Анжела Бладцева: я никогда не плакала на камеру, но на Олимпиаде не смогла сдержаться

Петербурженка Анжела Бладцева на Олимпиаде в Париже была одним из главных претендентов на золото в прыжках на батуте, но провалила выступление и заняла лишь пятое место. Отдел спорта «Фонтанки» встретился с ней и ее тренером Еленой Федоренчик в их родном зале на Садовой, 64, чтобы понять, что пошло не так и ждать ли их через четыре года в Лос-Анджелесе.

— Вы очень эмоционально отреагировали на свою неудачу на Олимпиаде. За полторы недели успели отойти от тех эмоций?

— Уже отпустила эту ситуацию. Я поняла, что уже ничего не исправлю, ничего не изменю. Поэтому живем дальше, работаем больше, чтобы таких ошибок больше не происходило.

— Вы же раньше никогда не плакали после соревнований.

— Я могла себе позволить поплакать где-то в раздевалке, где меня никто не видит. Так чтобы на камеру — ни разу, но в Париже не смогла сдержаться... Ну, я расстроилась, потому что я к себе очень строго отношусь: я всегда должна быть на лидирующих позициях. Ну такой я человек. И мне просто стало очень обидно, что я не смогла показать то, на что я способна.

— Вы еще тогда в разговоре с журналистами сказали, что вам стыдно. Стыдно за эти эмоции или стыдно за результат?

— За результат. Ну и за эмоции тоже, понятно, что я должна там была стерпеть. Но на тот момент я не смогла сдержаться.

— Как написала моя коллега Наталья Марьянчик на Sports.ru, «если бы Анжела после такого прошла мимо журналистов, было бы понятно, но Бладцева, утирая слезы, отвечала на все вопросы». Откуда взялись силы после такой неудачи говорить со СМИ?

— Этикет. Как-никак журналисты пришли, ждали, значит, надо было им уделить внимание, что-то рассказать. Иначе это было бы не очень красиво с моей стороны. Я не осуждаю спортсменов, которые могут пройти мимо, если у них что-то не получилось, но я другой человек. В конце концов вы, журналисты, тоже делаете свою работу.

— Вы им еще показали свой плейлист, который слушаете на соревнованиях. Он называется «Соревки». Что там за музыка?

— Что-то типа рэпа, то есть очень такая живая, качающая музыка, чтобы было больше какого-то позитивного и рабочего настроя. Они еще у меня спросили про песню. У меня обычно на каждый старт своя какая-то песня есть. Всего в списке, по-моему, 66 песен. К каждому старту чаще всего добавляю. У меня редко бывает, что там на два старта одна и та же песня.

— Вы говорили, что совершенно не волновались перед началом олимпийских соревнований и были на 100 % уверены в себе. Что же пошло не так?

— У меня не получился первый элемент. Я его, так скажем, пролетела. И из-за этого просто дальше начала торопить комбинацию: все быстрее и быстрее. Я не смогла ее вовремя остановить. Из-за этого все у меня и не получилось. То есть это чисто такая физическая ошибка, которая у меня, бывает, проскакивает на тренировках, но чаще всего я могу ее исправить, а вот там не получилось.

— Давление сказалось?

— Не давление, просто… я даже не знаю, честно говоря.

— Чрезмерная ответственность?

— Тоже нет. На любых стартах я в первую очередь несу ответственность за саму себя, то есть я для себя должна выиграть в первую очередь, а потом уже для страны, для тренеров.

— Если вдаваться в детали, ваш тренер рассказывала, что в финале вы планировали поднять коэффициент трудности, но по ходу, по комбинации вы решили не рисковать. Это произошло как раз после того, как в начале не получилось?

— Да, я... Там, получается, что шестой элемент я должна была на более сложный заменить. Вместо этого я пошла на более легкий, который оценивается меньше на 0,6. В итоге этих баллов мне не хватило для медали. Я почему-то испугалась, что вообще с батута вылечу.

— Ваша тренер также говорила: «У нее был не очень правильный настрой. Она всем говорила, что едет за золотом, надо было просто сделать, а уже дальше смотреть». Понятно, что вы почти всю свою карьеру были на вершине: четыре раза выигрывали золото на юниорском чемпионате, стали первой в этом году в финале Кубка мира. Но Олимпиада — это же совершенно другой уровень. Откуда такая самоуверенность?

— Конечно, у меня было понимание того, что и судить будут по-другому, и атмосфера будет другая, чем на тех же кубках мира. Но я в душе понимала, что если я зайду, покажу свой максимум, то это достойно золота. Поэтому я себя так и настраивала. Такой уж у меня характер. Я к себе всегда очень строга и всегда считаю, что я должна быть всегда на лидирующих позициях.

— Уже ваши слова: «Я была слишком спокойна, не было никаких волнений, переживаний, никакого адреналина». Может, этого и не хватило?

— Я понимала, что на Олимпиаде, во-первых, гораздо больше людей, чем на тех же кубках мира или у нас в России на стартах. Во много раз больше. И я понимала, что раз людей больше, значит, и болеть будут громче. И я для себя решила сохранять максимальное спокойствие. Возможно (но я не говорю, что это точно), это чрезмерное спокойствие сыграло определенную роль. Но тоже, кто знает?

— Тоже ваши слова: «Я привыкла, что меня недолюбливают. Наверное, человек я тяжелый». В чем это проявляется?

— Просто я достаточно часто на тренировках хожу с очень злым лицом. Из-за этого у меня постоянно спрашивают, почему я злая. Ну и плюс я достаточно такой стеснительный, скромный человек. Я почти ни с кем не общаюсь. Есть несколько там девочек, мальчиков, с кем я общаюсь достаточно хорошо, и все.

— Другой российский участник на Олимпиаде, гребец Алексей Коровашков, говорил, что некоторые иностранцы не понимали из-за вашей формы и надписи AIN (Individual Neutral Athlete), из какой вы страны. Они спрашивали, но вам нельзя было даже говорить, что вы из России.

— Нам действительно было не рекомендовано говорить, что мы из России. Такие же рекомендации, кстати, получили спортсмены из Белоруссии. Видимо, это делалось на всякий случай, чтобы это потом не восприняли, что мы продвигаем свою страну, и кто-то не пожаловался. То есть это не было жестким требованием, но нас настойчиво, так скажем, об этом попросили.

— Как вы выкручивались, когда вас все-таки спрашивали об этом?

— Да, такие моменты были, но я просто отвечала, что мне нельзя говорить. Все равно лучше перестраховаться. Кто знает, где это потом опубликуют. Поэтому лучше было промолчать, не говорить, откуда ты. Захотят, узнают.

— Вы жили всей нейтральной командой в одном месте?

— Мы были в соседних домиках, то есть буквально там между домиками было метра 3–4. Но я особо ни с кем не знакомилась, потому что я достаточно стеснительный человек, мне тяжело с кем-то заговорить.

— Как в целом жилось в Олимпийской деревне?

— Мне все очень понравилось, особенно эта атмосфера, что ты на Олимпиаде. Много писали про какие-то проблемы, но я их не замечала. Думаю, бывали Олимпиады и похуже.

— Британский пловец Адам Пити обнаружил в еде червей. Вы не находили ничего подобного?

— Впервые слышу о таком. То есть ходили разговоры, что питание плохое, но про червей первый раз слышу. Писали, что с мясом были проблемы, но к тому моменту, как я приехала, было уже все нормально в этом плане.

— Как я понял, вы сразу же после соревнований уехали?

— Да, буквально на следующий день.

— Почему так быстро?

— Международный олимпийский комитет заранее так взял нам билеты.

— Какие они хитрые. Они же еще потом объявили, что готовы пустить нейтральных спортсменов на церемонию закрытия, а оказывается, они вас заранее отправили домой. Удобно.

— Наверное. Если бы осталась, с удовольствием бы сходила на закрытие. Париж бы нормально посмотрела.

— Вы вернулись, и у вас сразу начались новые тренировки.

— Мы приехали, получается, 29 июля в обед, немного отдохнули, и 1 августа у нас уже была тренировка. А скоро у нас еще сборы в Китае. Мне предложили немного отдохнуть, но это уже тоже чисто мои заморочки. Я сказала, что нет, я хочу прыгать, мне надо прыгать.

— Какие творческие планы дальше?

— В сентябре у нас командный чемпионат России и Кубок Добровольского в Петербурге. Пока что готовимся к ним, чтобы выступить хорошо, постараться убрать вот эти все ошибки.

— Перед Олимпиадой на российских спортсменов, решивших ехать на Олимпиаду, оказывалось достаточно сильное давление со стороны некоторых отечественных ветеранов спорта и чиновников. Говорили, что ехать не надо, Ирина Винер называла вас командой бомжей, глава Международной ассоциации бокса Умар Кремлев говорил, что вы предатели…

— Да-да, что смотреть не будут и все такое. Я все это, конечно же, читала.

— Насколько это было неприятно и насколько сильно это выводило из себя?

— Мне было все равно на наш нейтральный статус. Что касается всех этих обвинений: хотят нас судить, пусть судят, но это наша работа, это наш выбор, это то, к чему мы стремились всю жизнь. На мой взгляд, отказываться от такого шанса было бы неправильно, потому что кто знает, что за четыре года еще может произойти с нами.

— Ну вот, например, от такого шанса отказалась ваша ровесница из Петербурга Евгения Чикунова, которая является обладательницей мирового рекорда в плавании, и со стопроцентной гарантией претендовала бы в Париже на золото. По ее словам, она добровольно отказалась от участия на Олимпиаде.

— Я не могу ее судить, потому что, кто знает, может, у нее какая-то ситуация была. Может, ей так порекомендовал кто-то, или может, у нее там случилось что-то, не дай бог. Это ее выбор. Может, она уверена, что на следующей Олимпиаде, если нас допустят, спокойно выйдет и там все выиграет.

— Все еще мечтаете стать олимпийской чемпионкой?

— Естественно. Какой спортсмен не будет об этом мечтать, даже если у него не получилось с первого раза? Понятно, что многие после этого могут сдаться. У меня, наоборот, еще больше желания появилось. Я такой человек: если что-то не получилось, значит, буду работать еще больше, чтобы получилось.

— Победившей в вашем виде британке Брайони Пейдж 33 года. То есть, теоретически, у вас впереди еще 3–4 Олимпиады, может быть.

— Тоже кто знает, это же все зависит от травмы. Спортивная жизнь достаточно непредсказуемая. Но я буду к этому стремиться.

Елена Федоренчик, тренер Анжелы Бладцевой.

— После завершения соревнований у Анжелы было много эмоций, а у вас что было внутри?

— Я очень гордилась ей и горжусь до сих пор, потому что только туда приехать — это многого стоило, там выдержать все это, это тоже многого стоило. Она действительно молодец, настоящий боец, она справилась.

— Ну, все-таки не совсем все получилось.

— Да, не совсем получилось. Я до сих пор анализирую, почему. То есть, это никакой не психологический фактор, не технический фактор. Во-первых, нам не повезло, что мы попали в первую группу. Поэтому нам приходилось для тренировок вставать в шесть утра. Все наши основные соперницы вставали позже. И так три дня подряд, включая день финальных соревнований. Тот день вообще получился из-за этого очень долгим. А ведь надо настроиться, должны быть какие-то эмоции. А у Анжелы к моменту ее выступления уже вообще не было ни эмоций, ни адреналина. Еще мы могли не делать второе упражнение в квалификации, чтобы сохранить силы для финала. Но почему-то я побоялась, что нам этой оценки может не хватить для выхода в финал. И мы пошли на сложную комбинацию.

— Еще много было разговоров про неоднозначное судейство. По вашим словам, ей недодали один балл, с которым она бы точно была на пьедестале.

— Да, я считаю, что Анжелу очень жестко отсудили по сравнению со всеми остальными. У нас есть спортсмены, которые могут допустить какие-то малейшие ошибки, но благодаря своей технике, своим прыжкам они все равно идут впереди. Анжеле не простили ничего. Я видела сбавки, и у меня были вопросы к судьям, почему и за что.

— Связана такая строгость судей к Анжеле с политическими моментами?

— Не думаю. Ну вот, просто так получилось. Перед Анжелой прыгала девочка из Белоруссии, и ее очень хорошо отсудили. Она допустила ошибку при приземлении, а Анжела все сделала чисто, но оценку им за это поставили одинаковую. Потом у нас есть еще такая тема, когда оценки придерживают: вдруг дальше кто-то прыгнет лучше. То есть тут тоже сказался фактор первой группы. Я все эти моменты знаю, потому что сама судила на предыдущей Олимпиаде.

— Может ли победа 33-летней британки, которая на предыдущих двух олимпиадах брала бронзу и серебро, быть чем-то вроде награды за выслугу лет, по совокупности достижений?

— Не без этого. Да, я считаю, что ей просто дали, чтобы она стала легендой. Потому что ее техника не оценивается на ту оценку, которую ей в итоге поставили судьи. Мы потом пересуживали и спрашивали у техкома. Ее периодически «поднимают» на разных соревнованиях. Но это бывает. Поэтому, чтобы выигрывать, надо быть на две головы выше всегда.

— Вы с Анжелой занимаетесь с пяти лет. Видели весь ее путь. Сможет ли она пережить эту неудачу и сразиться за золото через четыре года в Лос-Анджелесе?

— У той же британки не все получилось с первого раза. У двукратной олимпийской чемпионки из Канады Розанны Макленнан на ее первой Олимпиаде в 2008 тоже ничего не получилось, а потом она два раза выиграла. Так что я уверена, что у Анжелы тоже все получится. Даже, когда мы прилетели с Олимпиады в воскресенье, в понедельник Анжела уже пришла в зал и начала работать, хотя я дала ей выходной, но она сказала «Нет». Она мне сказала, что будет готовиться и будет идти вперед. Самое главное, чтобы обошлось без травм. Мы продолжаем работать, мы будем стараться, мы обязательно будем готовиться и обязательно попадем в Лос-Анджелес.

— Вы как тренер чувствовали давление перед Олимпиадой, может, вам настойчиво советовали не ехать?

— Нет. Мы исходили из того, что наше правительство разрешило. Нам сказали «Вперед», и мы стали готовиться. А почему там другие решили не ехать, я не знаю. У меня только один вопрос к ним: ребята, а вы что будете делать в следующем году? Вы также будете придерживать своих спортсменов? А дальше будут отборы, чемпионаты мира. У спортсмена всегда должна быть мотивация.

— У меня сложилось впечатление, что, несмотря на позицию того же президента, какое-то давление все-таки было. Потому что тот же глава Федерации спортивной борьбы России Михаил Мамиашвили долго говорил, что он костьми ляжет, но отправит своих спортсменов на Олимпиаду. А потом, буквально в последний момент, изменил свое мнение, и борцы отказались от участия.

— У них, к сожалению, Международный олимпийский комитет стал убирать сильнейших спортсменов. Ну, я поняла это вот так. Хотя у тех же вторых и третьих номеров сборной когда еще появится такой шанс? Со стороны спортсменов это, конечно, очень обидно, потому что у тебя такая короткая карьера и неизвестно, что будет через четыре года. Руководство нашей федерации нас поддерживало от начала и до конца. Они всегда были на связи с Министерством спорта, с министром. Никакого давления не было, никто нам не говорил, что нам не стоит ехать.

— Честно признаюсь, меня удивили скромные размеры вашего тренировочного зала на Садовой, 64. Ваши спортсмены не бьются головой о потолок?

— Бьются. У меня мальчики, допустим, с пятого кача достают руками потолок. А надо еще делать элементы при этом. То есть нормально работать невозможно, поэтому у нас мальчики и не растут. А в скором времени девочки уже будут доставать до потолка и биться головой, потому что у нас модернизируются сетки, пружины, чтобы спортсменам было легче прыгать. То есть у нас все есть для того, чтобы работать на результат. Нет только зала.

— И давно у вас эта проблема?

— Проблема эта уже давно, да. Пытаются что-то сделать, но очень-очень медленно. Директор нашей школы нам помогает. Долго не было земли, пару лет назад вроде бы выделили на Шкапина. Теперь все никак проект не могут сделать. Мне кажется, для нашего города это такие мелочные проблемы, которые можно одним щелчком решить и все, и вот он вам зал. Ну, не бывает так, чтобы пловец сначала поплыл, а потом ему набрали воду в бассейн.

У нас на Садовой нет ни тренажеров, ни беговых дорожек, нам вообще, в принципе, развивать выносливость негде. Бегать вдоль канала очень опасно. У нас там были безумные аварии. А больше негде. При этом у нас очень много народу занимается, а разойтись просто никак не можем. На батуте прыгает по пять, по шесть, иногда по семь человек, потому что просто нет места. С этим очень тяжело. Поэтому мы стараемся делать все, чтобы наши молодые спортсмены попадали в сборную России и дальше они ездили на сборы, на наши олимпийские базы в Новогорске или Сочи. Но везет не всем, и многие уходят.

Беседовал Артем Кузьмин, «Фонтанка.ру»