«У тебя такого больше никогда не будет». Петербурженку восемь лет преследует бывший, но наказать его невозможно

В этой истории очень много «красных флагов» — от «люблю, не могу без тебя жить» до оскорблений, написанных краской на дверях и стенах. Петербургского медика преследует ее бывший гражданский муж: он проникал в ее квартиру, подслушивал под дверью, выслеживал ее на улицах. А потом разыскивал через программу «Жди меня», переезжал следом из города в город, а теперь строчит на нее жалобы, представляясь обиженным пациентом.

Одну из жалоб мужчина оформил в виде нецензурной надписи на стене госучреждения — с указанием имени и фамилии любимой. В полиции женщине сказали, что за вандализм ее бывшего можно привлечь, только если удастся доказать его вину. В разговоре с «Фонтанкой» мужчина сам во всем признался и объяснил, почему это сделал.

Все началось в небольшом сибирском городке в 2012 году, когда в жизни Галины возник Василий (имена изменены по просьбе героини публикации). Ей было 35, а ему — около сорока. Тогда женщина и представить себе не могла, что настойчивые ухаживания и признания в любви в дальнейшем обернутся восемью годами преследований, оскорблений и психологического насилия.

Работали вместе, она — врачом на скорой, он — водителем. Но Василий никакого специального интереса не проявлял, пока не узнал, что Галина развелась с мужем и переехала с дочкой-семиклассницей на съемную квартиру. «Он выяснил это через мои соцсети, — говорит Галина. — Все тогда как раз начали сидеть в «Одноклассниках», и он заметил, что я сменила жилье».

Развод получился тихий и цивилизованный, никаких претензий друг к другу у бывших супругов не было. «Человек он хороший, добрый и не жадный. Но он не работал, — говорит Галина. — Я вынуждена была работать на двух работах, одновременно учиться, чтобы повысить квалификацию, дом и ребенок тоже были на мне. Если бы не свекровь, которая нам помогала, было бы совсем плохо».

Галина осталась один на один со своими бытовыми и материальными вопросами. А Василий на тот момент был плотно женат, воспитывал сына. Но это не помешало ему развязать ухаживания.

Все началось с того, что Восьмого марта он неожиданно появился на пороге Галины, поздравил с праздником и подарил букет цветов. Потом стал предлагать подвезти ее после работы домой, заезжал на выходных. Ухаживания были бюджетными — никаких подарков или ресторанов, все сугубо по делу. Каждый день — звонки по телефону, сообщения, приправленные смайликами, мол, ты давно мне нравишься, не могу без тебя. Галина задавала вопросы: как же так, есть же жена и семья? И Василий сказал: «Тогда я перееду к тебе, будем вместе жить». И буквально через месяц и вправду переехал с надувным матрасом под мышкой, потому что мебели не хватало. Дочка Галины спала в комнате на кровати, а взрослые — на полу в кухне.

«Я не знаю, что меня тогда в нем привлекло. Он был настойчив и очень торопил развитие отношений, — говорит Галина. — А я еще после развода в себя не пришла, у меня даже не было времени подумать, что как-то все слишком подозрительно быстро. Но буквально спустя месяц он уже принес матрас и поселился у меня. И я пошла в магазин, купила две дополнительные подушки».

Это продолжалось около месяца. Василий не предложил разделить аренду за квартиру, но пару раз купил домой продукты. На выходные уезжал «по делам». К концу месяца с каждым днем становился задумчивее. И однажды собрал свой надувной матрас и объявил Галине, что возвращается к жене.

«Конечно, для меня это было шоком, — говорит она. — Но ушел — и ушел. А через три дня он объявился снова, как раз, когда я переезжала на другую квартиру и ждала грузчиков, чтобы перевезти вещи. Сказал: «Давай ключи, я их сам там встречу, все сделаю, а ты спокойно иди работай». Так он узнал мой новый адрес. И началось: поживет два месяца у меня, на полгода опять возвращается в семью. И так четыре раза подряд».

Но и в периоды, когда Василий жил у жены, он не давал Галине покоя. Постоянно звонил, чтобы узнать, где она и чем занята, хотел быть в курсе, с кем Галина разговаривала и о чем. Встречал после работы, чтобы довезти до дома. А перед этим успевал встретить и отвезти домой законную супругу. С дочерью Галины Василий никакой особенной коммуникации не выстраивал — девочке он не нравился, и она просто с ним не разговаривала. Финансовые вопросы обсуждал лишь на словах: предлагал сесть и посчитать, сколько нужно на продукты, сколько — на ипотеку и квартплату, на совместные прогулки и развлечения, а сколько — на его кредиты. Но когда подходило время платить за жилье, денег у Василия никогда не случалось.

«Конечно, я понимала, что происходит что-то ненормальное, — говорит Галина. — Но я просто не могла вырваться из этих отношений. Я говорила, что не хочу так жить, что мне это не нравится и я не хочу таких отношений. Я никогда не бегала за ним, ничего от него не требовала. Просто хотела жить одна. Но контроль с его стороны становился только жестче. Он приходил ко мне на работу, чтобы узнать, чем я занимаюсь и не встречаюсь ли с каким-нибудь другим мужчиной. Спустя три года после начала отношений это переросло в физическую агрессию. Это произошло после того, как я перестала отвечать на его звонки и смс-сообщения. Он пришел в мой кабинет. А когда я в очередной раз попросила оставить меня в покое, схватил меня за горло и с силой ударил о стену, обругав матом. Дверь была приоткрыта, в коридоре находились люди. Я смолчала, не стала заявлять в полицию и никуда не жаловалась, потому что мне было стыдно перед коллегами и перед пациентами».

Впоследствии Василий объяснил Галине свой поступок так: «Ты меня сама доводишь. Я же тебя люблю. У тебя же такого больше никогда не будет, никто не будет любить тебя, как я».

При этом со стороны Василий выглядел как исключительно заботливый и внимательный мужчина. Мог спросить, тепло ли Галине, как она сегодня спала, пообедали ли она. Но как только женщина пыталась отдалиться от него, проявлялась другая сторона его натуры.

Эти бесконечные «качели» Галина даже обсуждала с женой Василия. «Она мне сказала, что все понимает и что сама от него устала: он уйдет, не живет месяцами дома, потом опять возвращается, и к нему снова надо привыкать, — вспоминает Галина. — Квартира, в которой он жил с женой и сыном, принадлежала теще. Теща тоже с ними жила и была настроена категорически против него. То есть в том доме он тоже уже не был желанным гостем. Он вымотал всех, все от него устали».

В конце концов жена с Василием развелась, и он перебрался к своей пожилой матери. А Галина тем временем взяла ипотеку и начала жить в собственной квартире одна, как и хотела. Дочь к тому времени выросла и уехала учиться в Петербург. Однажды, вернувшись домой после смены, Галина почувствовала в квартире чье-то присутствие. И увидела брошенную на диван мужскую куртку. Это была куртка Василия.

«Выходи, говорю, я же знаю, что ты здесь, — рассказывает она. — И он выходит из-за шторы. Оказалось, что он просто выкрал ключи у меня из сумки, пока я была на работе. Он тогда заглянул ко мне и предложил принести мне что-нибудь на обед. Моя сумка стояла в шкафу у входа. Он, когда принес обед, поставил коробку на верхнюю полку, а другой рукой вытащил мои ключи из сумки. Сходил, сделал дубликаты, и так же незаметно вернул мою пару ключей на место. Я не знаю, сколько раз он вот так бывал в моей квартире, пока меня нет. У него была какая-то мания, он постоянно искал следы пребывания другого мужчины в моей жизни. Вероятно, для этого ему и нужны были дубликаты».

Выйдя из-за шторы, Василий не дал Галине опомниться, упал перед ней на колени и начал объясняться в любви. В очередной раз рассказал, что не может без нее, предложил жить вместе, зарегистрировать отношения и преподнес колечко.

«Он сказал, что уже и развелся ради меня, бросил семью, — говорит Галина. — Я, наверное, как и многие женщины на моем месте, задумалась. Мне уже и перед родственниками стыдно, и жизнь проходит, метания и мучения надоели. И я согласилась. Спустя несколько дней собиралась на работу, дай, думаю, подаренное колечко надену. Открываю шкатулку, а колечка нет. Звоню ему, спрашиваю, не брал ли. А он отвечает: «Да, мне нужны были деньги, я его в ломбард сдал». Ну сдал и сдал. Я не стала ничего выяснять. А потом все пошло по накатанной. И я снова почувствовала, что не могу так больше».

Выпроводить Василия из квартиры становилось все сложнее. Галина начала искать отговорки: мама приедет пожить, дочь возвращается на каникулы. Меняла замки, он заливал новые замки клеем, обрывал счетчики, ломал домофон.

Родственники пытались помочь. Брат Галины прилетал с Дальнего Востока специально, чтобы серьезно поговорить с Василием. До рукоприкладства не дошло, но после этого разговора мужчина пуще прежнего начал давить на Галину: ты, мол, подсылаешь ко мне своего брата, а я никого не боюсь».

На тот момент Галина уже попыталась написать на Василия заявление в полицию. Отношения вышли на новый уровень: он начал бесконечно оскорблять любимую самыми последними словами. Причем стремился донести эти слова тысячей разных способов: присылал сообщения с разных телефонных номеров, караулил у подъезда, шел следом по улице, выкрикивая ругательства.

«Я сажусь в маршрутку, он заходит следом, тут же садится рядом и оскорбляет меня, — вспоминает женщина. — Я выхожу из маршрутки, он идет по улице, материт меня в три этажа до самого дома. Я написала заявление, меня пригласили в отдел на беседу. Начальник полиции посадил нас с Василием рядом и со смехом говорит мне: «Ну помиритесь вы с ним уже». Из отдела я вышла в слезах, а он уже караулил меня около дома и снова обматерил. Спустя некоторое время ко мне погостить приехал мой отец. Я была на работе, а отец отдыхал. Вдруг он услышал, как кто-то вращает ключ в замочной скважине. Папа мне потом рассказал: «Какой-то незнакомый мужик открыл дверь и ногу уже через порог занес. Я подал голос, и он сразу убежал».

Галина затрудняется сказать, откуда у Василия был ключ после смены замков. По этому поводу она тоже писала заявление в полицию и тоже безрезультатно.

В конце концов Галина решила тайком от Василия уехать в Петербург. Психологическим давлением и шантажом он в очередной раз убедил ее жить вместе.

«Он говорил: если ты не будешь со мной, не будешь отвечать на мои звонки, я буду писать твоим родителям и твоим коллегам, что ты ведешь аморальный образ жизни, потому что страна должна знать своих героев, — говорит женщина. — А я уже была в таком состоянии, что мне не хотелось уже ни готовить, ни куда-то с ним ходить, ни на что не было сил. Если раньше я переживала, что его нет дома, то теперь я была счастлива, только когда его нет. В октябре 2022 года однажды утром я дождалась, когда он уйдет на работу, собрала вещи и поставила квартиру на сигнализацию. Написала ему, что в квартиру заходить не нужно, свои вещи он может забрать в тамбуре перед дверью».

С того дня Василий принялся за поиски. Он начал осаждать бывших коллег Галины, расспрашивая, куда она могла уехать. Даже подал заявку с ее фотографией в передачу «Жди меня».

«Я подозревала, что он меня ищет. Захожу к ним на сайт — а там мое фото. Позвонила, сказала, что он меня преследует и угрожает, попросила объявление о моем поиске убрать, — говорит Галина. — Но через некоторое время он узнал мой новый номер телефона. Сказал, что через какого-то детектива в интернете. Начал писать и звонить мне с разных номеров. Я работаю в госучреждении, и мои данные есть в открытом доступе. В январе 2023 года он приехал в Петербург и выследил меня около работы. Опять валялся в ногах, звал замуж, предлагал кольцо. Говорил, что все переосмыслил, что был неправ, но такого больше никогда не повторится. И я снова допустила самообман. Он уговорил снять квартиру рядом с моей работой. Я сразу предупредила, что на мне ипотека, дочь живет в Петербурге на съемном жилье, оплачивать ежемесячно две аренды я не потяну. Он пообещал платить свою половину. Устроила его в Петербурге водителем в автобусный парк. Пришло время платить за жилье, он говорит: «У меня денег нет, я сейчас не могу, а в следующем месяце все нормально будет». Я сказала, что так не пойдет. На этом весной 2023 года мы расстались окончательно».

Василий вернулся домой, в маленький сибирский город. А Галина в очередной раз заблокировала все известные ей его номера. И на нее снова обрушился поток оскорблений с новых, незнакомых номеров. «И опять всё по кругу: просит, оскорбляет, угрожает, извиняется, просит, угрожает, оскорбляет, — говорит женщина. — Зимой, в конце февраля, он снова приехал в Петербург и начал звонить уже в дверь, подслушивать под дверью, караулить у подъезда. Я вызывала полицию, они приезжали, доставляли его в отдел. Но предъявить ему было нечего, у нас нет статьи за преследование. И его отпускали. Однажды он подбежал ко мне на улице, вырвал из рук телефон и попытался уколоть меня шприцем. Якобы хотел добиться моего признания, что я с кем-то сплю, искал в моем телефоне какие-то сообщения. Я выскочила на проезжую часть, остановилась машина, и женщина-водитель довезла меня до соседнего квартала, чтобы он меня не догнал. По этому поводу я тоже писала заявление в полицию, но безрезультатно».

Галина в очередной раз сменила адрес — купила квартиру поближе к работе. Тогда Василий снял жилье рядом с ее работой, чтобы следить за ней.

«Он постоянно мне писал и звонил, — говорит Галина. — Я никому не жаловалась, скрывала это от коллег. Боялась, что он начнет, как раньше, приходить ко мне на работу под видом пациента и устраивать скандалы, позорить меня. Никаких совместных дел у нас с ним не было, я с ним не жила. Но он продолжал требовать, чтобы я встречалась с ним и проводила с ним выходные. Я даже выйти из дома никуда не могла, потому что он жил рядом и я боялась попасться ему на глаза».

У Галины на новом месте так и не сложился новый круг общения. Мама периодически спрашивает, почему она ни с кем не познакомится и не устроит свою личную жизнь.

«А я не могу признаться маме, что он мне покоя не дает до сих пор, — говорит женщина. — Когда я иду к пациентам, он может на перекрестке где-нибудь увязаться и ходить за мной. Заходит в подъезд следом и подслушивает у двери, действительно ли я пришла к пациенту или к любовнику».

Ни сибирские, ни петербургские полицейские помочь Галине не смогли. Они принимали ее заявления, но объясняли, что могут только провести профилактическую беседу с преследователем. Тогда она обратилась в прокуратуру с жалобой на отказ в возбуждении уголовного дела в отношении Василия, написала обращение депутату Нине Останиной в комитет Госдумы по вопросам семьи, женщин и детей.

Несмотря на все предосторожности, в конце лета Василий выследил Галину у дома и выяснил ее новый адрес. Утром 31 августа она застала его на площадке у своей двери. А вечером почувствовала резкий запах краски из общего коридора. «Смотрю в глазок — а там ничего не видно, — рассказывает она. — Он и раньше зажигалкой мне коптил дверные глазки. Я вышла на площадку, а он там красной краской во всю дверь написал мое имя, фамилию и матерное слово. Я вызвала полицию. Когда дежурный полицейский приехал меня опросить, с работы прислали фотографию: точно такую же надпись, с фамилией, именем и матерными словами, он оставил на стене нашего учреждения. На работу тоже вызвали полицию. Я оплатила услуги клининговой компании, чтобы эти надписи убрали. А еще через два дня я съехала из собственной квартиры на съемную в другом районе».

Полицейские, с которыми после этого случая разговаривала Галина, объяснили ей, что испорченная стена госучреждения подпадает под уголовную статью о вандализме. По ней Василия наконец можно привлечь к ответственности, но надо еще доказать, что надпись сделал именно он.

«Сейчас я не могу нормально спать и боюсь выходить из дома, мне кажется, он следит за мной», — говорит Галина.

Василий ответил на звонок «Фонтанки» и рассказал, что писал официальные жалобы на Галину как на доктора, потому что она отказалась его принимать.

«Я ее не преследовал, это полная ерунда. Я 11 лет с ней прожил, это моя бывшая жена, у нее такая подноготная, вы просто всего не знаете про эту женщину. У нее там любовник или кто, — сказал он. — Я приехал в Петербург за ней, потом уехал, чтобы продать дом. Вернулся, а она, видимо, начала встречаться с другим, кто побогаче или помоложе. Она жалуется всем, начинает ныть. А я никогда в жизни ее пальцем не тронул, грубого слова не сказал, пока все это не узнал».

На вопрос, кто сделал надписи на входной двери Галины и на стене учреждения, где она работает, ответил: «Я. Ну конечно, специально я это сделал, потому что увидел ее с другим мужчиной».

В социальной сети ВК до сих пор можно найти как минимум одно объявление о поиске Галины, которое он разместил в паблике «Ищу тебя в Питере СПб Кто со мной?». Под фотографией женщины значатся все ее персональные данные и запрос: «Где находится и работает? Пишите в личку». Свои данные Василий в ВК предпочитает не светить, его аккаунт называется «Это я». А в статусе значится: «Голова дана человеку не для того, чтобы работать, а для того, чтобы не работать!»

Случаи, когда преследователь расписывает двери жертвы нецензурной лексикой, а привлечь его к ответственности невозможно, — не редкость. В Нижнем Новгороде с такой проблемой столкнулась молодая преподавательница вокала, которую начал преследовать ее 65-летний ученик. Женщина находится на последних месяцах беременности. Как и Галина, она обращалась в правоохранительные органы, но ей всякий раз отвечают, что состава преступления нет.

Статьи за преследование, или сталкинг, в российском законодательстве и правда нет. В особо тяжелых случаях жертвам сталкеров советуют заключить договор с вневедомственной охраной Росгвардии на установку «тревожной кнопки» дома. Тогда можно будет в любой момент позвонить на номер пульта охраны, и на адрес в течение нескольких минут приедут вооруженные люди в форме, которые отправят сталкера, караулящего под дверью, в отдел полиции для установления личности.

Но сопутствующие действия сталкера вполне могут подпадать под статьи, которые есть.

Например: клевета — статья 128.1 УК РФ; угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью — статья 119 УК РФ; нарушение неприкосновенности частной жизни — статья 137 УК РФ; порча имущества — статьи 7.17 КоАП РФ (если ущерб составил менее 5 тысяч рублей) и статья 167 УК РФ (если ущерб более 5 тысяч рублей). Для заявления в полицию надо сохранять скриншоты переписки, записи разговоров, чеки за замену замков и глазков или помывку дверей. Также можно квалифицировать действия сталкера как хулиганство.

Запрет на общение с определенными лицами в России тоже практикуется, но только в рамках расследования уголовного дела или судебного разбирательства по нему. Прецеденты, когда суд вставал на сторону жертвы преследования, в нашей стране тоже есть. Например, решением Приволжского районного суда города Казани по делу № 2–4575/2017 от 4 августа 2017 года ответчику запретили любого рода преследование истицы, «в том числе телефонные звонки, СМС-сообщения, сообщения с использованием сети интернет, почтовой перепиской, любого рода подарки и иное преследование».

Венера Галеева, «Фонтанка.ру»