«Сухой закон» на Вологодчине. Простор для самогоноварения или отказ от спиртного?

Во время антиалкогольной кампании Михаила Горбачева сократилась смертность и выросла рождаемость. Эксперты называют это явление феноменом, которому нет объяснения. Приведут ли ограничения на продажу алкоголя, предложенные губернатором Вологодчины, к снижению его потребления и оздоровлению населения, разбиралась «Фонтанка».

Губернатор Вологодской области Георгий Филимонов объявил о сокращении с 1 марта 2025 года времени продажи крепкого алкоголя в будни: с 12:00 до 14:00. Причина радикальной борьбы с употреблением спиртного — «Вологодчина и Русский Север вымирают».

Россия уже переживала периоды ограничений на продажу и употребление спиртного. Самое яркое воспоминание — «сухой закон» от 1985 года, известный как горбачевская антиалкогольная кампания. Напомним, по большому счету, сухим он не был. Трезвые комсомольские свадьбы транслировались на весь СССР, а таксисты продолжали продавать водку, когда магазины были закрыты (до начала антиалкогольной кампании спиртное продавалось с 11:00 до закрытия магазина, с ее началом — с 14:00 до 19:00). Но ценник у них вырос с 10 рублей до 12 за бутылку, когда в магазине можно было купить «Андроповку» за 4 рубля 70 копеек, а «дорогую» «Пшеничную» — за 6.20.

В 1986-м цена выросла вдвое, как в магазинах, так и у таксистов. Народ начал осваивать искусство самогоноварения, в каждом микрорайоне была точка, где можно было купить и водку, и портвейн «Три топора („777“)» и „Ркацители“ — „для баловства“. Но это было только начало. Потом в тех же точках или других появлялись люди, которые „доставали спирт“ якобы с водочных заводов: бутылка — вдвое дешевле водки, после разбавления — вчетверо дешевле.

Чтобы доказать, что ограничения на продажу алкоголя работают на снижение его употребления, как правило, приводят этот закон из 1980-х в качестве аргумента «за». Хотя, тогда казалось — кто хотел пить, тот пил, сколько хотел. Но нет, цифры с житейским опытом расходятся.

Как пишет в своем телеграм-канале демограф Алексей Ракша: «Горбачёвская антиалкогольная кампания сохранила около миллиона жизней за 5 лет. Смертность резко снизилась, ОПЖ (ожидаемая продолжительность жизни. — Прим. ред.) выросла почти мгновенно на 2,5 года, а у мужчин на 3,5 года. Число умерших почти мгновенно сократилось на 12 %, в основном за счёт мужчин трудоспособного возраста. Рождаемость спустя 9 месяцев выросла на 8 %. ОПЖ оставалась выше 1984 года даже несмотря на рост дефицита, проблем и развал страны вплоть до лета 1992, когда была отменена государственная монополия на продажу алкоголя».

Пережившие антиалкогольную кампанию сейчас с сомнением хмыкают, глядя на эти цифры. Но «Фонтанка» посмотрела на статистику смертности 1985–1986 годов и перестала иронизировать. Недоверие к советской статистике во многом оправдано, однако есть вещи, которые опровергнуть невозможно. Например, наличие трупа. Ни один милиционер и ни один врач не сможет сделать вид, что его нет. А они зафиксировали в 1986 году 1 497 973 трупа. ЗАГСы выписали столько же свидетельств о смерти. Годом ранее их было 1 625 264. Итого чистая разница — 127 291 человек. Разумеется, далеко не каждый выживший из них должен благодарить антиалкогольную кампанию. Вряд ли умершие от коклюша, гриппа, брюшного тифа или сахарного диабета к ней имеют отношение.

Однако есть диагнозы, напрямую связанные со злоупотреблением — «алкогольные психозы», например. В 1985 году эта причина смерти была указана в стране 303 раза, а в 1986 году — 68 раз. Или «алкоголизм хронический» — было 3 058, стало 1 449. Дальше — «алкогольный цирроз печени»: 851 против 429. Скажете, просто перестали писать «алкогольный» в диагнозе? Так и в целом смертей от цирроза печени стало меньше: 12 091 против 15 159.

Дальше — больше. «Случайные отравления алкоголем». Было 23 758, стало — 13 560. 10 тысяч человек остались в живых, потому что не перепили какой-то гадости. Скажете, стали травиться метиловым спиртом и дихлофосом? Не без этого. Но и общее количество «случайных отравлений прочих» за год также заметно сократилось.

Чуть менее малодоказуемо, но все равно показательно: почти на 32 тысячи человек меньше умерли с диагнозом «кардиосклероз атеросклеротический без гипертонической болезни». В народе эта болезнь называется «что-то с сердцем». Вот это самое «что-то» убило всего за один год на 32 тысячи человек меньше.

46 тысяч самоубийств было зафиксировано в 1985 году. А годом ранее — 54 тысячи. В 1986 году — 33 482. Какова в этом заслуга государственной борьбы с алкоголем, мы наверняка не знаем. Но и отрицать очевидное невозможно.

Да, далеко не всегда самоубийства так и называются в документах. Но есть ведь «случайное механическое удушение, закупорка дыхательных путей», «несчастные случаи, вызванные огнестрельным оружием», «другие несчастные случаи» и даже «повреждения без уточнения их случайного или преднамеренного характера». Все эти причины были указаны в свидетельствах о смерти советских граждан 43 084 раза в 1985 году и 32 238 раз — в 1986-м.

Ну и еще один поразительный момент. Самые обычные убийства. Было 15 161 случай, стало — 10 728. Сыграло ли в этом роль сокращение числа пьяных застолий? Статистике то неведомо. Но цифры налицо.

Дальше можно перечислять и количество смертей в ДТП — и пешеходов, и водителей. Они тоже очень резко упали. Но лучше просто вернуться к общей цифре: минус 127 тысяч смертей всего за год на фоне начавшейся антиалкогольной кампании.

А еще рождаемость, рост которой начался в 1981 году, с 1985-го стремительно устремилась ввысь и достигла пика в 1987 году. И непонятно, как на нее сумела повлиять трезвость. Юрий Крупнов, председатель наблюдательного совета Института демографии, миграции и регионального развития, говорит: «Ни рост рождаемости во второй половине 1980-х, ни снижение смертности никто серьезно не изучал. Для нас это феномены. Возможно, было комплексное влияние: началась перестройка, и люди в нее поверили. Кто помнит, это был общественный всплеск самознания, который нельзя сводить к только трезвости». Оценивая инициативу Георгия Филимонова, эксперт называет ограничение доступа к алкоголю очевидной мерой и эффективной: «Прежде всего потому, что будет меньше разнузданного питья и проблем, которые за ним следуют. Губернатор Вологодской области пытается, исходя из имеющихся инструментов, а их очень немного, воздействовать на алкоголизацию». Юрий Крупнов сильно сомневается насчет роста рождаемости за счет того, что люди станут меньше пить.

Эксперт считает, что ограничения на продажу алкоголя — технический инструмент, его надо использовать без ожидания революционных изменений. Потому что если параллельно с запретительными мерами нет условных разрешительных (роста высокооплачиваемых рабочих мест, социальной инфраструктуры — больниц, школ, возможностей для интересного досуга), эффект от ограничений будет, но временный и незначительный.

В СССР «сухой закон» закончился так же быстро, как начался. В 1988 году на фоне тотального дефицита ввели карточки, в том числе на алкогольные напитки. Литр полагался всем членам семьи, даже младенцам. Надо — не надо, «карточки отоваривали» все — не пропадать же. А потом начался бардак с разнообразными ликерами, непонятно на чем сделанными, дешевым спиртом «Рояль» — он покончил и с нелегальными торговцами, и с самогоноварением — его было завались на каждом углу.

Алексей Лодягин, руководитель отдела токсикологии НИИ скорой помощи им. Джанелидзе, главный внештатный специалист-токсиколог Северо-западного округа, напоминает:

«В 1980-х при Михаиле Горбачеве было повышение рождаемости, снижение потребления алкоголя, хотя бы временное, это факт. Но все это сопровождалось и негативными моментами — „сухой закон“ дал старт подпольным производствам спиртных напитков. Несмотря на это, к нам тогда все-таки нечасто поступали пациенты с отравлением этанолом. Людей в разной степени алкогольного опьянения милиция отвозила в медвытрезвители, им выписывали штрафы, которые сильно выросли во время антиалкогольной кампании, на работе могли выговор объявить, премии лишить. Эти меры, кстати, тоже были для кого-то ограничителем. Потом, в начале 1990-х, когда государственная монополия на производство спирта была отменена, самым распространенным у токсикологов стал диагноз „отравление суррогатами алкоголя“. Но с тех пор, как контроль за производством спиртного ужесточили, такие отравления — редкое явление. Одновременно с суррогатами исчез и диагноз, поскольку не соответствовал международной классификации болезней».

В 2011 году вытрезвители закрыли и сильно выпившие теперь попадают в скоропомощные стационары, а значит — в медицинскую статистику. В отделение токсикологии НИИ скорой помощи госпитализируют только в состоянии комы из-за слишком большой дозы алкоголя: анализы показывают, что страдают в большей степени все-таки из-за количества принятого на грудь, а качество его, во всяком случае, тех образцов, что проверялись, соответствует нормативным показателям.

Что, если бы уже сейчас ограничения на приобретение алкоголя действовали, как предлагает Филимонов? «У меня нет ответа на этот вопрос. По опыту могу сказать, что во время антиалкогольной компании люди старались тихо выпивать дома. Такое же поведение мы видели во время ковидных эпидограничений, — говорит Алексей Лодягин. — Потребители этой продукции в основном находились дома и не ходили по общественным местам. И по данным токсикологов, число пациентов, которые поступали с алкогольными проблемами, резко снизилось».

Такое же снижение во время эпидемии коронавируса, кстати, отмечали травматологи — уличных травм, полученных в состоянии алкогольного опьянения, было меньше. То есть домашнее питие предотвращает часть проблем со здоровьем, связанных со спиртным.

Зависимость развития серьезных болезней от употребления алкоголя давно доказана. Но нет доказательств того, что неудобство его приобретения приводит к отказу от покупки спиртного. Можно затариться сразу и надолго. Например, в Швеции, где в выходные в городе открыто полтора магазина с крепкими напитками до 14:00, ровно такие же проблемы с алкоголизацией населения, как и в России. А если вспомнить алкотуры финнов в Ленинград 1970-1980-х годов? Не случайно ведь в итоге в Финляндии действуют почти такие же правила продажи крепких напитков, как в России, отличие — в выходные продажа до 18:00 и точки этой продажи ограничены.

Но главный врач Городской наркологической больницы Петербурга Дмитрий Константинов как раз уверен в том, что сокращение времени и точек продажи алкоголя приведет к уменьшению количества отравлений, развития сопутствующих заболеваний и к увеличению продолжительности жизни в итоге. По его словам, нужно еще вернуть государственную монополию с жестким контролем на его производство.

Ирина Багликова, Денис Лебедев, «Фонтанка.ру»