Ангел, парк и старинный фонарь: три истории о любви к Петербургу

Проект «(От)Личный Петербург» в четвертый раз с помощью народного голосования определил самые интересные, романтичные и вкусные места города. На церемонии вручения премии «(От)Личный Петербург» гостям представили три истории о любви к городу. Эта любовь бывает разной: мечтательной, упрямой или деятельной. Но всегда — настоящей.

«Научи, как быть в этой жизни, — тихонько говорит пожилая петербурженка бронзовому Ангелу в Измайловском саду. — Не мерзни здесь. Приходи ко мне на балкон, я тебя впущу. До свидания, мой золотой».

Ангел работы скульптора-кукольника Романа Шустрова стал, наверное, самым добрым и теплым символом Петербурга. Тепло это можно увидеть и даже потрогать: у Ангела есть целая «гардеробная» рядом с его скамеечкой, куда гости бронзового старичка с крыльями вешают для него самодельные шарфики, шапочки и рукавички.

Романа Шустрова не стало в мае 2020 года. Причиной ухода художника стал коронавирус, пандемия которого разгоралась в Петербурге. Жена и верный соавтор Романа Мария Касьяненко не смогла пережить смерть любимого человека. Несмотря на все попытки друзей и родных помочь Марии, депрессия на фоне утраты привела к трагедии. Но работы супругов продолжают жить.

Три ангела Романа Шустрова оберегают и согревают Петербург. К Ангелу в Измайловском саду особенно часто приходят пожилые и влюбленные. Кудрявого Любашика, похожего на юного Пушкина, в Любашинском саду «угощают» сладостями дети — около ангела часто можно увидеть оставленные ему конфетки. А Печальный ангел на набережной Карповки напоминает о пандемии — и медиках, которые погибли от коронавируса, спасая петербуржцев.

Но у Романа Шустрова и Марии Касьяненко осталось множество других работ. Это скульптуры из папье-маше, дерева и даже ваты. У них есть дом — частный Музей петербургских ангелов, который друзья художников открыли в память о них в их квартире на проспекте Римского-Корсакова. В этот маленький уютный музей на первом этаже старого петербургского дома приезжают люди из самых разных городов страны. Что они здесь ищут и находят? Особенное, петербургское тепло — ироничное, с ноткой грусти, но обязательно с приподнятыми уголками губ.

Эта история началась в 2015 году, когда жители Васильевского острова с удивлением узнали, что в устье Смоленки планируется построить апарт-отели. Симметричные бетонные коробки должны были появиться на обоих берегах реки на месте зарослей деревьев и кустарников. Но это были не просто какие-то заросли. Жители острова приходили сюда послушать пение соловья, а среди ив и тополей находили дикие яблони, рябину и даже облепиху. И все это предполагалось вырубить. Но островитяне не хотели никаких апарт-отелей, они хотели парк — для всех.

Тысячи соседей объединились в группе в ВК, которую создала жительница Васильевского острова Елена Марусина. Люди выходили на согласованные пикеты, устраивали субботники на месте будущего (как они верили) парка и писали обращения во все инстанции. Ответ приходил один: идите в суд. И вот Марина Антонова, которая живет рядом с устьем Смоленки, стала собирать необходимые документы, готовить заявления для судов и ходить на заседания в районный, городской, а потом и Верховный суд. Стойкость, умение не опускать руки в конце концов привели к победе. В 2018 году на сторону жителей встали не только суды, но и депутаты петербургского ЗакСа. Участки в устье Смоленки получили статус зеленых насаждений, и здесь решено было создать парк. Но по существующим правилам для этого надо было вырубить все «дикие» деревья. Тогда жители снова начали писать обращения и выстраивать диалог с властями, чтобы сохранить хотя бы те деревья, которые не мешают прокладывать парковые дорожки и обустраивать детские площадки. И это тоже удалось.

Сегодня в устье Смоленки есть парк. Каждый день сюда приходит множество людей. Да, проблемы еще есть. Например, до сих пор непонятно, как организовать содержание парка так, чтобы не только газоны были скошены, но и прополоты клумбы. Но это тоже — вопрос диалога.

Дом под двойным номером 16–18 на Разъезжей улице с исторической точки зрения кажется ничем не примечательным. Государством не охраняется. Но есть у него особенность — старинный чугунный фонарь. Для XIX века — практически роскошь, чугун был дорог.

Фонарь не горел десятки лет, его покрывали слои грязи и застарелой краски, а купидоны, «поддерживающие» его, выглядели чумазыми беспризорниками. Но однажды фонарь заметила Ксюша Сидорина — соосновательница команды «Гэнг» и автор Telegram-канала про Петербург и реставрацию.

Команда «Гэнг» — это самые обычные жители города, которые в свободное от работы время находят и восстанавливают интересные детали старого Петербурга. Отмывают исторические изразцовые печи в парадных домов, восстанавливают двери и мозаики. Расходники и инструменты покупают за свой счет. Объясняют жильцам и управляющим компаниям, что пришли навести красоту. Никто не возражает.

«Это хобби, — говорит один из участников команды, Сергей Антонов. — Для меня главная мотивация — то, что можно увидеть результат своих усилий практически сразу, а не как в случае каких-нибудь рабочих проектов, через полгода. Я воспринимаю Петербург как свой дом. И то, что я делаю, — это навожу порядок в доме».

Во время восстановления фонаря и электропроводки, ведущей к нему, ребята из «Гэнг» заметили, что внизу, под фонарем, скрыты кованые чугунные ворота. Их можно было увидеть только сверху, в щель между фасадом и фанерным щитом, которым эти ворота были закрыты. И команда решила, что восстановление ворот станет их следующим проектом. Реставраторы уже очистили чугунные завитки от старой краски и восстановили подвижность единственной сохранившейся створки. В планах — вернуть остекление, которое сохраняло тепло в парадной, расчистить роспись стен между воротами и входной дверью и, вероятно, договориться о видеонаблюдении или охране, чтобы в уютной нише у входа в парадную не собирались завсегдатаи питейных заведений.

А пока на Разъезжей улице по вечерам загорается чугунный фонарь. Значит, надежда есть.

Венера Галеева, «Фонтанка.ру»