«Кричала как раненый дельфин». Свидетели — о гибели женщины в клинике пластической хирургии «Абриелль»

Чтобы дважды не вставать, в клинике пластической хирургии «Абриелль» на Васильевском острове делали несколько операций «за один наркоз». Они могли длиться 8 часов и больше. Пациенты соглашались, что кажется невероятным: не жизнеспасающая хирургия все-таки. В рамках расследования гибели Анны Федоровой после одной из таких операций следственные органы выяснили, что от летального исхода других спасало чудо. Спасало от гибели, но не от осложнений.

Следственный комитет направил в суд обвинительное заключение по уголовному делу в отношении главного врача и пластического хирурга клиники «Абриелль» Марии Бурловой. «Фонтанка» знает содержание документа.

47-летняя Анна Федорова обратилась в клинику пластической хирургии «Абриелль» на Васильевском острове, чтобы откорректировать овал лица — убрать появившиеся брыли. Там ее убедили сделать комплексное обновление себя — предложили 14 операций «за один наркоз» на сумму более 2,5 млн рублей. Госпитализировали 5 сентября 2023 года, 6-го прооперировали. Хирургическое вмешательство длилось 8 часов. В ночь на 8 сентября Федоровой стало плохо. От семьи ее состояние утаивали. После полуночи 9 сентября вызвали скорую, чтобы отвезти в клинику МЧС. В 4:50 утра Анна умерла.

В ходе следствия правоохранительные органы опросили десятки свидетелей — пациентов и сотрудников клиники «Абриелль», а также врачей Всероссийского центра экстренной и радиационной медицины имени А. М. Никифорова МЧС (ВЦЭРМ), к которым доставили умирающую женщину.

Когда Анна Федорова в послеоперационном периоде находилась в стационаре «Абриелль», в нем было всего два пациента. Она и иногородняя женщина, назовем ее Анастасия.

К тому моменту, как помощь ВЦЭРМ потребовалась Федоровой, руководство этой клиники уже приняло решение расторгнуть договор с «Абриелль» (забегая вперед скажем, что после событий, произошедших с Анной, он был расторгнут в одностороннем порядке). По словам сотрудников центра, главному врачу «Абриелль» они высказывали претензии по поводу необоснованно завышенных объемов операций, после которых пациентам требуется помощь реаниматологов.

Предпоследней каплей, вероятно, стала как раз Анастасия, ей в «Абриелль» сделали за 12-часовой «один наркоз» большой объем операций: подтяжку груди, абдоминопластику и другие. Женщина очнулась ночью и обнаружила, что ослепла.

Вместо реанимационных мер ее снова ввели в наркоз и повезли к окулисту. «До этого момента у нее началась полиорганная недостаточность, нарастал отек мозга, и следствием стала потеря зрения. Это было нарушением, ее необходимо было сразу везти во ВЦЭРМ», — рассказывали врачи. Но туда она была доставлена только на следующее утро. Из реанимации Анастасия снова отправилась в «Абриелль» на реабилитацию. Так она оказалась по соседству с Федоровой, а потом уехала домой с невернувшимся зрением.

На предварительном следствии врачи клиники МЧС рассказывали, в каком состоянии Анну Федорову доставила скорая и почему они не стали ориентироваться на эпикриз из «Абриелль». В нем было много нестыковок. Например, на момент осмотра Анна жаловалась на «нехватку воздуха, одышку, слабость», и тут же: «пациентка контакту не доступна <…> реакции зрачков на свет нет». Предварительный диагноз в эпикризе звучал как «тромбоэмболия легочной артерии под вопросом», указывалось, что нет внешних причин воздействия — «травм и отравлений». Врачи МЧС поняли это так, что сотрудники «Абриелль» не считают травмой несколько операций на едва ли не половине тела. При этом уровень сознания пациентки звучал на языке медиков как «кома 3», на нашем языке — «между жизнью и смертью».

Лабораторные исследования показали тяжелую анемию, синдром полиорганной недостаточности и не показали тромбоэмоболию легочной артерии. МСКТ не исключало нарастающего диффузного отека головного мозга, отека легких, а также двухстороннего гидроторакса и обнаружило 43 пузырька воздуха в области правого предсердия.

Перечислять выявленные проблемы и меры, которые предпринимались, не будем. Около двух часов проводились реанимационные мероприятия. Безрезультатно. С момента доставки пациентки в больницу (1:20) у нее дважды останавливалось сердце. В 4:50 зарегистрирована биологическая смерть.

Хирурги и анестезиологи, прибывшие в клинику МЧС (они во главе с Бурловой ехали следом за скорой), утверждают, что 8 сентября Федорова весь день чувствовала себя хорошо, жаловалась на одышку и стесненность дыхания, потому что «находилась в компрессионном трикотаже и в корсете, из-за которого у Федоровой было ощущение, что ей тяжело дышать, <…> в 23 часа 00 минут 08.09.2023 Федоровой резко стало плохо <…> внезапно остро развилось чувство нехватки воздуха <…> зафиксирована сатурация до 70 %, снижение артериального давления до 65/40  мм рт. ст., после чего Федорова потеряла сознание».

В ходе следствия попытки Марии Бурловой доказать, что состояние Анны ухудшилось резко и ее своевременно доставили в клинику МЧС, разбивали подчиненные, сообщавшие, что состояние стало ухудшаться в ночь на 8-е. А около 9 утра 8 сентября у Федоровой «случилась истерика, она задыхалась, хрипела». По их показаниям, сама Бурлова говорила, что «Федорова кричала как раненый дельфин». По свидетельству медсестер, администраторов, других сотрудников центра, в течение всего дня в «Абриелль» пытались самостоятельно спасать пациентку, дважды за день записывали ее на КТ — на 12:00 и на 14:00, но отменяли запись, суетились — повышали давление, восстанавливали сатурацию сначала с маской, потом подключили к ИВЛ. Так с ИВЛ и отвезли в клинику МЧС.

Сотрудники «Абриелль», допрошенные следователями, говорили, что Федорову в клинику МЧС «везли в состоянии „овоща“, то есть шансов на спасение ее жизни уже не было».

Они же рассказали о том, как Мария Бурлова и ее коллеги фальсифицировали меддокументы. Показания давали медсестры и юрист клиники. «Протокол операции составлялся после смерти пациентки, как и листы назначений. Дневник, где лечащий врач и анестезиолог посуточно пишут состояние пациента, также писался после наступления смерти». Брали кровь до операции для аутологичного переливания — не брали, переливали — не переливали и сколько раз, исправляли показатели ЭКГ и так далее — всё менялось, по утверждению свидетелей.

Когда после смерти Анны Федоровой стали поступать жалобы от других пациентов, недовольных качеством оказанных услуг, юристу клиники «Бурлова сказала, что необходимо вынести из офиса медицинские карты пациентов, чтобы проверить их и переписать в случае необходимости до того момента, как они могут быть изъяты органами следствия».

«Истории болезни» других пациентов «Абриелль» массово появились сразу после того, как СМИ начали писать о гибели Анны Федоровой. Они рассказывали о своих бедах в соцсетях. Эти люди платили те же миллионы рублей за красоту «в одном наркозе».

Одна пациентка рассказала, как во время первой операции в «Абриелль» ей сделали под 9-10-часовым наркозом «бодилифт, фэтграфтинг ягодиц 5-й категории, липосакцию талии, фланков, спины, передней брюшной стенки, задней и боковой поверхностей плеч». На второй заход она пошла, чтобы ей сделали липосакцию задней поверхности плеч, подмышечных впадин, торса, брахиоплатику — удаление избытка тканей в верхней части рук и так далее. В наркозе — те же 9-10 часов.

Когда наркоз отошел, поняла, что не чувствует всю левую руку: «Кисть левой руки была белого цвета, двигался только кончик большого пальца. <…> Бурлова предложила поставить пиявки для нормализации кровотока». Дальше последовали другие операции за свой счет, обращение в другие клиники для устранения последствий.

15 часов длилась сочетанная операция у еще одной пациентки, поведавшей свою историю правоохранителям. Она обошлась ей в 2,5 млн рублей, но поскольку через 3 недели «частично разошлись (развалились) швы на многих зонах, кроме лица, потребовалась еще одна операция и многочисленные процедуры для восстановления», к 2,5 млн рублей добавился еще миллион. А швы всё не заживали. В итоге пациентке предложили либо протирать самостоятельно дома кожу хлоргексидином, либо продолжать приезжать на физиопроцедуры в клинику по стоимости в 4 500 рублей каждая. Длительно незаживающую рану живота (3x3x2 см) залечили «у другого врача в другом ЛПУ».

Еще две пациентки навсегда остались с «не своим лицом». Одной из них пришлось даже менять паспорт — на границе предупредили, что со старым больше не пустят: фотография не соответствует оригиналу.

У каждого хирурга, говорят, есть свое кладбище. Эти пациенты Бурловой остались живы, но счастливыми их не назовешь.

По данным «Фонтанки», экспертиза проводилась в Бюро судебно-медицинской экспертизы (БСМЭ). Причиной смерти Анны Федоровой эксперты назвали «комплекс постоперационных состояний, обусловленных постгеморрагической анемией, связанной с предоперационным забором крови и кровопотерей вследствие оперативного вмешательства с большой площадью оперативного вмешательства, приведший к нарушению гомеостаза и развитию полиорганной недостаточности, ДВС-синдрома, аноксического поражения головного мозга».

При этом эксперты оговариваются, что «оценить в категорической форме правильность / неправильность объёма запланированного оперативного вмешательства, исходя из существующих порядков, не представляется возможным». Просто потому, что нормативных документов — клинических рекомендаций, протоколов лечения по пластической хирургии — в этой части нет. Никому, видимо, и в голову не приходило, что можно сделать больше десятка вмешательств за один раз (у Федоровой — 14).

С другой стороны, известно, что продолжительность операции более 6 часов, проведение 3-х и более операций, при которых площадь оперируемой поверхности более 40 % поверхности тела (у Фёдоровой — 57 %), существенно повышают риск развития послеоперационных осложнений за счет выраженности и системности воспалительного ответа организма на такое вмешательство.

К факторам повышенного риска относят и уровень гемоглобина до операции менее 120 г/л (у Федоровой в результате предоперационной донации крови показатель составлял 101 г/л), а ятрогенная (связанная с медицинскими манипуляциями) анемия — риск для развития осложнений в операционном и/или послеоперационном периоде. То есть план лечения, составленный в «Абриелль» для Федоровой, не может быть признан безопасным.

По заключению экспертов, непосредственной причиной смерти Федоровой стали сепсис и септический шок, а механизмом — полиорганная недостаточность с преобладанием прогрессирующей острой респираторной и циркуляторной недостаточности, развитие синдрома диссеминированного внутрисосудистого свертывания крови (достигшего IV стадии). Они «находятся в прямой причинно-следственной связи с оперативными вмешательствами и с дефектами, допущенными при оказании медицинской помощи в „Абриелль“ в период с 19 часов 30 минут 6 сентября 2023 года до 1 часа 40  минут 09 сентября 2023 года».

Кроме того, эксперты отметили, что «типичная клиническая картина патологических состояний», подтвержденных у Федоровой лабораторными исследованиями, не соответствует «клинической картине, указанной в медицинских документах за период с 8:00 до 19:00 8 сентября».

Мария Бурлова считает обвинение «необоснованным, не подтвержденным никакими доказательствами». Но обнародовать контраргументы не намерена. Обещает предъявить их суду. «Фонтанке» она сообщила: «Я соболезную родным моей пациентки и испытываю боль и горе из-за её смерти. Но с предъявленным обвинением я не согласна. Поскольку при подготовке к хирургическому вмешательству, выполнении операции и в послеоперационном периоде мною и сотрудниками клиники соблюдались порядки и стандарты оказания медицинской помощи. В ходе судебного разбирательства сторона защиты приведет доводы, которые могут вызвать сомнение в правильности предъявленного обвинения».