Шкатулка с вальсами и гиппокамп с Аничкова моста. Как и над чем в Петропавловской крепости работают реставраторы?

Двухэтажное здание Архива военного министерства, выстроенное полукругом и украшенное колоннами, стоит в Алексеевском равелине в стороне от основных туристических маршрутов. Возле него бывал даже не каждый петербуржец: обычно все стремятся на площадь, на панораму и в музеи, а тут - только парковка и нет развлекательных зон. Но то, что происходит за его дверьми, во многом даже увлекательнее: здесь реставраторы Музея истории Санкт-Петербурга восстанавливают физические свидетельства жизни города самых разных лет.

В небольших комнатах без особого вида за окном разместились 8 мастерских, в которых работают 14 художников-реставраторов. Из более чем миллионного фонда экспонатов музея они в год реставрируют более 500 предметов — треть это частичная предэкспозиционная подготовка к многочисленным выставкам музея, еще две трети — полная реставрация.

Обычно экспонаты музей восстанавливает своими силами, но наиболее сложные и объемные вещи — если, конечно, комитет по культуре выделяет на это средства — отдает на сторону.

«Вот в ближайшее время мы очень надеемся, что комитет по культуре выделит на следующий год сумму на реставрацию нашего уникального экспоната — это Rolls-Royce, который использовался Владимиром Лениным, — делится мечтой главный хранитель музея Вероника Коппель. — Если будут выделены деньги, им будет заниматься отдельная реставрационная мастерская, которая реставрирует ретроавтомобили».

В случае успеха Rolls-Royce будут показывать уже к середине 2026 года в здании каретника близ Комендантского дома — в окружении мотоциклов из собрания музея.

Ну а пока в реставрационных мастерских занимаются менее громкой, но очень важной повседневной работой. За первой дверью — реставрационная мастерская ткани, на большом столе разложен серый юбочный костюм 1900 года. Выглядит для обывательского взгляда, откровенно говоря, страшно: до невозможности мятый, выцветший, с потемневшей подкладкой и зацепками, которые обычная хозяйка просто зашила бы через край (а скорее бы просто выкинула костюм целиком)… Но реставратор Наталья Артюхова успокаивает: такое состояние еще считается хорошим — за неделю комплект закончат и уже в декабре он предстанет на выставке «Петербург в кино: персонаж и съемочная площадка». А вот зашивать дыру через край нельзя: «Подводится дублировка, то есть дополнительная ткань, ниточки укладываются, приклеиваются. То есть ткань прогревается утюжком и зашивается тонкими нитками».

За стеной также кипит работа. На столе реставратора по фарфору Игоря Перцева, который работает в музее без малого четверть века, — ваза с отбитыми ручками в виде клубка змей: на ней изображена сцена изгнания из рая.

«Эта ваза была в 1920 году подарена Музею истории, когда он еще находился Аничковом дворце, и с тех пор она была руинирована и лежала у нас в таком виде: то есть ее реставрировали, но плохо, и сейчас дошли руки ее потихоньку поднять, — рассказывает специалист. — Это итальянская майолика, наверное, начала XIX века».

Работа потребует еще 3–4 месяца. Самое сложное, по словам мастера, — минимизировать огрехи, набегающие после нескольких склеек. Да и помимо этого много технологических трудностей.

«Эти фрагменты склеить невозможно, — показывает он. — Надо сделать пироны: алмазным бором забуриться в массу, в эту старую терракоту, поставить пирон, а потом скрепить, иначе все это опять рассыпется в пух и прах».

В соседней мастерской реставрируют живопись. На столе лежит работа художника ленинградской школы пейзажной живописи Вячеслава Пакулина — пока что в свернутом виде. Мастеру предстоит ее аккуратно развернуть, чтобы вообще понять, что за изображение. И, разворачивая, тут же проводить реставрацию, чтобы фрагменты красочного слоя не отваливались.

«Сейчас у меня в работе картины художников ХХ века, — рассказывает Галина Эндер. — Для реставратора это не самый простой материал, потому что художники очень любили использовать какие-то новые материалы, экспериментировать. Кроме того, если мы говорим, например, о военном времени, то просто у людей не было материалов, не было возможности, писали на чем придется и чем придется».

Наконец, в последней на втором этаже мастерской реставрируют графику. По центру большого стола, за которым работают Диана Кашина и Дарья Черепанова, — чертеж конкурсного проекта здания Дома Советов в Брянске 1924 года, а также небольшие работы. За год через мастерскую проходит 100-150 предметов: печатная графика, чертежи, рисунки акварелью, пастелью.

Это самое просторное помещение со своими лабораториями и сложным оборудованием, включая вакуумный стол с дырочками в поверхности, позволяющий обрабатывать бумагу паром — но так, чтобы вода не расплывалась по изображению. Здесь также удаляют из бумаги кислоту, образовавшуюся в результате воздействия света и воздуха, убирают старый картон — в случае, если изображение хранилось положенным на картон. И даже изготавливают бумажную массу, аналогичную авторской.

На первом этаже реставрируют декоративно-прикладное искусство. Помимо мебели, здесь на себя обращает внимание большая, в разобранном виде похожая на выдвижной ящик от деревянного шкафа механическая музыкальная шкатулка начала ХХ века. Реставраторы много месяцев восстанавливали ее работоспособность и внешний вид (правда, была еще фотография с жанровой сценой — ее отдали восстанавливать в профильную лабораторию), и теперь она может играть музыку с перфорированных дисков. Правда, хранятся те отдельно, поэтому прослушать их (как, например, демонстрируют по случаям возможности механизмов в Эрмитаже) возможности нет. Но говорят, там музыка от «Боже, царя храни» до венских вальсов.

«У нас немножко другая специфика, она чуть-чуть отличается от Эрмитажа и Русского музея, — замечает в ответ на сравнение реставратор Илья Бочаров, напоминая, что в Музей истории города предметы попадают с совсем иной судьбой — это и выморочное имущество, и дарение. — Не дать предмету погибнуть».

Среди самых известных даров музею — кабинет академика Лихачева, который сейчас можно увидеть в филиале на Галерной улице. «Когда вскрыли стол (он был заперт), оттуда достали и награды, и грамоты, и документы — все это экспозиционируется», — вспоминает реставратор.

Но есть и предметы не антикварные и не мемориальные, а просто удивительные. «Например, макет железной дороги с полкомнаты, — делится Бочаров. — Человек нам его подарил, потому что у него макет занимал много места в квартире».

Вполне логично, рядом с мастерской по дереву — отделочная мастерская. По центру, можно сказать, на подиуме, в лучах софитов, — стул. Как подписано с нижней стороны — из «фройлинской» Аничкова дворца («собственность его величества»). «Ампир, конец XIX века, классика, шпон толстый, еще не тронутый, авторское покрытие, пламя (игра тонов дерева, образованная древесными кольцами. — Прим. ред.), характерные трещинки, которые со временем только придают изюминку того, что вещь очень старая», — показывает художник-реставратор Мария Подузова.

Ее особая гордость — работа ведется с натуральными материалами. Шеллачную политуру разводят чистым спиртом — никакого ацетона и растворителей, красители — натуральные.

«В старину не было синтетики, — объясняет Мария. — Это сейчас модно сделать что-то „красивое, блестящее“ — но это недолговечное и очень портит деревяшку: она привыкла к натуральному всему — к теплу, к человеческим рукам, вниманию, пониманию».

Наконец, в мастерской реставрации металла обращает на себя внимание портрет Сталина на столе с карикатурой на «вредителей», «кулаков», нэпманов — они появляются из дыма его трубки, словно «выкуренные» вождем. Памятная табличка из Музея Кирова выполнена по мотивам известного плаката Дени «Трубка Сталина».

Со стены на нее смотрит подозрительно знакомый гиппокамп без передней лапки.

«Это деталь декора Аничкова моста, — рассказывает Борис Павлов. — О дальнейшей ее судьбе я не знаю: к нам попал предмет — мы его делаем, сдаем заказчику, то есть фондам, и они дальше распоряжаются. Он весь был ржавый, поскольку находился под воздействием атмосферных осадков — и снаружи, и внутри. И надо его было разобрать, не нарушая старых резьб, попытаться очистить изнутри — и химическими методами, и руками, просто физически отскребать эту ржавчину, которая была достаточно толстой, ну и потом собрать».

Посмотреть на результаты предыдущих работ реставраторов музея более полно петербуржцы уже могут на выставке «Реставрация. За закрытыми дверями», которая до 1 декабря проходит в Невской куртине. Ее «собирала» как куратор реставратор Дарья Черепанова, дизайном занимался Юрий Сучков, один из авторов самой красивой выставки Эрмитажа этого года — «ARS VIVENDI. Франс Снейдерс и фламандский натюрморт XVII века». Выставку сопровождают портреты сотрудников, их рассказы о предметах, а в витринах представлены их подлинные рабочие инструменты, а также фотографии работ «до» и «после». В том числе можно увидеть и вазу-близнеца той «змеиной» красавицы, что сейчас еще только проходит восстановление в мастерских.

Алина Циопа, «Фонтанка.ру»