Почем фунт лиха: каким получился сериал Юрия Быкова «Лихие» про 90-е и ОПГ «Общак»

В онлайн-кинотеатрах Okko и Start 24 октября начинает выходить многосерийный фильм Юрия Быкова «Лихие», снятый по мотивам реальных событий, развернувшихся в Хабаровском крае в 90-е. Обозреватель «Фонтанки» посмотрел первые четыре эпизода криминальной саги и рассказывает, зачем братва опять стреляет друг в друга.

Если пароль — «лихие», отзыв, конечно, — «90-е». Но не только: это и лихие люди, обильно населявшие Родину в то десятилетие, и конкретно семейство главных героев с удачной фамилией Лиховцевы. За основу взяли реальную историю Евгения и Павла Деминых, отца и сына, которые в 90-е оба были киллерами могущественной ОПГ «Общак», контролировавшей дальневосточные просторы, — до 14% территории страны. Евгений Демин, занявшись семейным бизнесом, совершил первое заказное убийство в 13 лет, а потом активно участвовал в переделе власти, который затеял его крёстный по прозвищу Краб. Сценарий писали прямо по воспоминаниям Демина-младшего.

Начинается все вроде бы мирно: Лиховцевы держат пасеку в лесу, Павел (Артем Быстров, звезда быковского «Дурака») работает егерем, жена (Елена Николаева) доит корову, мурлыча что-то народное, дети помогают по хозяйству. Время, впрочем, дает знать о себе: на дворе 1991 год. Из приемника доносится голос Ельцина, в сельпо на прилавке — шаром покати, а сахар, нужный для производства меда, дорожает так, что пасека не окупается. Жизнь на природе теряет привлекательность.

Помогает приунывшему семейству бывший сосед, дядя Юра (Александр Голубев), очень кстати прикативший из Хабаровска на новой машине, в хорошей джинсовой куртке, с полными карманами «сникерсов» для детей — явно человек живет хорошо. Он зазывает Павла в город: мол, там найдем тебе работу. Как раз егерские навыки пригодятся, охотничьи.

Быков, и обычно склонный к басенности — как в том же «Дураке», — и здесь с первых же кадров начинает расставлять метафоры и намеки, четко обрисовывающие, чего нам ждать. Дети размахивают игрушечным пистолетиком. Про пчел Павел сурово объясняет сыну: нельзя их бояться, они страх чуют. Побежишь — зажалят. Про медведя тоже: первого завалишь — дальше легче пойдет. В городе примерно то же самое.

После первого же небольшого дельца Павел оказывается по уши замазан и завязан с братками дяди Юры, а заодно становится мишенью местной корейской ОПГ. Одному не справиться: он берёт с собой на дело сына Женю как разведчика. На мальчишку никто не обратит внимание. Скоро руки в крови оказываются у обоих. Семья, из-за которой все и затевалось, разваливается, теперь уже доводы другие: или они нас, или мы их, и все прочее, что говорится в подобных ситуациях.

Параллельно с этим развивается сюжет в другой временной линии, в наше время в Москве. Уже подросший и отсидевший Женя — его играет Евгений Ткачук, — выйдя по досрочному, тут же похищает у бывшей супруги сына. Это, впрочем, не спойлер, поскольку происходит в первых же кадрах. Лиховцев-средний везет Лиховцева-младшего на родину, в Хабаровск, чтобы, видимо, продолжить династию. Мать вместе с подозрительным бывшим опером, когда-то засадившим Евгения в тюрьму (Гела Месхи), отправляется по его следам.

Кроме любви к притчам, Быков сознательно и охотно расписывается в нежности к Балабанову: тут и тусклый колорит, и общая брутальность действия — то свитер Данилы Багрова вспомнится, то ватник из «Кочегара». А когда по радио в какой-то сцене вдруг начинает играть «Плот» Юрия Лозы, тут уж прямая цитата из «Груза 200». Впрочем, нет-нет да и промелькнут «Бригада», «Бумер». В школе Женю обзывают «чуханом» — но тут уж вряд ли Быков мог процитировать нашумевшее год назад «Слово пацана». Скорее, они просто совпали, но момент показательный.

Пошли в дело и западные образцы. Например, сюжет, когда из-за покушения при помощи взрывчатки могут пострадать невинные, взят почти дословно из “Лица со шрамом” де Пальмы. И выражаются тут герои иногда по-киношному вульгарно, вроде: “Бог услышал твои молитвы”.

Впрочем, это, наверное, достоверно: ну а что еще смотрели эти персонажи, кроме боевиков в гнусавых переводах? Вообще с визуально-антуражной стороной дела все тип-топ, базара нет. У корейцев, конечно, в телевизоре — Брюс Ли; квартиры с дешевыми обоями и чешской мебелью навевают воспоминания. Перестрелки и разборки оборачиваются откровенно жестокими и кровавыми сценами — не как у Балабанова, конечно, но куда-то в ту сторону. А великолепные дальневосточные виды испортить вообще трудно.

Правда, если для Балабанова, работавшего в 90-е, все происходящее было вполне себе повседневностью, сегодня, двадцать с лишним лет спустя, для Быкова это, кажется, поле все для той же метафоры, но более обширной. Почему он обратился к «лихим»? Потому же, наверное, почему и авторы «Слова пацана». Эта эпоха не так удалена, чтоб уже стать далекой историей, и не так близка, чтоб невзначай задеть опасную тему. И в то же время она — спроси кого угодно — стала первой главой новейшей истории страны, моментом, когда рождалось настоящее. Как таежное вступление «Лихих», время, когда законом была тайга, содержит в себе все нынешние сюжеты.

Быков, после своих успешных кинопроектов названный «народным режиссером», сам подростком прошедший 90-е в провинции под Рязанью, не может удержаться, чтоб не провести совсем уж откровенную аналогию. «Чуешь толчки под ногами? Земля трясется. В стране до хера оружия и злости. Когда это все взорвется, придут те, кто разрулит это все на стрелках», — говорит один из персонажей. Говорит в «современной» сюжетной линии, не в 90-е.

А с другой стороны — он припадает к вечности и к классике, цитируя Достоевского: «Я только на каторге познал себя и Бога. И я теперь уверен, что сколько человеку в жизни надо счастья, в такой же мере ему надо и несчастья, потому что он и счастья-то своего не поймёт».

Однако если совсем искренне — кажется, что Быкову интересней и Достоевского, и всех этих нравоучительных положений грандиозная криминальная драма с разборками, интригами и горой трупов. Что же, у него получается: в первом сезоне 8 серий, да во втором будет ещё столько же. А мы, куда деваться, увлеклись и досмотрим. Не мы такие, жизнь такая.

Матвей Пирогов, специально для «Фонтанки.ру»