«Грузинская мечта» попросит прощения у осетин. Хочет помириться или заигрывает с Россией?

Заявление основателя правящей партии «Грузинская мечта» миллиардера Бидзины Иванишвили о том, что Грузия после своего «Нюрнбергского процесса» над «кровавым режимом Саакашвили» собирается официально попросить извинения у граждан Южной Осетии, прозвучало накануне парламентских выборов, намеченных на 26 октября. Но оппозиция протестовала по этому поводу неактивно. В сравнении с масштабами акций протеста против принятия закона об иноагентах, совсем слабо. Чего ожидать вслед за этим заявлением, «Фонтанка» спросила у эксперта по Ближнему Востоку и Кавказу, политолога Станислава Тарасова.

— Станислав Николаевич, намерение извиниться перед осетинами за Цхинвал с человеческой точки зрения понятно. А с политической? В Грузии до сих пор сильны антиосетинские настроения, конфликт 2008 года называют российско-грузинским. А Иванишвили накануне выборов делает такое заявление без проведения социологического опроса, ознакомления с мнением населения. Разве так бывает?

— Бывает, потому что этот чисто политический сигнал рассчитан, прежде всего, на внешнюю аудиторию. Расчет на то, что Цхинвал воспримет этот сигнал позитивно или задумавшись. А Россия поаплодирует. Всё это вписывается в новые геополитические реалии в регионе. Несмотря на то что события 2008 года для двух народов, прежде находящихся в одном государстве, ментально без следа не прошли.

Это демонстрация определенного вектора внешней политики Грузии. Вопреки давлению Запада, она против открытия «второго фронта» в российско-украинском конфликте, не присоединяется к антироссийским санкциям и демонстрирует прагматический подход, я бы сказал, националистического типа. Это первое.

Второе. Грузия понимает: чтобы решить свои проблемы, в том числе государственного устройства, необходимо иметь серьезные и хорошие отношения с близкой Россией, а не с далеким Западом. Он, кроме декларации, заявлений, провокаций или попыток втянуть страну в какую-либо историю, ничего Грузии не предложил до сих пор.

Третье. Россия разворачивается на Восток. Через Закавказье. Речь идет о проекте «Север — Юг»: Россия — Азербайджан — Иран с выходом в Персидский залив и к Индийскому океану. А тут кстати, так сказать, ответвление по маршруту: Грузия может полностью к нему подключиться в перспективе. И за счет грамотного использования транзитных возможностей Грузия вполне способна обеспечить себе бюджеты и существовать как относительно независимое самостоятельное государство.

Четвертое. Разрабатываются проекты, до завершения которых, правда, еще далеко, так называемого Закавказского союза — по аналогии с Европейским. То есть, когда в единую конфедерацию могут войти все закавказские государственные образования в качестве субъектов международного права. Это Грузия, Азербайджан, Южная Осетия, так или иначе Абхазию заставят войти. Останется Армения, она сейчас спешит в Евросоюз, но власть в стране неустойчива.

Если проект будет осуществляться, то нужно будет менять пограничные условия, менять режимы, создавать возможности для региональных коммуникаций. А значит, открывается горизонт возможностей для примирения между грузинами и осетинами.

С другой стороны, заявление Иванишвили снимает определенный национальный накал. В истории двух народов, как впрочем в истории всех закавказских народов, да и всего мира, были тяжелые, трагические страницы. И нужно как-то перешагивать их и открывать новую. Проще начать с экономики, а постепенно отношения могут трансформироваться в политику и культурный обмен. Чтобы грузины спокойно приезжали в Цхинвал, а осетины могли без опасений посещать Тбилиси.

— А не опасно накануне выборов делать такие заявления, если они не рассчитаны на внутреннего потребителя. Поддерживается ли эта идея в стране?

— Грузинское общество разобщено, безусловно, антиосетинские настроения есть. В Грузии есть силы, которые мечтают о реванше. Но при этом социологические замеры показывают, что, в общем-то, грузины настроены на диалог, а не на конфронтацию.

И Иванишвили, делая заявление, рассчитывает, что, когда перед парламентскими выборами под серьезным западным давлением будет предпринята реальная попытка дестабилизации, внешние игроки сыграют решающую роль в предотвращении негативных последствий. Речь идет о России и Азербайджане, заинтересованных в сохранении внешней стабильности Грузии.

— О том, что Грузия хочет вернуть Абхазию и Южную Осетию, а к 2030 году войти в Евросоюз, заявлял премьер-министр Ираклий Кобахидзе. То есть идея не новая. А лидер «Грузинской мечты» «всколыхнул» соотечественников тем, что о присоединении Южной Осетии не сказал ни слова, только о том, что попросит прощения. И только у осетин. Абхазию не назвал. Что с ней не так?

— Здесь явно есть конъюнктурный подход. В последнее время в абхазском руководстве идет борьба между кланами. Абхазия сидит на дотациях из России, без развития. При этом использует свое геополитическое положение, не выполняет взятые на себя обязательства. Дело дошло до того, что Россия переходит на хозрасчет в поставках электроэнергии, приостановлено финансирование по программе социально-экономической помощи.
И да, посмотрите, Иванишвили не подыгрывает в своем заявлении Сухуми — только Цхинвалу, у которого блестящие отношения с Москвой, они практически беспроблемные. Хотя, конечно, у грузин есть свое отношение к региональным проблемам.

— Недавние протесты против закона об иноагентах были грандиозными. После выборов или после «Нюрнбергского процесса» и извинений, принесенных осетинам, не начнется ли майдан?

— Майдан, наверное, возможен, но, уверен, он не случится. Грузинское правительство отлично понимает, что, если только оппозиция использует украинский вариант, Москве, чтобы решить проблему, понадобится, по расчетам аналитиков, 5–6 дней. Надеяться на Запад? На примере Украины они прекрасно видят, чего стоит его поддержка: войска Запад не посылает, а своих у грузин не хватит.

При этом не скажешь, что грузины пророссийски настроены. «Грузинская мечта» — националистическая партия, которая мыслит прагматично и сухо. Она борется за суверенитет и в этой позиции устраивает Москву.

— Прагматичность заключается в том, что никто, в том числе правящая партия, не отказывается от евроинтеграции? Во всяком случае говорят об этом.

— Евросоюзу еще нужно дожить до 2030 года, к этому времени неизвестно, что с ним будет. В какую Европу они хотят интегрироваться? «Грузинская мечта» это отлично поняла и не дорожит статусом кандидата в члены ЕС. Другое дело, что на Грузии срабатывает либеральная модель, принятая во внешней политике России, что не всем нравится, и мне тоже. По ней взаимоотношения между государствами могут быть выгодными, устойчивыми, когда они имеют экономическую базу. Через экономику идем к политике, к ментальности, истории. Если выгодно сотрудничать, то мы не будем, что называется, вредить друг другу и будем пытаться дружить. На примере Грузии мы это видим: туристический поток растет. Сначала хотели наших релокантов, сбежавших из России в Грузию, предать проклятию, а теперь, оказывается, они усиливают российское влияние. Раньше мы пили боржоми из Грузии, а теперь из этой страны нам доставляют американскую кока-колу...

— Вы говорите о прагматичности, а во время избирательной кампании нужен популизм. Иначе не наберешь необходимых голосов для победы. «Грузинской мечте» для формирования парламентского большинства нужно 2/3 голосов избирателей.

— На популизме уже не выедешь. Народы постсоветского пространства пережили август 2008 года, кавказские войны, гражданские войны, украинский кризис. Если всё это и научило чему-то, то именно прагматичности. Позиция России вовсе не в том, чтобы заставить Грузию любить Россию. Мы хотим, чтобы Грузия любила себя.
У Москвы нет абсолютно никаких намерений возвращаться к политике унионизма: присоединения Грузии к России (а также Армении или Азербайджана). Но мы хотим иметь по соседству устойчивое государственное образование, которое не превращается в потенциальную угрозу для России.

— Но если правящая партия работает накануне выборов в парламент не на внутреннюю аудиторию, а на внешнюю, сможет ли она получить необходимые ей две трети голосов? Что произойдет, если голосов будет меньше?

— Из надежных источников в Тбилиси мы получаем данные социологических опросов, по которым «Грузинская мечта» может получить 60 с плюсом процентов. Проблема в том, что оставшиеся 40 процентов получает оппозиция. То есть если 60 с плюсом не наберется, то велика вероятность того, что однопартийное правительство не удастся сформировать. И тогда, согласно положению Конституции, они вынуждены будут создавать коалиционное правительство. А президент Саломе Зурабишвили уже объяснила, что, если оппозиция получит хотя бы один-два министерских портфеля, это уже будет победа — они начнут эрозию внутри правительства.

Кто заинтересован в стабилизации Грузии? Мне трудно припомнить, чтобы СВР (Служба внешней разведки России) выступала с заявлениями по ситуации в какой-то стране. И грузины не скрывают, что СВР способствовала сохранению стабильности и предотвратила несколько попыток переворота. Азербайджан, коммуникации которого проходят через территорию Грузии, тоже заинтересован в стабильности у соседа. Если Грузия окажется в руках западных сил, на Азербайджан станут оказывать давление — начнутся такие же игры, какие нам устраивает Украина с транзитом газа.

— Как проявляется эта заинтересованность Азербайджана? А как ведет себя Армения?

— Работает азербайджанская разведка, например. В Грузии, кстати, живут 500–600 тысяч азербайджанцев. Армянская диаспора там тоже была сильная. Сейчас она сохраняет нейтралитет и, похоже, ждет грузинского майдана. Потому что, если победит «Грузинская мечта», армяне окажутся в полной изоляции на своей горе Арарат. Словом, после 26 октября многое определится.

Ирина Багликова, «Фонтанка.ру»