«Моя семья»: на экранах — путешествие Стивена Фрая и Лины Данэм в страшное прошлое

В российский прокат 25 июля выходит трагикомедия Юлии фон Хайнц «Моя семья». В роуд-муви о выжившем в Аушвице еврее и его дочери сыграли Стивен Фрай и Лина Данэм. Что у них из этого вышло — рассказывает обозреватель «Фонтанки».

В 1990 году в Польшу, охваченную экономическим кризисом и хаосом переходного периода, прибывают двое: отец и дочь, Эдек и Рут. Жена Эдека, мать Рут, недавно умерла, и Рут, журналистка из Нью-Йорка, хочет восстановить связь с прошлым, увидеть места детства своего отца. Но сам Эдек далеко не так уверен, что он хочет вернуться к этим местам и этим воспоминаниям. Перед сном он тщательно проверяет, заперты ли двери, ему трудно заставить себя ехать на поезде: вспоминается эшелон до «Аушвица». «Лучше «Мерседес». С немецкими инженерами трудно конкурировать», — горько-иронично замечает он.

Эдек родился в состоятельной еврейской семье, которая во время войны была отправлена в концлагерь «Аушвиц». Ему и его жене повезло: они выжили, единственные из всех своих родственников. Теперь Эдека раздирает нежелание встречаться с прошлым — и страх отпустить дочь: Польша по-прежнему кажется ему опасным местом.

Фильм Юлии фон Хайнц «Моя семья», поставленный по мотивам книги Лили Бретт «Слишком много мужчин», был показан на 74-м Берлинском кинофестивале в феврале этого года. Наград он не получил, да и критики отозвались скептично: «мрачный», «вялый», «серый» — но тут, кажется, произошло недопонимание. Можно подумать, комедия о холокосте должна быть прямо-таки искромётной. Всем, конечно, сразу приходит на ум яркая, почти цирковая «Жизнь прекрасна» Роберто Бениньи, ну, или из более недавнего — «Кролик Джоджо» Тайки Вайтити. Но только там вся эта пестрая эксцентрика затем и нужна, чтобы оттенить мрак происходящего.

«Моя семья» движется другим путём; она смешна — но иначе, словно бы ненамеренно, как жизнь, в которой привкус грустноватого юмора иногда появляется сам собой. Фон Хайнц вообще, похоже, старалась избегать острых моментов. В книге, например, героиня то и дело видит призрак коменданта Рудольфа Хёсса: из экранизации это убрано, хотя, казалось бы, такая возможность! И это очень осмысленный эстетический выбор. Мы наблюдаем за путешествием Эдека и Рут, словно бы смотрим запись реальной поездки. Фильм абсолютно не пытается подделываться под мокьюментари, но логика его, скорее, из реальности. Побывали в Варшаве, в Кракове, в Лодзи; вокруг — холодная, унылая Польша зимы 1990-го; люди живут бедно и тревожно, у них уже давно иные драмы. Кто-то, как герой прекрасного актёра Збигнева Замаховского, пытается помочь; кто-то, как семейство, заселившееся в прежнюю квартиру Эдека, старается воспользоваться приездом богатых американцев. Кто-то, как гидесса, которая искренне старается провести для героев экскурсию по «Аушвицу», просто делает своё дело. Правда, «Аушвиц» — не музей, это лагерь смерти, как несколько раз повторяется в фильме. От бараков тут теперь только каменные печи в чистом поле, но Эдек слишком хорошо помнит, где что было.

Всё трагическое, да и смешное, разворачивается в головах Эдека и Рут и в пространстве между ними. Конечно, фильм — бенефис прежде всего Стивена Фрая, который со своей могучей харизмой оттягивает на себя внимание в любом фильме. Здесь его британски аристократические, уайльдовские манеры никуда не ушли, и это в контексте картины чуточку забавно. Но почему бы не быть таким и его Эдеку, пожилому польскому еврею, давно живущему в Нью-Йорке, — то вальяжному, то суетливому, чудаковатому, остроумному — и под всем этим скованному навеки тем ужасом, который он пережил в Освенциме. Хуже того, он неспособен проговорить эту травму, может только зашутить её, заболтать или задавить стоицизмом, привычным тому поколению. Фрай, кажется, искренне нашел всё это в себе.

Но Фрая любят, кажется, все, а вот Лину Данэм, шоураннера и звезду «Девчонок», одни обожают, другие терпеть не могут. И тут она не то чтобы подкидывает поводы полюбить себя. Её Рут — тоже невероятно зажатая, раздражительная, нервная; мы узнаём от Эдека, который любит сплетничать с каждым встречным, что с мужем она недавно разошлась, да ещё страдает от депрессии и лишнего веса. Судя по заголовкам новостей — это всё тоже привнесено актрисой из реальной жизни; её героиня в книге совершенно другая. Фрай и Данэм — оба, кстати, евреи по матери — как будто бы разыграли спектакль про самих себя в той же степени, в какой и про своих героев; уязвимость и страхи их — настоящие, хоть и выглядят незрелищно. И если нащупывать их корни, возможно, они уходят куда-то туда, в поля «Аушвица».

События сороковых почти забыты, присыпаны временем, как засыпан битым кирпичом узорный плиточный пол на хлопковой фабрике, которой когда-то владел отец Эдека. И только если повезёт, в старой квартире, где твоя семья когда-то жила, получится отыскать мамин чайный сервиз, да и то нынешние жильцы заломят за него хорошую цену.

Матвей Пирогов, специально для «Фонтанки.ру»