Новая музыка сентября: Дэвид Гилмор, Леди Гага, Zoloto, «БГ+» и не только — обзор

В сентябрьском обзоре музыкальных новинок Дениса Рубина — об откровенно танцевальном альбоме Katy Perry, сольной пластинке David Gilmour, наследующей лучшее, что было в Pink Floyd, о первом за 25 лет альбоме интеллектуалов от пост-панка The The, альбоме-дискотеке Jamie XX, сборнике джазовых каверов Lady Gaga, блестящем и холодном шедевре ionnalee, трибьюте поэту Борису Рыжему, мрачно-отвязном альбоме главного инди-поп-певца страны Zoloto, новой звезде русско-азербайджанского хип-хопа Fardi и квадратном корне из солнца от «БГ+».

Певица, судьба которой была определена с детства, победительница всевозможных конкурсов юных дарований, обладательница разного рода платиновых статусов по итогам продаж собственных альбомов, Katy Perry несколько лет назад впала в короткую творческую депрессию и этому посвятила свой предыдущий альбом. В жизни любой звезды, особенно той, которая всегда чувствует свою избранность, неизбежно возникают проблемы такого рода.
К выходу из создавшегося положения Кэти подошла на удивление легкомысленно и даже радостно. Решила записать альбом в таком стиле, о котором, оказывается, мечтала всегда, но боялась себе позволить даже думать в эту сторону.
Кэти всегда хотелось беззаботных танцевальных хитов, незамутненного счастья «простых, как мычание» мелодий и ритмов. И она решила, что реализация этой мечты лучше любых иных допингов выведет ее из депрессии.
И эта затея ей удалась. На альбоме — бесстыжие и беззаботные, простейшие песни с очень хорошим саунд-продюсингом, такие же тексты и подпирающее общий настрой название альбома: 143 — это I Love You на английском сленге (по числу букв в каждом слове).
Если говорить о метафорах, Katy Perry, которая давно уже привыкла носить самые дорогие сумки, вдруг осознала, что по городу гораздо удобнее ходить с обычным целлофановым пакетом. Главное, чтобы картинка на нем была поярче и помоднее. И новый ее альбом — самый радостный и очень удобный целлофан, который только можно себе представить, — яркий по форме и полезный по содержанию.

Пятый сольный альбом одного из главных участников Pink Floyd сочинен и исполнен семейным подрядом. Тексты песен написала жена музыканта, а дети приняли участие как исполнители в большинстве треков альбома.

Альбом посвящен проблемам старения и смерти. И одновременно — семье, как той капсуле, внутри которой все эти процессы переосмыслены по-особому. Но при всей депрессивности темы пластинка получилась легкой, светлой и в нужных местах экспериментальной. Эксперименты добавили сложности к простым историям ровно в тех местах, где не хватало обычных средств выразительности.

Это фирменное сочетание красивых арт-роковых мелодий пополам с концептуальным подходом наследуется по прямой у самых ярких и популярных альбомов Pink Floyd. И в какой-то мере альбом Гилмора это скорее новый альбом «Пинков», чем его очередной сольник. Да и сам Гилмор называет последнюю пластинку лучшим, что им сделано со времен Dark Side Of The Moon.

В этом смысле неофитам стиля, тем, кто откроет творчество David Gilmour только сейчас, во многом особенно повезет. При всех концептуальных наворотах он говорит с нами на современном музыкальном языке. Вход и погружение в него происходит естественно и комфортно. Но если он по-настоящему зайдет, любой любопытный меломан-исследователь обязательно копнет глубже, докопается до старичков Pink Floyd и сможет услышать их с нужного гилморовского ракурса.

Lady Gaga снялась вместе с Хоакином Фениксом во втором «Джокере», а также записала саундтрек для фильма, который и презентовала в качестве своего нового альбома. Второе название пластинки — Lady Gaga 6.5. То есть она следует принципам называть свои релизы порядковыми номерами, но в ее системе координат данная работа — промежуточная между шестым и седьмым полноценными альбомами.

На «Арлекине» перу Lady Gaga принадлежит всего одна песня. Все остальные — это золотые стандарты из некоего Американского Джазового Песенника — известной в США антологии джаз-хитов прошлого столетия.

Самое интересное на пластинке — это подход к переосмыслению оригиналов. В целом ничего особенного — они сделаны максимально приближенными к исходникам, но продюсерски исполнены так, как будто из джаза стремились сделать максимально комфортную и массовую поп-музыку. Вроде ноты те же, синкопы на месте, голос Гаги звучит примерно в том же тембровом поле, но упаковано все другим звуком и качеством записи. И, кажется, это был сознательный подход певицы к материалу. Недаром она заявила в интервью, что ее прежний партнер по джаз-дуэтам, покойный Тони Беннетт, вряд ли бы одобрил нынешний результат.

Но слушать альбом как минимум в качестве пост-модернистского эксперимента очень интересно. Маловероятно, что одна песня останется надолго в народной памяти, совершенно точно никто из фанатов певицы не обратится к джазу после этого сборника, но в пантеоне современных мичуринских экспериментов с массовой музыкой эта пластинка займет свое достойное место.

Jamie XX понадобилось долгих пять лет, чтобы сочинить свою вторую сольную работу. Первый альбом артиста явил миру одного из самых новаторских электронных продюсеров в мире современной музыки, показал, что гипнотический пост-панк основного проекта Джеми — The XX — лишь в малой части соответствует его визионерским амбициям. Потому что самому Jamie интереснее исследование и развитие современной танцевальной музыки, в которой он видит не просто ритм и бит, а философию и способ познания мира.

Второй альбом продолжает это исследование. Если говорить о жанре работы, ее можно было бы назвать «альбом-танцпол». Большая и непрекращающаяся экзистенциальная дискотека, которая словно становится синонимом жизни как таковой. В этом ключе построен каждый трек альбома. Здесь, по сути, нет песен в обычном понимании слова, нет текстового драматического нарратива, только сменяющие друг друга фрагменты, которые каким-то особенным и магическим образом уложены в рамки отдельно взятых произведений. Часто они нарушают все возможные законы логики и ритма, выбивают из инерционной колеи, но в итоге складываются в атмосферный коллаж, поражающий, как это ни странно звучит, своей целостностью. Если наше метамодернистское время представлять через музыку, похоже, она должна выглядеть и звучать именно так, как она представлена на этой пластинке.

Что должно было случиться с нами всеми, какие смысловые пласты должны были сдвинуться, чтобы группа Мэтта Джонсона, обладающая самым классным названием за всю историю современной музыки, решила спустя целых 25 лет снова сочинить новый альбом? Вряд ли это сделано из-за великой нужды. Скорее всего, время наконец завершило определенный цикл, совершило полный оборот по или против часовой, и нынешняя эпоха снова потребовала того утонченного и эклектичного арт-пост-панка, которым в свое время The The убирали и выносили буквально всех.

Четвертьвековая творческая консервация привела к интересному эффекту. Не будучи вынужденными писать новые альбомы и стараться уловить тенденции переменчивой музыкальной моды, The The словно просто вышли из криогенной заморозки и стали играть ровно так же, как они это делали двадцать пять лет назад. Они вопиюще немодные и поэтому вневременные. Каждая песня написана как хит на века, а пресловутый и давно уже сложно определимый жанр пост-панка предстает перед слушателями в своем первозданном величии и угрожающей красоте. Песни на альбоме — словно дешевый городской шансон, замешанный на сложных ритмах, утяжеленный мрачными гитарами. Декадентски сложный и одновременно пролетарски простой. Прямое высказывание о самом сложном, попадающее точно в сердце и включающее душу и мозг.

Возможно, это лучшая независимая поп-пластинка 2024 года. Холодная, фирменная шведская отстраненность, идеальные по мелодии песни, аккуратно и изобретательно приправленные клавишными, гитарными и барабанными переборами. Если вышелушить из звуковой обертки каждую песню этой пластинки, записать ее чуть менее церемонно, все они окажутся беспроигрышными хитами. Но искусство в деталях. И здесь на них построено все.

Йонна Ли, начинавшая как соло-артистка, затем на короткий период прикинувшаяся ансамблем, снова вернулась в одиночное плавание. И для нее, похоже, это единственный способ осмысления мира и творческого самовыражения. Она сама по себе — вселенная имени себя. И ей достаточно просто время от времени, очень лаконично и бережно, не растрачиваясь по пустякам, приоткрывать для публики границы собственного государства. И этой мягкой музыкальной силой она в конечном итоге захватит всех нас.

В этом году поэту Борису Рыжему могло бы исполниться пятьдесят лет. Но не исполнилось по причине раннего ухода из жизни. Читая его стихи, обычно испытываешь ощущение прикосновения к гению пушкинского «разлива». Стихи его просты и по форме, и по лексикону, но слова в них подобраны так, что бьют наотмашь и говорят о самом важном.

Очевидно, что для современных рэперов попробовать поработать с таким простым и глубоким одновременно материалом — это великое искушение. И на это искушение поддалось много достойных и интересных проектов, среди которых Слава КПСС, Chonyatsky, Metox, pyrokinesis, Грязь и другие. На альбоме есть отдельные интересные моменты, но прослушивание его целиком удручает. Не умаляет ни Рыжего, ни рэп-артистов, но показывает, насколько это безнадежное дело — пробовать попасть великим контентом в повседневный контекст.

Трибьют по факту доказывает всего две вещи:

а) стихи Бориса Рыжего настолько в лучшем смысле слова универсальны, что их можно спеть в любом жанре, они это выдержат;
б) стихи Бориса Рыжего лучше любой песни на стихи Бориса Рыжего.
В данном случае поэзия побеждает музыку. На то она и поэзия.

Это уже третий альбом Zoloto. Но в нашей вселенной уместнее считать его вторым, потому что настоящая популярность и горячая любовь поклонников настигли Владимира Золотухина (именно он стоит за главного в Zoloto) только с момента выхода в свет предыдущего альбома.
Нового релиза аудитория ждала несколько лет, но такого же сборника хитов-боевиков не получила. Вместо этого лирический, темный и очень личный альбом. Он полон музыкальных красот и словесных изысков, он лавирует где-то между жанрами, притворяясь то инди-попом, то трип-хопом, то агутинской латиной. Он словно мерцает и пульсирует, отражая повседневную жизнь одного конкретного человека — того, кто все это сочинил.
Как это ни странно, я бы сравнил этот альбом с лучшими пластинками Portishead. Только вместо надрывного, трагического голоса Бет Гиббонс здесь звучит медово-воздушный мужской голос. И это больше не про смерть, а про жизнь, пусть и планирующую с неизбежной закономерностью в сторону смерти.

Первый сольный альбом уроженца Азербайджана и звезды сериала «ЮЗЗЗ» по сути является образцом гангста-рэпа в актуальном и российском его изводе. Но интересное в нем не это, а тот восточный шлейф и колорит, которые пронизывают насквозь каждый трек и выражаются в теплом акценте певца, ориентальных мелодиях, сюжетах песен.

Пластинка выстроена как автобиография — кстати, это частый прием в литературе при создании первой большой книги для молодого автора. Вместе с музыкантом проходим через моменты его жизни и странствий, закономерно двигаясь из Закавказья в столицу России. И вместе с ним, вместе с каждой новой точкой на пути его путешествия мы как бы получаем все новую и новую дозу яркого и колоритного ориентализма.

С точки зрения современной музыкальной обстановки, появление такого азербайджанского вайба может оказаться первой ласточкой того, что в Лондоне называли «пакистанской волной». Когда в какой-то короткий промежуток времени весь музыкальный ландшафт заняли люди с Востока, но заиграли не традиционную, а современную музыку. И это на десятилетие превратило Лондон в столицу мировой электроники. Вдруг и у нас будет что-нибудь подобное? Было бы интересно.

БГ*, даже не присутствуя в стране физически, все равно в русскоязычном поле достиг такого уровня совершенства, что превратился в «данность». Иными словами, он должен выпускать новые альбомы хотя бы только потому, что их отсутствие воспринимается как зияющая пустота. Эти же обстоятельства «данности» привели к тому, что у песен БГ, можно сказать, утеряно авторство. Он словно уже давно нащупал какой-то параллельный мир и выступает переводчиком событий этого мира на общеупотребительный язык.

Каждая новая песня — как часть большого эпоса, который пишется давно и продолжает писаться по сей день. В нем перемешаны все религии и философии, в нем добавлена собственная этика и эстетика «Аквариума», и он способен органично вобрать в себя любые образы окружающей нас действительности — от конкретного городского пейзажа до политических предпосылок среднерусской тоски. И как это и должно быть в любом эпосе, все новое воспринимается как продолжение одного и того же высказывания.

Все остальное — особенная аранжировка, определенный мелодический ход, парадоксальная сцепка слов, внедрение в абстрактные образы конкретных примет повседневности, которые одновременно кажутся озарениями и находками, но в полном соответствии с канонами и правилами абсолютной нирваны, — по большому, дзен-буддистскому, счету вообще не важно. Можно так, а можно и этак. Форма — лишь одно из отражений в бесконечной цепочке других отражений. Можно за нее уцепиться, а можно сообразить и заняться наконец извлечением квадратных корней, чтобы добраться наконец до смысла, который, в свою очередь, окажется отражением новой цепочки. Но это уже совсем другая история.

Денис Рубин, специально для «Фонтанки.ру»

* Борис Гребенщиков признан Минюстом РФ иноагентом.