в них легко заплутать. Здесь снимались многие сцены «Бандитского Петербурга». Там «жила» главная героиня Катя Званцева — напомню, ее играет жена Дмитрия Певцова Ольга Дроздова. Туда же приезжает альтер-эго автора романа Андрея Константинова — журналист Обнорский-Серегин с актрисой Раппопорт. Кроме того, в этих проходных дворах снимали эпизоды из сериалов «Улицы разбитых фонарей» и «Агент национальной безопасности», а на фоне дома — несколько сцен фильма «Брат».

В глубине расположены гаражи, давно превращенные в галерею уличного искусства. Я наблюдаю, как меняются на их стенах граффити. Что-то стирают, появляется новое, а есть даже законсервированные — на них написано «просьба не закрашивать, автор погиб». В последнее время появилось несколько граффити, посвященных «Бандитскому Петербургу»: Челищев, нарисованный, мягко говоря, не ахти, и переосмысленные сцены из фильма/романа.

У меня есть относительно новый, но ставший любимым маршрут, который называется «Путь Петра» — от «Авроры» до станции метро «Горьковская». Его уникальность в том, что здесь установили много мафов (малых архитектурных форм). Среди них — модель Троицкой церкви, очень важной в истории нашего государства. Это, по сути, отправная точка в создании Российской империи. Именно в ней Пётр I, которому мало было называться кесарем, царем, провозгласил себя императором, а его страна стала империей. Столицей он провозгласил Петербург еще на шведской территории, когда мирный договор не был подписан.

Здание первого храма Петербурга много раз горело, но всегда вновь отстраивалось. В 1933 году его разрушили. Миниатюрную бронзовую копию церкви установили на том месте, где она стояла на Троицкой площади. Ее основание — фрагмент от Гром-камня, того, что служит постаментом памятника Петру I на Сенатской площади.

А дальше «по курсу» Петровская набережная. Между «Авророй» и домиком Петра I положили 84-сантиметровые плиты — в длину шага императора — и дважды вмонтировали в них отпечатки его следов. Попробуйте пошагать так же широко, как это делал Петр! По установленному рядом ростомеру можно помериться с государем ростом — 2 метра 4 см.

Третье знаковое для меня место расположено рядом с «тайным» чижиком-пыжиком (копия чижика с Фонтанки) — он поселился на Васильевском острове во дворе дома между Донской улицей и 16-й линией. Из всех петербургских чижиков этот самый любимый, потому что в конце 1990-х по соседству находился легендарный клуб «Тамтам».

Посвященным напомню, что в абсолютно неприметном с виду доме на углу Малого проспекта и 16-й линии располагался наш культовый клуб. Сейчас в помещениях, которые он занимал до середины 1990-х, — «Театр на Васильевском». А на стенах во дворе сохраняются надписи: «Король и шут», «Горшок жив» и «Тамтам».

В начале 1990-х это был первый клуб западного образца в истории постсоветской России, главный для нашей альтернативной музыки. Хотя в те годы мы не могли по достоинству оценить его уникальность.

«Тамтам» создал экс-виолончелист группы «Аквариум» Сева Гаккель. Он «не пускал» туда представителей классического русского рока, зато приглашал всех, кто от них отличался. Я и сам успел там поиграть и поорать со сцены, о чем с удовольствием рассказываю экскурсантам.

Если рок-клуб дал миру группы, которые стали успешными коммерческими проектами, то в «Тамтаме» играли те, кто не собирал стадионы, — они вообще были «про другое». Исключение — «Король и Шут», но эта группа никогда и не относилась к настоящей панк-культуре, это было что-то особенное. Если бы не одноименный сериал, неизвестно, случилась ли бы реинкарнация проекта. Ну и опять-таки в те годы никто не поверил бы, что такое возможно.

Молодежь начала — середины 1990-х восхищала возможность прийти в клуб и слушать музыкантов, которые стоят прямо перед тобой. В Советском Союзе, кто помнит, между сценой и зрителем всегда был буфер.

В «Тамтаме» можно было увидеть весь спектр альтернативной культуры России на тот момент: Tequilajazzz, «Маркшейдер Кунст», «Химера», «Кирпичи», «Препинаки», «Югендштиль». Спустя 30 лет завсегдатаи понимают, что это люди, которые своим творчеством представляли срез эпохи. Если честно, они были, наверное, лучшим, что случилось в моей жизни.

Гениальность Севы Гаккеля в том, что он, как заботливый папа, понял: подростковой агрессии, выплескивающейся в музыке стиля хардкор, надо дать выход. Его фигура интеллигентного виолончелиста с длинными волосами и очень скромного, никогда не выпячивающего себя человека абсолютно не вязалась с тем, что происходило в его детище. А происходило разное: представьте, выступает «Маркшейдер Кунст» — собираются панки, скины, хиппи, растаманы и все вместе орут: «Лето в кайф И все тусуются на пляже». Это была абсолютно уникальная атмосфера, такого я больше нигде не встречал. «Тамтам» показал, как выглядит такой вот кулуарный американский или европейский клуб. В середине 1990-х его закрыли. Те, что появлялись после, практически клонировали «Тамтам» в той или иной мере, но повторить его дух не сумели.

Сегодня во дворе ничто из антуража почти 30-летней давности не угадывается — по крайней мере, людьми, которые были далеки от «Тамтама». Заходишь во двор, видишь дверь — это как бы черный вход, через который попадаешь в гримерку. Четыре занавешенных окна на втором этаже — это концертный зал, где все гремело и орало. Неподалеку — окна туалета, через них некоторые умудрялись пролезать на концерты. Самое прикольное, что этажом выше расположено тогда милицейское, а сейчас полицейское общежитие. Это стало известно позже — даже те, кто постоянно там тусовался, о нем не знали. Сюрреализм.

«Тамтам» — это событие в жизни молодежи 1990-х, я его очевидец, но вовсе не центральный персонаж. Но могу рассказать, как все было, а моим слушателям интересно, потому что это уже история. Они часто говорят: «Как жаль, что я этого не застал».

Записала Ирина Багликова, «Фонтанка.ру»